Подземелье призраков Аккермана
Шрифт:
Выздоровление раненого рыбака, между тем, шло стремительно. Очень скоро он стал ходить. По совету Матрены Таня не спешила его допрашивать.
— Пусть оживет, придет в себя, там все и узнаешь, — говорила знахарка, — он уже и расслабился, что ты ни о чем не спрашиваешь. А ты тут — цап, и схватишь.
И вот однажды настал день, когда Андрей Кулик заговорил сам. Это было во время прогулки по саду — разумеется, вместе с Таней. Расслабившись, что никто не следит за домом и никто сюда больше не приходит, Матрена разрешила раненому выходить в сад, считая, что на свежем воздухе он скорее пойдет на поправку.
Они выходили в самую запущенную, глухую часть, где разрослись колючие кусты. Это место почти не просматривалось с дороги. С помощью Матрены в этой чаще Таня соорудила нечто вроде скамьи. И там, сидя по вечерам, они вели долгие беседы.
Неожиданно для себя самой Таня рассказала рыбаку о своем прошлом. Конечно, исключая ту часть, которая касалась любви к Володе, — об этом она не могла рассказать никому, никогда. Чем-то неуловимым, хотя не было ни малейшего внешнего сходства, Андрей напоминал ей Геку. Может, тем же умением слушать, душевностью, вниманием к ее словам.
— Ты не должна себя осуждать, — он покачал головой, выслушав откровения Тани о ее жизни в криминальном мире, — у тебя не было другого выхода. Ты поступала так, как должна была поступить.
— Был выход, — скривилась Таня, — вначале, когда ради бабушки, — не было. Но потом меня просто затянула такая жизнь. Я ведь мечтала стать артисткой, но так и не стала.
— Ты найдешь свое место в жизни! — убежденно воскликнул он. — Хоть я и не знаю, какое оно будет. Ты найдешь свое место в жизни так же, как найдешь свою семью. Вспомни мои слова — у тебя обязательно это будет!
Так они беседовали часами, и Таня поражалась мудрости рыбака, совершенно несвойственной его годам. Он был спокоен, а его слова исцеляли раны в душе Тани. Может быть, потому, что он сдерживая себя, не желая причинить ей боль слишком грубыми словами или выражениями, к которым она не была готова, и говорил медленно и весомо. Точно так же, как когда-то говорил Гека, душевной чуткостью и вниманием привязывая Таню к себе прочнее, чем поцелуями и любовными признаниями.
Так, неожиданно для себя самой, Таня рассказала Андрею, почему приехала в Аккерман, и о странных убийствах рассказала тоже. Возможно, именно поэтому однажды он заговорил сам. И слова его прозвучали для Тани полной неожиданностью.
— Рваный заперт в крепости, но мне совершенно не хочется его выручать, — вдруг произнес рыбак. — Он сам виноват в том, что случилось.
— Что ты имеешь в виду? — удивилась Таня.
— Ты права. В этой крепости что-то есть, — кивнул Андрей, — и Рваный прекрасно знал все. Он ведь промолчал даже тогда, когда убили Ивана.
— Ивана, сына Седого? — Таня затаила дыхание.
— Он был моим другом. Я расскажу тебе, что произошло. Никто об этом больше не знает. Но ты должна узнать. Я молчал потому, что боялся. Но теперь уже глупо бояться. Может, разберемся вместе.
Таня замерла, боясь пошевелиться, просто не веря в такую удачу. Андрей начал свой рассказ.
Крепость не считалась военным объектом. Там находился небольшой гарнизон, и по ночам вооруженные солдаты патрулировали стены, но в целом румыны были настроены достаточно миролюбиво и даже допускали в крепость местных жителей. По словам Андрея, так было до определенного момента.
На территории цитадели постоянно велись археологические раскопки. Руководил ими румынский профессор Никореску. По словам Андрея, к местным он относился очень доброжелательно и даже изучил русский язык, чтобы приглашать для помощи на раскопках местное население, при этом и платил неплохо. Сама же работа была сравнительно легкой, по сравнению с рыбачьим промыслом. Поэтому, когда в рыбачьей артели было мало работы, и для рыбы был не сезон, местные рыбаки нанимались на раскопки в крепость.
Так поступали, в основном, люди семейные, нуждающиеся в заработке. Молодые же рыбаки предпочитали отдыхать — как, к примеру, Андрейка.
Но однажды на раскопки устроился Иван. По словам друга, у него заболел отец, и ему нужны были деньги. Но уже к концу первых суток Иван появился у Андрейки дома хмурый и какой-то задумчивый. На вопросы друга, что происходит, сказал, что в крепости творится что-то очень странное. Он пока не может еще понять что, но обязательно в этом разберется. Словом, он и не рад, что туда пошел.
Андрей не удовлетворился этим объяснением и стал настаивать, чтобы Иван рассказал-таки правду. И вот что он услышал.
Профессор Никореску, который и затеял эти раскопки, срочно уехал в Яссы, в университет, и произошло это еще до того, как Иван стал там работать. Он и не видел профессора. Раскопками же стали руководить какие-то иностранцы.
— Вернее, один выдавал себя за иностранца, но на самом деле он наш, — хмурился Иван, — шпион, видать.
По рассказам его выходило, что вместо того, чтобы искать старую рухлядь в земле, как было раньше, эти иностранцы, сразу же после того, как приехали, стали заставлять их строить подземные укрепления. И строительство казалось Ивану очень странным. Он попытался пристать к иностранцам с расспросами, что, мол, они строят, и зачем, но те только зыркнули на него и пригрозили уволить.
А потом Иван сказал, что тайком от них кое-что узнал — очень важное, настолько важное, что это его потрясло до глубины души и он совершенно не знал, что с этим делать. В то время к нему как раз приехал погостить отец. Иван не хотел говорить ему о своих неприятностях по работе в крепости. А потому решил поделиться с Рваным, да так, похоже, успешно поделился, что Рваный с тех пор все время проводил на раскопках. Ко всему прочему, Ивану не давали покоя цыгане — подозрительные типы, которые все время ошивались с этими иностранцами. По словам Ивана, цыгане были из табора, который стоял рядом с крепостью. Все местные знали, что цыгане занимаются якобы тем, что растят и продают лошадей, однако Иван подозревал, что за всем этим кроется что-то другое.
Он так и не рассказал, что конкретно узнал, а только повторял, что там всё не так, как кажется, что это не раскопки, а совершенно другое. Иван был подавлен, угнетен, стал подозрительным и раздраженным. Ему казалось, что за ним следят. Андрейка сначала не поверил другу, даже решил, что Иван мозгами тронулся — возможно, от тяжелой работы. А потом из Румынии вернулся профессор, и вместе с ним в крепость вошли красные. Были это красные конники, и вошли они по приказу коменданта крепости. Возглавлял их высокий лысый человек, командир конницы...