Подводный фронт
Шрифт:
Я тут же дал соответствующие указания Болонкину. Помимо обычных дежурных средств радиовахта была открыта на всех больших и средних подводных лодках и на плавбазе «Умба». Открыли радиовахту и наши соседи — моряки бригады эсминцев и ОВРа. Ну и, разумеется, внимательно вслушивались в эфир радисты флотского узла связи.
Ни одной радиограммы с «К-23», к сожалению, больше не поступило. Но кое-что о том, что происходило с ней, удалось узнать. Наши радиоразведчики перехватили несколько радиограмм, переданных противником открытым текстом. Судя по ним, в районе, где находилась «К-23», с 13 часов 20 минут до 18 часов 30 минут действовали четыре «юнкерса». В 15 часов 50 минут один из них обстрелял нашу подводную лодку из пулемета, и она погрузилась.
Погрузилась! Это слово на какое-то время обнадежило. Выходит, «катюша» все же не потеряла способности погружаться. Значит, у нее есть возможность уйти от преследования на глубину. Но тут же новая радиограмма. «Юнкере» передал на свой аэродром просьбу выслать еще одну машину. С аэродрома приказали самолету оставаться в данном районе для связи.
Что же это? Выходит, они продолжают преследовать «двадцать третью»? В 17 часов 12 минут в эфире произошел оживленный диалог, из которого стало ясно, что на помощь первому самолету вылетит второй с двумя бомбами весом по 250 килограммов. Затем фашисты затихли. А к 19 часам все самолеты вернулись на свой аэродром. [7]
7
ЦВМА, ф 11, д. 539, л. 1, 2, ф. 78, д. 34934, л. 459–460
Анализ всех этих данных позволял предположить, что, атаковав и потопив фашистский транспорт торпедами, «К-23» подверглась бомбежке со стороны кораблей охранения. Вероятно, была повреждена бортовая цистерна с топливом, весьма хрупкая на подводных лодках типа К, и лодка все время «обозначала» свое место выходившим на поверхность моря соляром. В связи с этим, очевидно, на лодке было принято решение всплыть и отразить атаку сторожевиков артиллерией с одновременным использованием надводной скорости для отрыва. О результатах артиллерийского боя Гаджиев и донес в базу. Вероятно, и сама подводная лодка получила серьезные повреждения от вражеских снарядов и один из главных двигателей был выведен из строя. Это подтверждает тот факт, что расстояние от Окс-фьорда, где произошел бой со сторожевиками, до места, где «К-23» была обнаружена самолетами противника, она прошла за 3 часа 50 минут, то есть со скоростью 13,5 мили в час. Такая скорость характерна для подводных лодок типа К, идущих под одним главным дизелем средним ходом. Если б были исправны оба дизеля, вряд ли «катюша» отходила бы от берега противника, не используя полную мощность двигателей.
В 15 часов 50 минут «К-23» подверглась обстрелу с воздуха и, несмотря на полученные повреждения, вынуждена была погрузиться. Но что же дальше? Удалось ли ей оторваться от противника? Эти вопросы волновали и тревожили каждого из нас. Через определенные промежутки времени наши передатчики посылали запросы на «катюшу». Но она не отвечала.
Тем не менее никто не верил в трагический исход. После традиционного вечернего доклада, который в тот день прошел на редкость скомканно и сумбурно, на ФКП бригады за полночь засиделись командиры дивизионов и флагманские специалисты. Все были убеждены если б фашисты потопили «катюшу», они б не преминули громогласно покричать об этом в эфире. Все дружно ругали связь и связистов: мол, они виноваты во всех наших волнениях — ни принять, ни передать ничего толком не могут…
Бедный Болонкин! Сколько ему за время войны доставалось таких вот незаслуженных упреков. Бледный, сжавшийся, сидел он за столом и, хоть лучше всех знал, что никаких промахов со стороны службы связи не было и нет, старался даже подтвердить обвинения в свой адрес.
— Да, вполне возможно, что радиограммы просто не дошли. Прохождение радиоволн сейчас отвратительное. Середина мая — пора магнитных бурь…
Мы по-прежнему усиленно прослушивали эфир. «К-23» молчала. С других же лодок радиограммы приходили регулярно. И никакие магнитные бури не мешали.
14 мая хорошее сообщение пришло с «М-176», которая действовала в Варангер-фьорде: торпедированы транспорт и миноносец противника. И. Л. Бондаревич провел атаку прямо-таки мастерски. Точно выпустив первую торпеду по транспорту, спокойно выждал, когда на расчетный угол упреждения подойдет нос идущего следом за ним миноносца, и выпустил вторую торпеду. Транспорт был потоплен, а миноносец, судя по всему, поврежден.
16 мая отличилась еще одна наша лодка — «Д-3», на которой кстати, вышел в свой первый боевой поход начальник штаба бригады капитан 1 ранга Б. И. Скорохватов. Почин У Бориса Ивановича получился хороший. Первый транспорт «Д-3» торпедировала еще 2 мая. Теперь же к этому успеху прибавился еще один. Командир «Д-3» капитан 3 ранга Михаил Алексеевич Бибеев успел пронаблюдать в перископ результат своей атаки: мачты потопленного судна, торчащие из-под воды, и пять сторожевых кораблей, мечущихся вокруг него. Правда, после этих мгновений торжества пришлось пережить весьма неприятные минуты яростной бомбежки. Но все в итоге закончилось для подводников благополучно.
Все эти известия о боевых успехах в другое время вызвали бы бурю радостных эмоций в бригаде. Но в те майские дни радость нашу омрачали мысли о пропавшей и не подающей уже несколько дней никаких сигналов «катюше».
А тут еще новые волнения! В тот же день, 16 мая, утром оперативный дежурный по бригаде встревоженно доложил:
— Нашу лодку бомбят на траверзе полуострова Рыбачий!
— Какую лодку? Почему у Рыбачьего?
— Это береговые артиллеристы с Рыбачьего сообщили, — пояснил оперативный. — Что за лодка — они сами пока не разобрались. А преследовали ее два фашистских сторожевика. Артиллеристы отогнали их в море.
«Может, это Гаджиев прорывается домой?» — мелькнула было мысль. Но вскоре последовал новый доклад:
— Это «малютка». Она всплыла в 35 кабельтовых от берега. Фашисты отошли кабельтовых на 70 и ведут по ней огонь.
Час от часу не легче. Это, выходит, «М-172». Она единственная из «малюток» находилась в эти дни в море. Звоню на ФКП флота в надежде выяснить подробности. Оперативный по флоту сообщил:
— Наши артиллеристы открыли огонь по фашистским сторожевикам. Прикрывшись дымовой завесой, те отошли. Но «малютке», видно, здорово досталось: еле движется.
Он вдруг прервал свое сообщение. В трубке были слышны какие-то переговоры, и тут еще одна новость, от которой замерло сердце:
— С Рыбачьего сообщают: появился «юнкерс». Бомбит лодку.
Пытаюсь связаться с А. Г. Головко. По телефону прямой связи отвечает С. Г. Кучеров:
— Командующий ставит задачу авиаторам. Да, да… Бросаем все что можем на прикрытие «М-172». Еще не хватало, у своих берегов терять лодки…
И вот наконец в Екатерининскую гавань в сопровождении двух малых охотников вошла многострадальная «малютка». Встречать ее высыпала чуть ли не вся бригада.
Первым сошел на пирс командир «малютки» капитан 3 ранга И. И. Фисанович. И уже по тому, как тяжело, пошатываясь, ступал он, каким бледным, изможденным было его обычно такое жизнерадостное, улыбчивое лицо, можно было понять, что командиру и экипажу «М-172» пришлось пережить тяжелейшее испытание.
А случилось вот что. Поздно вечером 15 мая Фисанович обнаружил конвой противника. Большой, тяжело груженный транспорт шел в охранении двух сторожевиков и трех тральщиков. «М-172» находилась как раз на курсе конвоя. Фисанович принял дерзкое решение: прорваться внутрь охранения с головы каравана и нанести удар по транспорту наверняка, с предельно малой дистанции.