Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
— Красавчик! — Девица Марьяна томно, с вожделением закатила глаза. — Писаный красавчик, не случайно на него Зелена запала.
— Да ну, морда все время надутая... — поморщился Олеша, — других за людей не считает. Ходит весь из себя такой.
— Что правда, то правда, — согласился брюнет, — очень важничает, не любит фамильярности. У них ведь совсем другое обращение, у бывших князей.
На сцене сменился оратор — появился толстый лысоватый тип в смешном, каком-то клоунском жилете, расшитом синими и зелеными нитками по белому фону. Он весело завопил стихи, бурно жестикулируя. Похоже, стихи были смешные, потому, что возле сцены загоготали. Собеседники Тани быстро потеряли к ней интерес.
Первой исчезла Марьяна. Затем Олеша, который пошел за вином — Таня видела, как мелькала его шаткая фигура у заставленного стаканами стола. Затем и брюнет растворился в толпе, сделав какой-то странный жест ручкой, — Таня так и не поняла, что это означало, но думать об этом не стала.
Очень скоро она осталась одна, в чужой толпе, что вдруг подействовало на нее угнетающе. Уйти скорее отсюда, — застучало у нее в висках.
Таня стала пробираться к выходу. Внезапно она заметила, что среди толпы мелькнуло знакомое лицо. К своему огромному удивлению, она увидела Жоржа Белого из полка Японца. У него была настолько характерная внешность, что перепутать его с кем-нибудь другим было нельзя. На какое-то мгновение они даже встретились глазами, но было непонятно, узнал ли Жорж Таню или нет, потому что подходить он не захотел, а наоборот, поспешил как можно скорее раствориться в толпе.
Тане это было только на руку. Разговаривать с кем-то она была просто не в состоянии. Ей хотелось только одного — поскорее выбраться отсюда и, закрывшись в комнате, дать волю своему горю.
Состояние ее было ужасным. Мысль о том, что Володя посещал литературные среды только для того, чтобы встретиться с поэтессой Зеленой, раскаленными клещами рвала ее душу. И от боли Таня буквально сходила с ума.
Оказавшись на улице, она полной грудью вдохнула свежий воздух, показавшийся ей неподъемным камнем, и как можно скорее побежала в свой переулок.
По дороге она вдруг вспомнила, что одного из адъютантов Японца, человека, которого Мишка приблизил к себе в последние годы, звали Моня Шор. Было ли это совпадением, случайностью? Кто эта девица Зелена Шор — неужели жена Мони? Может, именно у Японца Володя и познакомился с ней? Да и что это за имя — Зелена? Разве бывают такие странные имена?
Тане хотелось плакать. Так хотелось, что сдержать слезы было практически невозможно. И, когда она подошла к своему дому, слезы уже вовсю катились у нее по щекам.
Всю ночь Таня не спала, пытаясь найти в поведении Володи в последние дни доказательства его ужасающей измены. Но, как ни старалась, не находила их совсем.
Володя не вел себя как человек с двойной жизнью. Но, может, Таня просто не всё знала о нем? Может, яркие огни в его глазах, тот невероятный энтузиазм, с которым он говорил о новом кафе, были вызваны совсем другим — мыслью о женщине? Может, Таня была настолько доверчива и наивна и так сильно влюблена, что готова была закрыть глаза на что угодно? Она не находила ответов.
Из мучительного состояния, тянувшегося всю ночь, ее вырвал продолжительный стук в дверь. Таня чувствовала себя совершенно разбитой — с изломанным, словно колючим телом, с головной болью. На пороге стоял Туча — неизменный и вечный посланец Японца.
— Наше вам здрасьте с кисточкой! — бодро отрапортовал он. — А меня до тебе Японец послал. Хочет видеть за тебя, аж скворчит!
— Зачем? — Как Таня ни старалась, у нее не получилось жизнерадостного тона. Голос ее звучал так, словно из нее вынули жизнь.
— А я знаю? До меня за такое не знать! — пожал плечами Туча и весело затарахтел: — Берем ноги за уши, а уши за шкарпетки, да поспешаем за Японца по системе бикицер, бо видеть за тебя он желает, аж прямиком за сейчас!
В прошлое время Таня была бы заинтересована этим визитом, задумалась бы о том, что нужно от нее Японцу, но только не сейчас. Сейчас она была так изранена морально и физически, что впала в какой-то эмоциональный ступор.
Шли быстро. Туча вел ее на Новосельского, где располагался официальный штаб полка. Таня поняла, что Японец теперь б'oльшую часть времени проводит уже не в ресторане, а в штабе. В Одессе ходили упорные слухи о том, что очень скоро полк Японца отправляют на фронт, и он, похоже, вовсю готовится к этому событию. А потому развил очень бурную деятельность.
В последнее время, занятая своими поисками, Таня слышала очень много разного, но не видела Японца с той встречи в ресторане, когда он сказал, что Володи нет ни среди арестованных, ни среди безымянных трупов. И вот теперь зачем-то Японец послал за ней.
В штабе было полно народу. Все комнаты большого дома на Новосельского были забиты людьми в военной форме с оружием. Туча уверенно вел Таню по этажам.
Японец находился в большой комнате, действительно очень похожей на военный штаб: несколько телефонов, папки с документами, на стене — большая карта боевых действий. Он не сидел на одном месте, а постоянно перемещался по комнате. К нему все время входили люди.
— А, вот и ты, — приветствовал Таню Мишка, — дело есть до тебя... Да такое дело... сложно объяснить...
— Объясни как есть, — сердце Тани екнуло: для Японца было непривычно такое смущение, он всегда называл вещи своими именами, не ходил вокруг да около. Начало не означало ничего хорошего.
— Ты этого... своего хахаля... все еще ищешь? — Японец отвел глаза в сторону, затем и сам отвернулся к стене.
— Ищу, — сердце Тани замерло, потом забилось так сильно, что она почувствовала мучительную боль.
— Вот он тебе за это расскажет... — Тут только Таня увидела, что в комнате, в углу, находится Жорж Белый, и в упор, почти не мигая, смотрит на нее, — а у меня дел за горло, к зубам подступают... Времени нет совсем... Извини... — Японец двинулся к выходу. — Ты это... того... не бери в голову... плюнь слюной за весь рот...
— На что плюнуть? — удивилась Таня.
— Да за всё! Пропади оно пропадом! — махнул рукой Японец. — В голову, главное, не бери! Голова — она того не стоит!
И выскочил, хлопнув дверью. За ним исчез Туча. Таня увидела, что осталась с Белым наедине.