Подводная охота, или Мистические путешествия
Шрифт:
Пульп и Агла переглянулись и почти одновременно прокаркали:
– Хорошо, дядюшка Водяной, мы согласны, мы всё потом сделаем, ты только покажешь, куда нам плыть-то, а то нам некогда долго шастать тут под водой, своих дел на земле полно.
– Покажу, покажу – уже более мирно просипел Водяной.
На этот раз взаимопонимание было полным. Вороны начали танец превращения, кружась и притоптывая на месте, и так у них лихо и задорно всё получалось, что Водяной сам едва удержался, чтобы не пуститься в пляс, да вовремя одумался и стал вспоминать, как он по молодости превращался в красавца парня, (но, правда, с маленьким, коротким хвостом), и что именно делал при этом…. Но в голову ничего не лезло, кроме банальной фразы, которой он подзывал деревенскую девушку, стиравшую бельё: "Помоги, красна девица, тону я". Для виду, он всё-таки несколько раз неуклюже повернулся вокруг, распугивая лягушек и мальков, и покрутил посохом над головой. Голова закружилась, и он, чтобы не упасть, сел в воду, благо тут
Глава 2
Водяной, больше похожий на большой комок водорослей, медленно рассекал глубины соседнего омута, где по его сведениям обитали два крупных, жирных сазана. Это были самые хитрые особи, избежавшие в своей жизни зубов щуки или чукабры, сетей, крючков, и других всяких пакостей. Но они, к тому же, и что было самым обидным, давно игнорировали его Водяное Величество (как раньше он заставлял себя называть), и при встрече, вместо того, чтобы помахать плавниками, ударяли хвостом по дну, поднимая муть и грязь, что противоречило всем нормам поведения подводного царства. Вот их-то он и решил проучить, чтобы другим неповадно было, подставив их под зубы двух голодных оборотней-магов.
Пульп и Агла плыли рядом, изредка недалеко отплывая и тут же возвращаясь.
– Ну, у тебя и рожа, Агла – пытался как-то разрядить непривычную для себя атмосферу Пульп.
– Сам дурак – парировала Агла. – тоже не вполне комфортно ощущавшая себя в теле этой мерзкой амфибии, да ещё в тёмной ночной воде.
Одному Водяному, казалось, всё было нипочём. Находясь в родной стихии, он довольно сопел и хлюпал, иногда пуская фонтанчики или большие пузыри, которые с громким бульканьем вырывались на поверхность. Наконец, он увидел знакомую корягу, где, как он предполагал, должны были быть те, кого они ищут. Рядом плавала стайка серебристой плотвы, не давая разглядеть поле предстоявшего сражения. Водяной трезубцем указал на корягу, что однозначно можно было истолковать как команду "фас".
Пульп, как более старший и опытный, да и к тому же, как мужественный мужчина, как бесстрашный рыцарь, неустрашимый воин и тому подобное…, решил идти первым. Всё-таки, там, в холодной темноте, их могла поджидать не только мягкая, трепещущая плоть толстых и благопристойных сазанов, но и, что вполне вероятно, острые, как иглы, щучьи зубы, или что ещё хуже, не зубы, а страшные пилы челюстей чукабры. Пульп по дуге обогнул стаю плотвы, стараясь разглядеть в темноте за корягой хоть какие-то признаки жизни, но, ничего не обнаружив, решил подплыть с другой стороны, чтобы отрезать пути возможного отступления будущего соперника. С другой стороны он обнаружил сплошное сплетение мелких корней и веток, нанесённых сюда течением за много лет, и создававших почти непреодолимую стену. Лезть в эту ловушку, (а мысль о ловушке стала появляться всё чаще, вызывая неприятное ощущение в районе хвоста), ему не очень-то хотелось, так как он знал, что маг может погибнуть, находясь не в своём теле. Он выплыл, к удивлению Водяного, прямо к его носу, и радостно сообщил ему стратегический план, который он успел разработать по дороге, и который состоял из трёх частей.
Часть 1: Водяной подплывает к самой коряге и, ударами трезубца выгоняет всех, кто там замаскировался во тьме.
Часть 2: он, то есть Пульп, выполняет самую сложную и ответственную задачу – смелым броском сзади, отрезает добыче путь к отступлению.
Часть 3: Агла выбирает сазана пожирнее и набрасывается на него.
– А ты не мог бы добавить в свой план ещё пару пунктов? – язвительно заметила Агла – например, за чей счёт будут мои похороны, если вместо сазана там окажется столетняя чукабра, или сом-батюшка килограммов на сто пятьдесят? Или, почему, например, не расписаны твои действия в случае заглатывания меня сомом?
– Да и мне мало не покажется – начал уже сомневаться Водяной.
– Ну ладно, тебе, не заводись, вечно ты всё драматизируешь – примирительно забулькал Пульп, – я тоже, знаешь как сейчас рисковал?!
Водяной, непонятно почему, то ли соглашаясь, то ли нет, покачал головой и Пульп отплыл в сторону, чтобы быть наготове (мало ли что этому старику взбредёт в голову в следующий момент). Наконец, Водяной вздохнул в очередной раз, выпустив кучу мелких пузырьков и подплыв к коряге, долбанул по ней трезубцем. Никакого движения… Коряга, казалось, вросла в дно реки навсегда. Ещё раз выдохнув воздух, как учили в Школе Водолея, он смачно, с оттяжкой, ещё раз долбанул по коряге. Опять ничего…. Коряга даже не дрогнула. Осмелев, Водяной приблизился к коряге вплотную и начал шурудить трезубцем под корнями, как вдруг, какая-то сила отбросила трезубец и его вместе с ним, и из под вздыбившихся веток показалась голова чудовища…. Да, я не оговорился, именно чудовища, голова которого начала выползать сквозь ветви и корни, подняв целое облако мути, и как будто вырастая из дна. Агла и Пульп, забыв о своём плане, ринулись вниз по течению, стремительно шевеля хвостами, и оставив на волю судьбы Водяного и Чудо-Юдо, обитавшее под корягой….
Они мчались, то и дело для скорости выпрыгивая из воды, но потом, не обнаружив за собой погони, поплыли уже помедленнее, на всякий случай держа голову на поверхности. Издалека можно было подумать, что это проплывают две безобидные выхухоли, но горе тому, кто решил бы это проверить. Вот показался спокойный плёс, где можно было плыть не напрягаясь, вернее парить в водяной толще…. Пульп зорко оглядывал кромку берега в поисках добычи, птицы или ещё чего-нибудь, так как ловить рыбу, после всего пережитого, у него больше не было никакого желания. Агла тоже уже успокоилась, решив для себя, что рыбой питаться вредно для здоровья. Полная луна освещала всё вокруг, играя бликами на поверхности воды. Стояла тёплая летняя ночь. Агла первой заметила какое-то шевеление возле берега и не раздумывая, рванулась на всплеск. Уже заглатывая добычу, он поняла, что это не что иное, как лягушка, но по инерции заглотила ещё одну. Пульп тоже от неё не отставал, и хотя магам есть лягушек было строго-настрого запрещено (так как Царевна Лягушка была довольно сильной колдуньей и пользовалась авторитетом в тёмном мире), в сложившихся обстоятельствах это был для них единственный выход и они продолжали хватать зазевавшихся земноводных, пока не набили ими свои животы.
– По-моему, достаточно – пробулькала Агла – этого должно хватить для превращения.
– Да, можно начинать – важно подтвердил Пульп, как будто от него что-то зависело.
Они закрутились в стремительном вращении и исчезли, оставив после себя быстро рассосавшуюся воронку.
Глава 3
Василий с трудом разлепил глаза. Было ещё темно, но утро уже настойчиво заявляло о себе, отметая все сомнения в том, что скоро будет новый тяжёлый день. Деревня уже просыпалась, крича петухами, мыча и блея рогатым скотом и хрюкая поросятами. Во рту было сухо и погано, как всегда бывало у Василия поутру последние несколько лет. На душе скребли кошки и было неясно, зачем нужно было просыпаться и вставать. Василий пошарил под кроватью в надежде, что осталось что-нибудь после вчерашнего, но рука ощутила лишь пустоту. Он сел на пронзительно застонавшую кровать, и взял дрожащей рукой алюминиевый помятый ковш, поставленный загодя на табуретке у изголовья. Это была последняя алюминиевая вещь в доме, так как кастрюли и ложки он сдал скупщикам металла уже давно. Василий жадными глотками выпил безвкусную воду и утёрся тыльной стороной ладони. "Надо сходить к Вовке, может у него что осталось" – тяжёлые, неуклюжие мысли с трудом ворочались у него в голове. Задача была поставлена, и тело, охая и матерясь, подчинилось разуму. Хотелось курить, и он, пошарив в банке с окурками, нашёл походящий бычок и трясущимися руками с трудом подкурил. Бычка хватило на несколько затяжек и он, выйдя на крыльцо, бросил его тут же, придавив галошей. Своим выходом на авансцену он привёл в возбуждение ещё одно живое существо неопределённого цвета, хромающее и угодливо изгибающее спину. "Уйди, Бимка" – прохрипел Василий – "Не до тебя сейчас". Бимка знал, что ему сейчас не до него, но продолжал, повизгивая, скакать, виляя хвостом и пытаясь лизнуть ему руку, показывая всем своим видом свою собачью преданность. Василий, не выдержав такого напора собачьей любви, зашёл обратно в хату, чтобы найти для неё что-то съедобное, но ничего не нашёл, кроме банки из под кильки в томате, и небольшого заплесневевшего куска хлеба. Он налил в банку воды и, что-то бормоча про себя, поставил это богатство Биму под нос. Бимка кинулся было к банке, но понюхав, отошёл в сторону, виновато поджав хвост. "Вот гад, зажрался" – устало подумал Василий и, вдохнув полную грудь утреннего свежего воздуха, побрёл, старательно обходя грязь, на другой конец деревни, где обитал его собутыльник Володька.
Уже стало светлее и, проходя мимо соседского забора, он услышал звонкие струи молока, бившего о стенки цинкового ведра. Это баба Нина, присев на маленькую лавочку, доила свою Пеструшку. Пеструшка была коровой с норовом, она то и дело пыталась вмешаться в процесс, махая хвостом и переступая с ноги на ногу. Василий представил как парное молоко белой шапкой поднимается в ведре и жадно облизал пересохшие губы.
– Баб Нин, дай молочка хоть глоточек – не выдержал он и, остановившись, ухватился за забор руками, чтобы не упасть от внезапно накатившей слабости.
– Дам, Вася, как не дать… – баба Нина уже вытирала руки чистой тряпицей – Ты вот только забор мне обещал починить. Упадёт уж скоро. А как сделаешь, так я тебе ешшо и пузырёк поставлю.
Баба Нина взяла ведро с молоком и пошла к дому, по пути налив и кошкам, которые урчали и тёрлись о её ноги, пока она не дала им утреннюю порцайку.
Вася знал, что баба Нина делает отменную самогонку, но так же он помнил, что несколько раз брал взаймы у неё бутылку, клятвенно заверяя, что уж завтра-то он точно починит забор. А завтра всё начиналось сначала, но он на всякий случай громко и привычно соврал: