Подземелье
Шрифт:
— Может, просто ЭТО изнутри прет, и вы его уже сдержать не можете? — тихо спросил Сергей, подавшись к педагогу и пристально наблюдая за его реакцией.
— Что — это?
— Сядь! — приказал Сергей, заметив, как темные зрачки аборигена опасливо обежали его внушительную фигуру. — Про то, что ты ее душил, она сама рассказала.
— Да никого я не душил! Совсем не так было… — Григорий Олконтович опустился на стул.
— А как? Рассказывай.
Сергей встал и угрожающе приблизился к педагогу. Ноздри Григория Олконтовича
— Вы пьяный просто.
— Они, — Сергей указал пальцем в стену, — ни черта не понимают. Ты на это и рассчитываешь. Но я-то тебя раскусил. Ты и Егора угробил, потому что он первый заподозрил. Каким только чутьем ты нас находишь? Ни черта не боишься!.. Прямой потомок, говоришь? А со мной, значит, поиграть решил, жути нагнать, чтоб уехал.
Но я тебе не Матюхин, и даже не Логинов!..
Абориген снова вскочил. Его губы раздвигались все шире в странной улыбке, обнажая крупные желтые зубы, между которыми белыми пузырьками скопилась слюна.
Мышцы на шее вздулись, готовые, казалось, вот-вот порвать воротничок рубашки.
Сергей жадно вглядывался в стоящего перед ним человека, — человека ли? — замечая, как вытягивается его лицо, вваливаются щеки, наползает на глаза щетка гладких блестящих волос. Он, не заметил, как его правая рука, будто сама собой, скользнула знакомым путем подмышку.
— Возвращались бы вы, действительно, к себе в область, — проговорил завуч, пятясь к двери. — Чем водку-то на работе пить… Я кстати, этого так не оставлю.
Сергей хотел прикрикнуть на педагога, вернуть на место, но ощутил внезапную дурноту, которая оказалась не чем иным, как нахлынувшим страхом.
Разворошил кучу!..
Репин молча наблюдал, как за возмущенным педагогом захлопнулась дверь кабинета.
В голове гудела пустота. Рука все еще шарила подмышкой, ощупывая пустую кобуру.
Его «Макаров» мирно отдыхал у Логинова в сейфе.
20
Минут через пять в кабинет влетел Логинов.
— Серега, екарный бабай! — заорал он с порога. — Ты чего набуровил? А? Кто тебя просил встревать? Ты что, псих! Я все понимаю: командировка, расслабуха! Но, бля, не до такой же степени!
— Да не кипятись ты, — сказал Сергей.
— Фули — не кипятись? Ну, выжрал лишка, приперся, так сиди втихушку! Как с ним дальше разговаривать? Про Катьку зачем брякнул, про душение? Вывалил, как дурака из ширинки! Он щас там слюнями брызгал. Хорошо, я его к Онуфрию не пустил!.. Ты выступил и свалил, а нам тут жить и работать. Короче, извини, хоть ты и с управления, а дергай-ка отсюда на хату отдыхать! Нечего дурью маяться!
— Успокойся, — отмахнулся Сергей. — Разговаривать с ним не о чем.
— Это с тобой разговаривать не о чем!
— Ладно, исчезаю! — Сергей поднялся. — Собираться
Логинов долго рассматривал его, поигрывая желваками, и, наконец решил, что надо будет позвонить начальнику порта: пусть отправят при первой возможности, хоть на себе везут. Неладно было что-то с этим парнем.
— Пушку мою отдай, а то еще забуду, — попросил Сергей.
— Может, утром?
— Нет, лучше сразу заберу. Я завтра пораньше хочу. Ты поговори с дежурным, пусть он меня подбросит.
— Доставим, не переживай.
Логинов, поколебавшись, отпер сейф, достал пистолет.
— Слушай, — сказал Сергей, поправляя ремни на плечах, — ты меня все равно за чудака держишь. Так одно к одному. Просьба есть. Только ты не ори сразу.
— Что еще?
— Давай, сгоняем к шаману, про которого тут все говорят. Потолкуем. Я думаю, мужик он бывалый, раз авторитетом таким пользуется. А всякая чертовщина — это же по его части. Может, подскажет что-нибудь.
— Ага, как кикиморы сношаются! — ухмыльнулся Николай. — И какую ж мы пользу поимеем?
— Глядишь, подскажет что-то про ненормального медведя.
— Не тот он теперь. Толку с него…
— Коля! Последний раз. Больше тебе мозги парить не буду. Торжественно клянусь! — Репин вскинул руку в пионерском салюте.
Логинов почесал затылок.
— Дел же невпроворот. Время терять… Хотя, можно, конечно и потолковать, лишним не будет. Но чтоб больше ты мне тут не жужжал!
— Заметано!
21
…Старый «Москвич» перевалил через шаткий деревянный мосток над болотистым ручьем, при этом одно колесо едва не угодило в дыру на месте оторванной доски.
По дороге Логинов рассказал Репину про шамана.
По фамилии его в поселке никогда не называли, отчества никто не помнил. Вместо того и другого укоренилось одно только имя — Отолон, И хоть имелись у него в округе тезки, такой уж он был человек, что не требовалось уточнять, о ком идет речь.
Живший здесь испокон веков, Отолонов род славился ведунами, знатоками целебных трав, колдовских заклинаний и древних полузабытых обрядов. Отец Отолона тоже был шаманом. Однако перед самой войной его упекли за «антисоветскую деятельность».
Юный отпрыск отцовское ремесло успел освоить сполна. После ареста родителя-мракобеса он исчез из здешних мест и объявился снова только в конце пятидесятых, когда «потеплело». В каких краях обретался, чем и как промышлял на жизнь, никому осталось неведомым. Несловоохотливый был человек и не такой, чтоб его запросто расспрашивать.
Оказался Отолон похитрей родителя, на глаза не лез, жил, чтоб макушку из травы не видать. Ходили слухи, что, когда случалась надобность, камлал без лишнего шума в старой юрте, все еще торчавшей на месте бывшего стойбища.