Подводный фронт
Шрифт:
Ближе всех к окончанию ремонтных работ был экипаж «К-21». Но и здесь, по нашему весьма напряженному графику, еще было дел суток на пять. Так или иначе, а другого выхода найти не удалось. Надо было ускоренными темпами заканчивать ремонт на этой «катюше» и отправлять ее в море.
— Поезжайте на «К-21» лично, — приказал мне А. Г. Головко, — мобилизуйте всех и вся. Завтра к полудню она должна выйти во что бы то ни стало.
Завтра к полудню… Это значит закончить ремонт за двенадцать часов вместо пяти суток. Задача казалась просто непосильной. Но с ней надо было справиться. Ведь в беде товарищи.
На «катюше» меня встретили командир «К-21», теперь уже капитан 2 ранга, Николай Александрович Лунин и военком батальонный комиссар Сергей Александрович Лысов.
Лунин был буквально несколько дней назад назначен на эту лодку. Решение это мы приняли после очередного блестящего похода «Щ-421», совершенного в январе — феврале. Три транспорта пустил тогда на дно Лунин. Особенно впечатляющей была атака, совершенная 5 февраля. Так случилось, что «Щ-421» встретилась с вражеским конвоем в положении, удобном для атаки кормовыми торпедными аппаратами. Но кормовые торпеды уже были к этому времени израсходованы. Тогда Лунин сделал сложный маневр: развернул лодку через правый борт на 200 градусов, чтобы несколько удлинить атаку и выбрать наивыгоднейший курсовой угол и дистанцию для залпа. Десять минут продолжался этот поворот, в течение которого максимальное напряжение потребовалось и от рулевых, и от многих других подводников, и конечно же от самого Лунина. А закончилось все тем, что «Щ-421» буквально в упор вколотила три торпеды в фашистский транспорт.
Трудно говорить о красоте в нашем суровом и беспощадном деле. Но это была именно красивая атака. Она показала, что лунинское мастерство уже, так сказать, переросло рамки «щуки». Вполне логичным было решение дать ему проявить себя на лодке, обладающей большими боевыми возможностями.
Приняв «К-21» у прежнего командира, Лунин очень быстро освоился. Уже за те несколько дней, что он возглавлял ее, немало было сделано для того, чтобы сократить сроки ремонта. Но возможно ли сжать их до двенадцати часов?
— Раз поставлена такая задача, значит, надо выполнять, — отвечая на такой вопрос, отрезал Лунин.
Он, как всегда, верен своему стилю — предельно сдержан, немногословен. Лысов более разговорчив. Он сообщил о том, что до экипажа задача доведена. Работы на лодке развернуты. Полным ходом идет сборка главного двигателя и вспомогательных механизмов. На самых трудных участках трудятся коммунисты во главе с секретарем парторганизации мичманом П. И. Гребенниковым. Гляжу: у самого Лысова руки тоже в соляре. Военком, видать, только оторвался от работы.
Пошли по отсекам. Везде кипела работа. Особенно оживленно было у главного двигателя. Здесь находился командир электромеханической боевой части инженер-капитан-лейтенант В. Ю. Браман. Лицо его, смуглое от рождения, казалось просто черным от усталости и напряжения. Но глаза блестели живо и уверенно. Четко и толково инженер-механик доложил о мерах, принимаемых для ускорения ремонта.
— Может быть, вам в помощь прислать специалистов с других лодок? — поинтересовался я.
— Вряд ли целесообразно, — покачал головой Браман. — Тут тесно. Лишние люди создадут только ненужную толкотню. А у нас каждый сейчас знает свой маневр… С ремонтом мы управимся. Меня, честно говоря, больше волнует другое: как мы будем в море передавать топливо на «щуку»? Никогда прежде делать этого не приходилось…
Да, подобные задачи в мирное время нами не отрабатывались. Подводники не имели для этого ни необходимых навыков, ни специальных технических средств. Командир береговой базы капитан 3 ранга Г. П. Морденко поднял па ноги специалистов тыла флота и всех своих коллег в других соединениях в поисках подходящих топливных шлангов, буксирных тросов. Все паши лучшие умы — Карпунин, Скорохватов, Гаджиев, Колышкин — занимались прикидкой возможных вариантов действий. За ночь разработали несколько схем передачи топлива. Продумали и то, каким образом осуществить буксировку аварийной «щуки», в том случае если передать топливо не удастся.
Однако обстановка могла, естественно, внести коррективы во все эти наметки. Многое надо было додумывать уже непосредственно в море. Поэтому было решено послать старшим на «К-21» М. И. Гаджиева. Керим не раз доказывал свою удивительную способность смело импровизировать, с честью выходить из самых невероятных положений. Верилось, что и в этот раз он сумеет проявить ее.
В полдень И марта «К-21» покинула базу. А в штабе флота и штабе бригады продолжали напряженно размышлять над тем, как же еще помочь «Щ-402», которая так долго дрейфовала у вражеского побережья. То, что фашисты в течение этих часов не обнаружили ее, казалось чудом, хотя чудо имело свои объяснения. Видимо, гитлеровцев очень занимал конвой «PQ-12». И, увлекшись им, они не заметили, что делается у них буквально под носом.
В тот же день, 11 марта, первое судно конвоя вошло в Кольский залив. Другие находились на подходе. Наши лодки, развернутые для прикрытия, начали освобождаться. Командующий флотом принял решение направить на помощь «Щ-402» еще и «Д-3». По нашим расчетам, она успевала подойти в район нахождения «щуки» почти через сутки. «К-21» успевала раньше. Но и ей предстоял немалый путь. Удастся ли «Щ-402» все это время оставаться необнаруженной? Надеяться на это было трудно. И как же кстати оказалось тут инициативное предложение флагманского механика И. В. Коваленко. Иван Владимирович нашел-таки оригинальный способ использования остававшегося на лодке смазочного масла в качестве топлива. Для этого надо было в определенной пропорции разбавить его керосином, взятым из запасных торпед, — как бы приблизить тем самым масло по вязкости и температуре вспышки к соляру. Правда, не так-то просто подать это эрзац-топливо из соляровых бачков к дизелю. Но если помпой создавать в бачке постоянное давление, то, как полагал Коваленко, смесь подойдет в насосы.
В эфир полетела подробная инструкция на сей счет. Она подоспела очень вовремя. На «щуке» моряки времени не теряли и тоже искали выход из положения. До того чтобы смешать масло с керосином. Большаков и его подчиненные додумались сами. Но завести дизель им никак не удавалось. Своевременные, квалифицированные советы помогли ускорить дело.
К вечеру 11 марта лодка дала ход. Больше суток после этого Столбов молчал. И это был, пожалуй, один из немногих случаев, когда молчание не тревожило, а, скорее, обнадеживало: молчит, значит, соблюдая скрытность, уходит, уходит прочь от вражеского берега!
Потом пришла радиограмма от Лунина. Взволнованно и удивленно он спрашивал: «Куда девалась «Щ-402»?» Успокоили: все в порядке. Дали предположительные новые координаты «щуки».
Рано утром 13 марта Столбов сообщил место, до которого удалось дойти на импровизированном топливе: «Щ-402» находилась уже в 140 милях от береговой черты. Конечно, говорить о том, что опасность миновала, было еще рано. Но все же она теперь была гораздо меньшей. Тем более что «К-21» уже приближалась.
В полдень того же дня лодки встретились. А через два часа пришла наконец-то на ФКП радостная весть: «Топливо и смазочное масло переданы. «Щ-402» следует в базу своим ходом».