Подводный город
Шрифт:
– Вам предстоит участвовать в самом сложном и трудном исследовании, какие могут выпасть на долю подводника. В частности, вам придется изучать скальную платформу на глубине семь километров ниже уровня моря, то есть углубившись на три километра в твердую породу. Джентльмены, я не буду тратить лишних слов, расписывая исключительную важность того, что вам предстоит сделать…
Лейтенант на секунду замолчал.
– Вас направили сюда с одной целью: научиться предсказывать подводные землетрясения.
Эти две недели было трудно с чем-нибудь сравнить.
Иногда мне казалось, что Цуйя готов выполнить приказ, даже если нам придется расстаться с жизнью.
Перво-наперво мы углубились в теорию.
Лекции, семинары, экзамены – все было как в университете. Что такое земная кора? Это скальная порода. Является ли скальная порода твердым веществом? Да, но только не под давлением. Под давлением даже скала становится пластичной, она «плывет». Это происходит равномерно и постепенно? Нет! Порода останавливается – и вновь скользит, а давление нарастает.
– Землетрясения происходят из-за того, что скальная порода, став пластичной, не утрачивает и свои прежние свойства, – монотонно объяснял Цуйя. – В ней накапливаются напряжения. Они растут, достигают критической точки и – бабах! Выходят на волю. Таким образом, землетрясения – это колебания, посредством которых расходуется энергия, накопленная при напряжении.
Нам пришлось заучивать множество неизвестных терминов, употребляемых сейсмологами. Не все давалось просто.
– Эпицентр… эпицентр… – недовольно бормотал Боб. – Если под этим подразумевается центр землетрясения, то почему бы так и не назвать его?
– Салага! – не упускал случая уязвить Боба Харли Дэнторп. – Эпицентр находится над поверхностью земли, как раз над центром! А центр землетрясения может быть на тридцать километров ниже, глубоко под землей.
Мы узнали про три основных типа сейсмической волны.
Раскалывающая ударная волна типа «Р» фиксируется приборами в первую очередь – двигаясь со скоростью семь с половиной километров в секунду, она первой достигает поверхности. Волна типа «5» движется медленнее – четыре с половиной километра в секунду, но она распространяет колебания по ходу своего движения. Такая волна сродни колеблющейся бельевой веревке или щелкающему кнуту.
Следом за этими волнами идет более медленная, мощная волна «Ь». Она-то и приводит к основным разрушениям. Нам рассказали, как на основе интервала между волнами «Р» и «5» можно прогнозировать момент распространения разрушительной волны.
Конечно, это была лишь самая малая часть из того, что мы узнали. А узнали мы многое не только о сейсмологии,
Через несколько дней начали самостоятельно рисовать карты – такие же, какие показал нам когда-то на стене бункера лейтенант Цуйя. На таких картах на площади в тысячи квадратных километров отображались напряжения и сдвиги земной коры. Заштрихованные участки показывали скопления термальной энергии и районы пластических деформаций. (Мы уже знали, что даже скальная порода может «плыть», причем довольно сильно.) Различными линиями обозначались микросейсмы – силы, вызывающие возмущения. Короче говоря, на картах была отображена вся «подноготная» подвижной скальной породы.
Лейтенант Цуйя в пух и прах раскритиковал нашу работу и позволил немного передохнуть.
Мы молча сидели на своих местах, наслаждаясь редкими минутами отдыха. Капли соленого конденсата стекали по бетонным стенам и то и дело срывались с потолка.
– Скажите, лейтенант, – прервал молчание Боб Эсков. – Старшина объяснил нам, что здесь не стали делать иденитового покрытия из-за того, что сквозь него нельзя пройти геозондам. Это действительно так?
На смуглом лице лейтенанта появилась улыбка.
– Нет. Все дело в сборе информации для прогноза. Он встал и взял со стола наши карты.
– Всю эту информацию мы получаем благодаря очень чутким приборам. Именно поэтому станция расположена на такой большой глубине. Любая вибрация – от движения транспорта или работы насосов – может исказить показания. Здесь даже ходить надо осторожно. И ни в коем случае нельзя бросать на пол тяжелые предметы!
– Ясно, сэр, – внимательно глядя на лейтенанта, сказал Дэнторп. По его глазам было видно, что в ход снова пошло его знаменитое внутреннее чутье. – Я все понял, сэр!
– В самом деле? – Лейтенант с легким недоверием посмотрел на Дэнторпа. – Что ж, хорошо. Вот поэтому на станции и нельзя применить иденитовое покрытие. Сейсмические колебания распространяются по скальной породе. Но «аномалии Идена» сильно искажают их картину.
Натолкнувшись на иденитовый щит, наши приборы не смогут дать верную информацию.
– Понятно, сэр. – Это опять был Дэнторп, правда, на этот раз его голос звучал не так громко и уверенно, а сам он то и дело бросал косые взгляды на темные блестящие капли морской воды, проступавшие на стенах.
– Результаты наших исследований не подлежат широкой огласке, – серьезно предупредил лейтенант. – За пределами станции о них нельзя никому рассказывать.
– Но почему, сэр? – не понял я.
Округлое дружелюбное лицо лейтенанта Цуйя стало на удивление строгим.
– Потому что в истории прогнозирования землетрясений были свои черные страницы. Когда-то в прошлом сейсмологи допускали излишнюю откровенность. И при этом давали неточные прогнозы. Конечно, у них не было таких приборов, какими мы располагаем сегодня, они очень многого не знали… И делали ошибки… Жертвой такой ошибки стал подводный город Нансэй Сото…