Подводный флот Третьего рейха. Немецкие подлодки в войне, которая была почти выиграна. 1939-1945 гг.
Шрифт:
Тем временем в рядах союзников росло число специалистов противолодочной борьбы и в то же время шло непрерывное улучшение оружия против подлодок. Вошел в строй новый многообещающий взрыватель глубинных бомб, который позволил проводить ковровые бомбардировки, когда взрывы раздавались на разных глубинах. Удары с воздуха наносились специально сконструированными бомбами.
Воздушное прикрытие конвоев и независимая авиаразведка теперь представляли собой такую плотную сеть, что проскользнуть сквозь нее было почти невозможно. А те районы, до которых не могла добраться авиация берегового базирования, патрулировались самолетами с авианосцев или с торговых кораблей, переоборудованных, чтобы нести на борту авиационное прикрытие.
Конвои, состоявшие из
Мало подлодок оставалось в рабочем состоянии после двух или трех патрулирований. Количество опытных подводников все уменьшалось, вместо них приходилось отправлять в море новые и неподготовленные экипажи. Им редко удавалось оставаться незамеченными на пути к тем опасностям, которые поджидали подлодки в патрулировании, и, если даже экипажу удавалось вернуться на базу, чаще всего рейд не приносил никаких успехов, оставляя после себя лишь недели непрерывного напряжения похода. В конечном итоге это стало куда губительнее сказываться на боевом духе подводников, чем даже высокое число погибших.
В феврале 1943 года самолеты впервые использовали для поиска подводных лодок новый английский сантиметровый радар. Реакцию немцев впервые описал Гисслер, который во время войны руководил исследовательскими работами в военно-морском ведомстве Германии.
«Появление британского 9-сантиметрового радара, – пишет он, – застало нас в полном смысле слова врасплох, поскольку немецкие ученые всегда утверждали, что волны меньше двадцати сантиметров совершенно непригодны для использования в аппаратуре импульсного отражения. Эта крупная трагическая ошибка сыграла огромную роль в том, что Германия была поставлена на колени».
Теперь для подлодок стало практически невозможным добиваться успехов в борьбе против атлантических конвоев – даже если они действовали в группе. Был случай, когда из шестидесяти выпущенных торпед ни одна не достигла цели. Приводимые цифры ясно демонстрируют серьезность кризиса, возникшего после появления нового радара. В марте 1943 года общий тоннаж судов, потопленных в Атлантике, округленно составлял 515 тысяч тонн. В апреле он упал до 240 тысяч тонн, в мае – до 200 тысяч, а в июне составил 20 тысяч. В те же самые месяцы, опять-таки только в Атлантике, количество погибших подводных лодок составляло соответственно двенадцать, четырнадцать, тридцать восемь и шестнадцать – всего немецкий флот потерял восемьдесят подводных лодок.
Это значит, что за каждые два пущенных ко дну корабля приходилось расплачиваться одной подлодкой. Потопленный тоннаж, по расчетам адмирала Деница, приходившийся на одну лодку и равный 100 тысячам тонн, упал до 10 тысяч. Признавая данный факт, он в то время записал в своем военном дневнике, что это очень опасная тенденция.
Так что у адмирала Деница не оставалось иного выхода, как отвести из северной Атлантики все подводные лодки.
Это решение стало поворотным пунктом в борьбе за Атлантику, и союзники полностью осознали значение этого факта. Тогда, в мае 1943 года, адмирал сэр Макс Хортой сообщил в послании своей команде:
«Накал борьбы остановлен, если не обращен вспять, и враг проявляет признаки слабости перед лицом непрестанных атак наших военно-морских и воздушных сил».
Но в других районах, в южной Атлантике и в Индийском океане, подводные лодки продолжали выполнять свои не очень эффективные, но важные задачи. Они вынуждали союзников тратить огромные ресурсы на организацию конвоев – морской и воздушный эскорт, сопровождавший суда, не мог принимать участия в других военных действиях.
Поскольку операции в северной Атлантике надо было возобновить как можно скорее, адмирал Дениц созвал своих научных советников и потребовал от них разработать меры противостояния новым микроволновым радарам противника. Но лишь в августе 1943 года им удалось полностью собрать эту установку и подробно изучить ее. Ее части были сняты с двух бомбардировщиков, подбитых над Европой. Первый упал недалеко от Роттердама, и собранная в Германии установка получила название «роттердамского аппарата».
Новый радар поставил немецких ученых перед лицом серьезной проблемы. Его нельзя было засечь ни «метоксом», ни немецкой техникой, ибо и та и другая аппаратура были предназначены фиксировать волны той длины, что использовались в радарах ранних моделей. И теперь ученые столкнулись с необходимостью создавать совершенно новую аппаратуру в области, которой Германия много лет пренебрегала. Но война завершилась прежде, чем они смогли справиться с этой задачей.
Тем не менее оставалась проблема как-то защитить подводные лодки от радаров, пусть не прямым образом, а хотя бы усиливая их зенитное вооружение. Так что, когда самолеты находили их, они могли оставаться на поверхности, имея какие-то шансы выжить. Или же надо было сделать так, чтобы радары не могли засечь их. Последняя задача была решена изобретением «шноркеля», или «снорта», и, когда все было готово, ими вооружили подлодки классов VII и IX.
Обычно кроме пулеметов пушечное вооружение на подводных лодках состояло из зенитки с фунтовыми снарядами (она стояла на боевой рубке) и одного 88-миллиметрового орудия на носу. В течение 1943 года это вооружение было заменено более эффективным автоматическим, а именно: четырьмя 20-миллиметровыми зенитками (большей частью они были спарены и стояли рядом), великолепной 37-миллиметровой зениткой немецкого производства и пулеметами. Замена началась в Средиземном море, где потребность в таком вооружении чувствовалась особенно остро. Чтобы разместить их, надстройка рубки была сдвинута к корме, освободив место для низкой орудийной платформы, а сама рубка была обшита тонкими броневыми листами для защиты от пулеметного огня.
Теперь, если подлодка попадала в поле зрения самолета, предполагалось, что она могла оставаться на поверхности и вести ответный огонь, чтобы сбить самолет. На первых порах, пока враг не оправился от удивления, эта новая тактика приносила успех, и концу лета 1943 года на боевом счету подлодок оказалось немало сбитых самолетов береговых баз. Но противник быстро сменил тактику. Если пилот по наличию людей на мостике убеждался, что подлодка не собирается погружаться, он, не приближаясь к лодке, вызывал подкрепление и лишь затем возвращался для атаки общими силами. Командование подводными силами ответило тем, что лодки стали пересекать Бискайский залив группами. А когда и эта мера оказалась недостаточной, то часть из них была превращена в своеобразные зенитные ловушки – набор их вооружения и, соответственно, огневая мощь удваивались в надежде, что теперь враг будет принимать это за норму и в будущем станет относиться к подлодкам с уважением. Как показали последующие события, опыт с зенитными ловушками не принес успехов.
В июле 1943 года, во время своего второго патрулирования, «U-441» была замечена истребителем. Прежде чем переходить в атаку, пилот предусмотрительно вызвал еще два самолета, так что их совместная огневая мощь обеспечивалась тремя 40-миллиметровыми пушками, двенадцатью 20-миллиметровыми и дюжиной пулеметов. Держась вне зоны обстрела с подводной лодки, самолеты без помех стали поливать огнем ее надстройку, заходя с самых разных сторон. Зенитное орудие было выведено из строя, взорвались два ящика с боеприпасами, были убиты или получили серьезные ранения все двадцать четыре офицера и матроса, которые были на мостике и на палубе. Благодаря тому, что на самолете не было бомб и пулеметные очереди не могли пробить броневую обшивку рубки, лодка все же смогла погрузиться и под командой судового врача как-то «дохромала» до базы.