Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
Была половина десятого вечера — самый разгар литературных выступлений по средам. Таня спустилась по высоким ступенькам и толкнула вросшую в землю тяжелую дубовую дверь. Ее сразу оглушил гром голосов.
В подвал набилось много народу. На импровизированной сцене, возвышении по центру, громовым голосом вещал стихи рослый бородач с длинными светлыми, почти белыми волосами. Как Таня ни старалась, она все равно не смогла их понять.
Все же остальные посетители, толпившиеся вокруг этой круглой сцены, вместо того, чтобы слушать оратора, в полный голос вели свои беседы. Они орали, жестикулировали, перебивали друг друга и так исступленно повышали голос, что местами заглушали воющего на сцене оратора. Казалось, никого не смущает такое странное, невежливое, по меньшей мере, поведение. Было ясно, что к этому здесь привыкли, и привыкли давно.
В кафе стоял такой шум, что у Тани моментально разболелась голова, она не привыкла к такой обстановке. Вдобавок ко всему, в подвале было душно: воняло табаком, запахом немытых человеческих тел, как всегда в дешевых кафе — жареным луком (хотя еды не было видно, потому что в кафе практически не было столиков, но ведь где-то эта еда наверняка была) и кислым молодым вином, которое пили здесь в огромных количествах. Возле стены Таня разглядела несколько столов, на которых стояли плетеные бутыли и стеклянные стаканы. Каждый наливал себе столько вина, сколько хотел. Нравы в кафе действительно были свободными — тот, кто наливал вино, бросал деньги в картонную коробку, стоящую на стойке бара, но мог ничего и не платить, за этим, похоже, никто не следил.
От запаха дешевого вина Таню начало мутить. Она стала продвигаться поближе к сцене, внимательно рассматривая тех, кто толпится по сторонам. Сложность заключалась в том, что Таня не знала, кто из них был знаком, а тем более дружен с Володей. Она подозревала, что его хорошо знают в этом месте, но не знала, кого об этом спросить.
Так Таня стояла некоторое время, хмурясь своим мыслям и уже начиная сожалеть, что за информацией о Володе пришла сюда. Здесь все оказалось не так, как она представляла себе раньше, и совсем не так, как в кабачках Молдаванки или Привоза, которые Таня посещала не раз.
— Кого вы ищете? — тронул Таню за локоть молодой коренастый брюнет с полным стаканом вина. — Вы все время оглядываетесь, вы кого-то хотите найти?
— Я ищу Владимира Сосновского, — почти прокричала Таня. Она догадалась, о чем он спросил, потому что слов почти не разобрала. — Мне сказали, что он бывает здесь. Вы его знаете?
— Это тот, кто за Молдаванку гадости всякие пишет? — заорал брюнет, потому что иначе было не расслышать. — Да кто ж за него не знает! Наш зажравшийся криминалист!
— Почему зажравшийся? — обиделась Таня.
— Да в центральной газете работает. Сочное место! Вот и завесил под облака нос!
— А он здесь? — Таня продолжала играть дурочку, что всегда получалось у нее довольно неплохо.
— Давненько мы его не видели! — продолжал орать брюнет. — Куда-то он пропал.
— А куда, знаете? — Таня продолжала гнуть свою линию.
— Эй, Олеша! — заорал солодой человек. — Ты знаешь, куда пропал Володя Сосновский?
К ним приблизился еще один посетитель — Таня увидела, что он пьян настолько, что едва держится на ногах.
— Это который бывший князь? Я его давно не видел. Эй, Марьяна! — крикнул куда-то он в толпу. — Ты когда Сосновского в последний раз видела?
Из толпы вынырнула худая остроносая коротко стриженная девица с папиросой в зубах, с ярко-черными волосами, похожая на встревоженную галку.
— Сосновский? — передвинула она сигарету в угол рта. — Так ты чего меня спрашиваешь? Это Зелену надо спросить.
— Зелену? — удивилась Таня.
— Зелена Шор, наша поэтическая звезда, — девица с интересом рассматривала Таню, — пишет очень томную эротику. Это ради нее Сосновский сюда ходил.
— Что? — У Тани потемнело в глазах и резко стало не хватать воздуха. Но огромным усилием воли она заставила себя не подать виду.
— Роман, говорю, у него был с Зеленой. Страстный такой роман — закачаешься! — Девица говорила с откровенной завистью. — Он по Зелене просто с ума сходил.
— А Зелена где? — спросил пьяный Олеша и, чтобы не упасть, уцепился за Таню. — Подать эротическую Зелену сюда!
— Так и Зелены давно не видно, — Марьяна прищурилась, — недели две, как она пропала... Или даже три... Совсем как Сосновский. Может, они вместе и уехали?
— А где Зелена живет? — спросил брюнет, с интересом наблюдая за молниями, сверкавшими в глазах Тани, — удержать их она никак не могла, потому что не видела себя со стороны.
— А черт ее знает! Она адреса как трусы меняет! — хохотнула бесцеремонная девица. — В последний раз ее видели где-то в районе Слободки. А может, и на Фонтане... Говорят, у нее дача на Фонтане была... Может, на этой даче и Сосновский сейчас живет.
— А у них точно был роман? — стараясь говорить спокойно, спросила Таня.
— Еще какой! — вмешался в разговор брюнет. — Помнится, мы раньше в какой-то пустующей гостинице, бывшей, заседали, так они умудрились залезть в какой-то номер и разломать там кровать! А кровать, между прочим, была на дубовых ножках, как в прежние времена делали, не чета нынешним. Если и уехал с кем Сосновский, то только с ней.
— С ней, с ней, — девица согласно кивнула, — Зелена знает толк в мужчинах. У нее полгорода ходило в любовниках. И с Сосновским она не просто так закрутила, а потому, что он бывший князь.
Таня стояла как оплеванная. Ей казалось, что эти отвратительные слова ползают по ее коже, как жирные насекомые, и ей физически хотелось стряхнуть их рукой.
— А вы чего его ищите? — вспомнила девица. — Что-то срочное?
— Я из Москвы приехала, — выкрутилась Таня, — письмо ему привезла от институтского друга. Знал, что я буду в Одессе, просил письмо завезти. Сказал, что Владимира Сосновского знают в литературных кругах, и посоветовал искать в литературном кафе. А я его в глаза не видела. И даже не знаю, как он выглядит.