Подводные камни
Шрифт:
– Да, это они умеют… Я иногда представлял, как здорово было бы жить здесь, – сказал Зейн, когда Ли проводил его к крыльцу. – Особенно когда становилось совсем худо.
– Теперь это твой дом. – Ли открыл сетчатую дверь. – Сам дойдешь?
– Да. Справлюсь.
«Не сомневаюсь, – подумал Ли. – Ты – справишься».
– Скажи Эмили, нам пора ехать.
По дороге в полицейский участок Эшвилла они молчали. К тому времени Ли успел убедиться, что Эмили – женщина суровая и умеет держать себя в руках, однако перед дверью комнаты для допросов все
– Вы точно готовы?
– Ли… – Эмили взяла его за плечо. – Я должна. Даже если это ничего не даст, только успокоит мне совесть, я все равно обязана с ней поговорить.
– Когда закончите, постучите в окошко.
– Хорошо.
Келлер открыл дверь и жестом попросил полицейского внутри выйти. Эмили зашла, и за ней лязгнул замок.
Элайза сидела за небольшим столом, выпрямив спину и положив скованные руки перед собой. На лице пестрели синяки, но взгляд, как заметила Эмили, горел яростью.
– Ну наконец-то.
Живот поджало. Эмили, не обращая внимания, села напротив сестры.
– Думаешь?
– Я торчу в этой дыре целую вечность. Мне не говорят, ни где Грэм, ни что происходит. Ты должна немедленно все выяснить. Мой адвокат уверяет, что скоро снимет эти нелепые обвинения и нас выпустят под залог. Но пока мне нужны кое-какие вещи. Я дам тебе список.
«Какая прелесть, – подумала Эмили. – Все, как всегда. Только я уже не та, что была прежде».
– Не утруждай себя. Ты зря думаешь, что я здесь ради тебя. Это не так. Тот факт, что ты не спрашиваешь про детей, только подтверждает, что я поступаю правильно.
– Мои дети – вовсе не беспомощные младенцы. Они сговорились против меня и Грэма. Зейн спятил, Эмили. Ты даже не представляешь, что он…
– Заткнись!
Услышав рык, Элайза ошарашенно дернулась.
– Еще одно слово в адрес Зейна – и я уйду. Ты останешься совсем одна. Я знаю, что вчера случилось. И что было на позапрошлое Рождество. Я знаю все, поэтому, Элайза, хватит ломать комедию.
Чтобы удержать себя в руках, Эмили откинулась на спинку стула.
– Мне разрешили с тобой поговорить – наедине, без прослушки, что, кстати, против правил. Я должна знать, зачем. Зачем поступать так с Бритт и Зейном? Зачем позволять Грэму так обращаться с собой и с ними? Мне надо знать.
– Хватит дурить, хоть раз сделай что-нибудь полезное! Мне нужен мой крем для лица. Веришь двум озабоченным подросткам, а не родной сестре – что лишний раз доказывает, какая ты дура!
– Хватит. Я ничего не стану тебе привозить, и пальцем не пошевелю. Переживаешь за свою красоту, Элайза? Хочешь замазать синяки, чтобы не осталось следов? Лучше подумай о том, как будешь выглядеть после нескольких лет в тюрьме.
– Я не сяду в тюрьму.
Однако губы у нее затряслись.
– Сядешь. И, может, надолго. Зависит от того, что именно ты скажешь полиции.
– Наш адвокат…
– Стоп. – Для пущей убедительности Эмили подняла палец. – Вот твоя первая ошибка. Ты не дура. Подумай о том, зачем тебе один адвокат на двоих с человеком, который тебя избивает. У тебя есть шанс, воспользуйся им. Возьми себе другого защитника. Я готова назвать пару имен. Нашла толковых специалистов по уголовному праву
– Зейна надо изолировать от общества. Он…
– Хватит!
Эмили вскочила, и в голосе Элайзы впервые прорезалась паника.
– Не бросай меня!
– Тогда хватит нести чушь!
– Откуда мне знать, вдруг на тебе прослушка?
Эмили, встав, сняла рубашку и повернулась.
– Элайза, здесь только мы двое. Вашему адвокату платит Грэм; как думаешь, чьи интересы он будет отстаивать в первую очередь? Решай. Когда я отсюда выйду, то могу позвонить человеку, который готов защищать тебя в суде.
Застегнувшись, она села.
– Мы росли в одном доме, в одной семье. Нас учили уважать друг друга. Так почему ты позволила Грэму издеваться над собой и над детьми? Почему не пришла за помощью ко мне или кому-то другому?
– Ты не понимаешь, это наши дела. Наша жизнь. Мы любим друг друга.
– Мужчина, который распускает руки, не способен любить.
– Ох, ради бога. – Элайза демонстративно возвела глаза к небу. – Все, как всегда. Унылая святоша. – Оживившись, она подалась к сестре. – Я не такая, как ты. Мы с Грэмом полны страсти, полны чувств, которых тебе не понять. Ты-то подцепила неудачника, которого не смогла удержать…
– Это так называемая страсть довела тебя до больницы.
– Просто все зашло слишком далеко. Ему нельзя бить меня по лицу, так прописано в договоре.
Эмили искренне верила, что уже ничто не может ее шокировать. Оказывается, может.
– Вы… Вы договорились о том, куда тебя можно бить?!
– Когда все успокоится, Грэму придется заплатить за нарушение условий, хоть это и было вынужденной мерой.
Эмили не верила собственным ушам – как не поверила Бритт, когда та рассказывала про отношения родителей, потому что это было слишком мерзко и противно.
– Тебе нравится… Тебе это нравится!
– Не будь ханжой. Мы полны страсти даже после восемнадцати лет в браке. Настоящей страсти. У моего мужа тяжелая, нервная работа, надо куда-то выплескивать эмоции. Кто ты такая, чтобы меня судить? Посмотри, что я имею. Большой красивый дом в престижном районе, отпуск на любом курорте, какой только захочу, муж, покупающий мне шикарные украшения, бурная интимная жизнь…
Элайза развела руками, с жалостью глядя на сестру.
– А что есть у тебя, Эмили? Старая развалина, куча бунгало, за которыми надо следить, и полное отсутствие мужчин рядом?
Эмили опешила. Они сидят в камере, сестра избита, в тюремной робе, за дверью ее сторожит охранник – и все же она по-прежнему считает себя королевой.
Причем она не потрудилась упомянуть свое главное сокровище.
– Знаешь, Элайза, кажется, ты кое-что забыла. Еще у тебя двое детей.
– Я никогда их не хотела, – отмахнулась та, как от старой тряпки. – Я выполнила свою часть сделки. Родила наследников. Справилась идеально. У них было все хорошо – дорогая одежда, отличная школа. Уроки танцев для девочки, спорт для мальчика. Музыка для обоих, хотя Зейн оказался полным бездарем. Здоровое питание, дисциплина, учеба и время на отдых.