Подводная лодка
Шрифт:
Мы поднялись на 50 метров. Стрелка замедлилась и остановилась. Командир приказал: «Приоткрыть главный продувочный клапан цистерны No.3».
Новая волна ужаса. Я знал, что означает этот приказ. Воздух теперь устремляется к поверхности, где образует пузырь, точно обозначающий наше положение. Я бормотал свое заклинание: неуязвимый, неуязвимый…
Мое сердце колотилось, рот с трудом ловил воздух. Я едва услышал: «Закрыть главный продувочный клапан цистерны No.3».
Крихбаум повернулся к Командиру. Я теперь мог видеть все его лицо, бледное и будто высеченное из камня.
«Истеричное стадо женщин», — прорычал Командир.
Если гребные электромоторы затоплены — если произошло короткое замыкание — как мы сможем продолжать вращать винты? Без винтов и горизонтальных рулей мы были обречены.
Командир нетерпеливо потребовал доклада из машинного отделения и отсека гребных электромоторов.
Я уловил лишь обрывки: «… забили клинья … фундамент компрессора треснул … быстро прибывает вода, источник водотечности не определен …»
Я услышал пронзительный хнычущий звук. Только через несколько секунд я понял, что его производил противник. Он доносился с носа, пронзительный и назойливый.
Командир повернулся в направлении звука, почти содрогаясь от отвращения.
«Один-пять-ноль, Командир, становится громче».
«Что там насчет другого — первого шума?»
«Ноль-девять-ноль… ноль-восемь-ноль — дистанция сохраняется».
Боже всемогущий, они собираются довести дело до конца — играя в мяч с помощью пеленгования ASDIC'ом. Наш первый преследователь мог запросто отказаться от своего ASDIC'а, идя полным ходом, пока его партнер ходил вокруг и передавал нашу позицию по УКВ.
«Они сговорились, мерзавцы!» — сморщился Командир.
Впервые Германн выказал признаки нервозности — или в самом деле ему приходилось так резко перебрасывать штурвал гидропеленгатора, чтобы определить увеличение относительной громкости?
Если командир второго корабля тоже был старым лисом, и оба они были опытными игроками в паре, они могли дурачить нас, меняясь ролями так часто, как им будет нужно.
Если я только не ошибался, Командир в резком повороте направлялся на самый сильный контакт.
Американские горки, подумал я снова — американские горки. Вверх и вниз, кривые на различных уровнях, подъемы и склоны, резкие колена, неожиданные полеты вниз и быстрые подъемы.
Подводная лодка пошатнулась от двух ошеломляющих ударов громадным молотом. За эти последовало четыре или пять резких взрыва, два из них под нами. Через несколько секунд в кормовом проеме появилась фигура человека. Это был старшина машинного отделения Франц, на глазах прямо разваливавшийся по швам от ужаса.
Его приоткрытые губы издавали визгливый звук «хи-хи-хи-и-и». Похожий на скверную имитацию шума винтов эсминца. Командир, который мгновенно закрыл свои глаза, отвернулся. Франц, переступив через комингс, стоял со спасательным снаряжением в руках у шахты перископа. Его зубы, обнаженные в обезьяньем оскале, сверкали белизной среди черной бороды. Из другой части центрального поста донеслись еще чьи-то хныканья.
Командир напрягся. Сидя, он мгновенно выпрямился и затем опустил голову и посмотрел Францу прямо в глаза. Прошло несколько секунд.
«Ты с ума сошел? Возвращайся на свой боевой пост — немедленно!»
Вместо предписанного уставами «Слушаюсь!» Франц широко открыл свой рот, как будто был на грани полновесного вопля.
Командир вскочил на ноги: «Ради Бога, моряк, приди в себя!» — прошипел он.
Всхлипывания прекратились.
«Шум винтов на пеленге один-два-ноль», — доложил Германн. Командир смущенно мигнул.
Загипнотизированный его взглядом, Франц стал испытывать неловкость. Я прямо видел, как напряжение постепенно уходило из него.
«Возвращайся на свой боевой пост!» — И снова, угрожающим тоном: «Немедленно, я сказал!».
«Один-один-ноль, становится громче». В голос гидроакустика вернулся его прежний священнический монотонный тембр.
Командир неожиданно отбросил свою медлительность и сделал два-три шага вперед. Я встал, чтобы пропустить его, гадая, куда же он направляется.
Наконец-то Франц пришел в себя и сдавленным голосом произнес: «Слушаюсь!» Он быстро огляделся вокруг, низко пригнулся и нырнул в люк кормовой переборки.
Командир остановился на полушаге и посмотрел назад с повернутой на странный угол головой.
«Он ушел, Командир», — заикаясь, сказал Стармех.
Командир отвел ногу назад. Мне это напомнило фильм, который прокручивают назад. Как боксер с затуманенной после боя головой, чувства которого все еще неспособны адекватно воспринимать окружающую обстановку, он молча прошагал назад на свое место.
«Я собирался застрелить его».
Ну конечно же — пистолет в закутке Командира!
«Руль право на борт — держать курс два-три-ноль», — произнес он нормальным голосом. «Погрузиться на пятьдесят метров, Стармех».
«Шумы винтов на пеленге ноль-один-ноль», — доложил Германн.
«Очень хорошо».
Импульсы гидролокатора прошуршали по корпусу лодки.
«Отвратительно!» — прошипел Командир.
Все в центральном посту понимали, что он имел в виду Франца, а вовсе не ASDIC. «Франц, из всей команды — Франц! Какой позор!» Он передернулся от отвращения. «Под арест — я посажу его под арест».
Германн доложил, не поднимая голоса: «Шум винтов приближается, Командир».
«Держать курс два-четыре-ноль. Оба мотора малый вперед».
Истощив свой репертуар трюков, мы увертывались в строну уже в который раз.
Кислый запах приплыл через дверь носовой переборки. Как будто для того, чтобы «подсластить» атмосферу, кого-то стошнило.
Германн снова нахмурил брови. Каждый раз, как он делал такое лицо, я отворачивал свою голову и втягивал в плечи.
Шквал барабанных ударов, за которым последовал один ужасный разрушительный взрыв, и затем снова — как мощное перекатывающееся это — рев и бурление тонн вытесненной воды.