Подводный ас Третьего рейха. Боевые победы Отто Кречмера, командира субмарины «U-99». 1939-1941
Шрифт:
— Ни минуты не сомневаюсь, — сказал Кречмер, — что я бы продолжил погружение, несмотря на атаку с воздуха. Причем мои шансы уйти от врага были бы очень велики, если в это время вблизи не было надводных кораблей с «асдиками». А если при бомбежке моя лодка получила бы повреждения, я бы всплыл и вступил в бой с противником. На моей лодке был отличный орудийный расчет. А поскольку, чтобы бомбометание было более или менее точным, самолет вынужден снизиться, вполне вероятно, что мы сумели бы его сбить. Но в любом случае, прежде чем сказать что-то более определенное, я должен выслушать Рамлова.
В сентябре в Грайздел-Холл были доставлены старший и младший
1. Проявили ли Рамлов и его офицеры трусость?
2. Виновен ли Рамлов в том, что бросил свою команду, перебравшись на эсминец?
3. Почему лодку «U-570» не затопили?
Первыми перед судом предстали младший лейтенант и корабельный инженер. Эти люди являлись подчиненными и выполняли приказы. Поэтому суд решил, что, хотя офицеры имели возможность действовать более энергично и противодействовать сдаче лодки врагу, они невиновны в трусости. В тот же вечер Кречмер собрал всех обитателей лагеря в комнате отдыха и официально объявил решение суда. Он сказал, что прибывших офицеров не следует больше игнорировать, с этого момента они являются полноправными членами лагерного сообщества и заслуживают обращения, соответствующего их званиям. Он пожал каждому из них руки и официально приветствовал в Грайздел-Холл.
На следующее утро суд рассмотрел дело старшего лейтенанта. Его отделили от остальных, принимая во внимание тот факт, что, являясь старшим офицером, он имел возможность не допустить сдачи корабля врагу. При необходимости он мог даже арестовать Рамлова и принять командование, причем эти действия были бы совершенно естественными и оправданными, если бы он считал, что может спасти лодку. Кроме того, когда Рамлов перебрался на английский эсминец, командование автоматически перешло к старшему лейтенанту, который был обязан принять меры по затоплению корабля. Его долгом было удостовериться, что лодка не попала в руки противника.
В начале заседания подсудимому задали ряд вопросов, касающихся подробностей атаки. Офицеры хотели знать, сколько времени прошло между моментом обнаружения противника и началом бомбометания, высоту самолета и точность нанесения бомбовых ударов. Представшему перед судом офицеру сказали, что ему представляется возможность приводить любые аргументы в свою защиту. Его заверили, что вопросы задаются не для того, чтобы заманить его в ловушку, а чтобы помочь выбраться из неловкой ситуации. Допрос велся следующим образом:
— Знаете ли вы, что боевыми инструкциями предписывается не допускать попадания подводной лодки в руки противника?
— Да.
— Почему вы не приняли меры по выполнению этого приказа?
— Я думал о безопасности своей команды. В тот момент
— А вы понимали, что захват лодки позволит врагу выведать наши секреты, что, в свою очередь, приведет к гибели сотен моряков в будущем?
— Сейчас я это понимаю, но в тот момент я думал только о своих людях.
— Вы определенно должны были понимать, что, обладая знанием о вооружении и оборудовании наших лодок, враг способен свести на нет все наступательные инициативы нашего подводного флота!
— Да.
— Вы считаете, что ваша жизнь и жизнь членов вашей команды стоят дороже, чем жизни будущих моряков? По вашему мнению, это справедливо?
— Да. Ведущие допрос офицеры были смущены. Вопросы
формулировались таким образом, что любой нормальный человек поймет, какого ответа от него ждут. А этот офицер наперекор всему утверждал, что он и его командир были правы, спасая себя и не думая о последствиях. В процессе последующего допроса офицеры так и не сумели убедить упрямого лейтенанта изменить свою позицию, он упорно стоял на своем. Поэтому на следующем общем собрании Кречмер объявил, что суд чести признал старшего лейтенанта с «U-570» виновным в трусости, проявленной перед лицом врага. Когда немецкие войска оккупируют Великобританию (а в то время узники Грайздел-Холл не сомневались, что так оно и будет), он будет передан оккупационным властям и предстанет перед судом военного трибунала. А пока ему не разрешалось принимать участие в лагерных мероприятиях. Такое решение полностью изолировало виновного от общества. В дополнение к этому Кречмер назначил двух офицеров присматривать за виновным.
В результате бывший офицер «U-570» оказался не только пленным, но еще и изгоем среди своих товарищей. Он не смог этого вынести. Через несколько дней один из надзирателей доложил Кречмеру, что он осознал свою вину и желает ее искупить, совершив самоубийство. Кречмер ответил, что такое предложение свидетельствует о еще большей трусости, чем первоначально предполагалось. Вероятно, дело так бы и тянулось, но как раз в это время в газетах появилась информация о том, что «U-570» отбуксирована в Барроу и поставлена там на мертвый якорь.
После того как эту информацию подтвердил болтливый охранник, ее передали Кречмеру, который сразу же собрал в своей комнате старших офицеров и изложил свой план. В результате его осуществления должны были быть достигнуты одновременно две цели: уничтожение подводной лодки и реабилитация ее старшего лейтенанта. Ему предстояло бежать из лагеря, добраться до Барроу, приникнуть на «U-570» и потопить ее. Если он согласится претворить в жизнь этот план, суд чести позаботится о том, чтобы это стало известно военному трибуналу.
Офицер сразу же согласился, и началась подготовка. В кратчайшие сроки была собрана информация, позволившая Кречмеру нарисовать план гавани и указать три наиболее вероятных места стоянки «U-570». Другие офицеры изобразили карту местности, на которой отметили три возможных маршрута от Грайздел-Холл до Барроу.
Офицера снабдили гражданской одеждой, для него раздобыли документы, из которых следовало, что он голландский моряк, возвращающийся из отпуска. Он получил даже продовольственные карточки и документ, удостоверяющий личность. В этом поспособствовал один из охранников, позарившийся на крупную сумму денег. В соответствии с легендой моряк был в отпуске в Лондоне, где истратил всю наличность и теперь вынужден добираться до Клайда, где стоит его корабль, на перекладных.