Подземелья Хейвена
Шрифт:
Бейли, огромный воин, просто подавлял своими размерами. Ему было лет сорок пять — сорок восемь, а то и все пятьдесят, но возраст словно не коснулся этого могучего тела. Мощные узловатые руки, богатырская грудь, настолько широкие плечи, что Бейли мог только боком протискиваться в дверь. Горн рядом с ним выглядел просто мальчишкой. Вокруг красноватых глаз воина залегли глубокие тени, словно гигант нередко проводил ночи без сна. Новая загадка, — подумал Жрец, — любой наемник в возрасте Бейли давно бы уже сколотил капиталец, будь он хоть тощим замухрышкой. Как же такой великан не смог добиться успеха? Колдун внимательно изучал лицо воина, надеясь хоть что-то прочитать на нем. Обыкновенная внешность: поседевшие волосы,
Вопреки похвалам Мэдигана, колдун не составил высокого мнения о юноше Элисе Глене. Тому едва исполнилось двадцать, высокий, худощавый, еще не превратившийся в мужчину. Простое открытое лицо, в Глене так и кипела энергия, и ему трудно было усидеть за столом спокойно, наблюдая за трапезой Жреца. Видимо, Элис здесь на побегушках или выполняет черную работу, до которой никто не хочет унижаться. В деле Глену, вероятно, отводят роль живой приманки, когда Мэдиган чует ловушку — или засаду.
Наконец, сам Даниель. Достаточно одного взгляда, чтоб признать в нем лидера. Мэдиган приковывал к себе внимание самим своим присутствием, легко подчиняя чужую волю. Было в нем что-то от волка или еще какого-нибудь хищного зверя. Внешне Даниель ничем не выделялся: чуть повыше среднего роста, сухощавый, со светлыми, чуть вьющимися волосами. Но Жрец знал, что из всех присутствующих Мэдиган самый опасный; взгляд грозного хозяина давил на колдуна подобно могильной плите, и лишь усилием воли он заставил себя продолжать трапезу, иногда посматривая на Даниеля.
С каждой минутой Жрец все больше убеждался, что невозмутимое спокойствие хозяина — только тонкая корка, под которой кипят и клокочут неистовые страсти, неукротимая энергия, безумные замыслы. И при этом в лице Мэдигана не было ничего выдающегося. Жрец слышал, будто Даниель умеет менять свой облик в нужный момент, и тогда ему ничего не стоит затеряться в городской толпе. Такой талант не раз выручал Мэдигана из, казалось бы, безвыходных ситуаций и опаснейших ловушек. Жрец исподтишка взглянул на террориста. Обыкновенное лицо, похожее на лицо политика, холодное и невыразительное, обрамленное короткой ухоженной бородкой, темные, немигающие глаза. Мэдиган редко улыбался, и улыбка всегда моментально исчезала, словно молния, сверкнувшая среди туч. На вид Мэдигану можно было дать лет тридцать, но Жрец знал, что ему не меньше сорока, если только Даниель не начал карьеры убийцы и террориста с самого детства. Однако Жрец пришел к заключению, что Даниель Мэдиган с рождения был предназначен для насилия, заговоров и убийств. Никто не знал, сколько человек погибло от его руки, сколько городов и деревень затопил он кровью и огнем, сколько преступлений совершил во имя задуманного Дела.
Свою жизнь Мэдиган посвятил тому, чтоб разрушить и уничтожить Аутремер. Почему — об этом никто не догадывался. Ходили слухи, связанные с таинственной судьбой его семьи, но Жрец не доверял слухам. Нижние Королевства решительно отказывались от Мэдигана и его деяний. Слишком опасными, слишком жестокими были они, чтобы взять на себя хоть часть ответственности за них, хотя политики Королевств извлекли немало пользы из несчастий Аутремера. Но Мэдиган об этом не думал. Он шел своей дорогой, к успеху великого Дела, сметая все на пути.
А сейчас Даниель сидит рядом со Жрецом, холодно ожидая конца трапезы. Колдун глубоко вздохнул, отложил тарелку и посмотрел на Мэдигана сквозь стакан вина, набираясь уверенности для будущего разговора. Наконец он осторожно поставил стакан на ручку кресла и устроился поудобнее, с удовлетворением отметив, что все с нетерпением смотрят на него.
— Как
— Оно великолепно, — улыбнулся Жрец. На самом деле он даже не ощутил вкуса напитка, настолько был занят своими мыслями. Жрец покрепче сжал подлокотники и твердо взглянул в глаза Мэдигана.
— Что вам от меня надо? Я не могущественный маг, мы оба это знаем. Таких, как я, среди колдунов Хейвена тринадцать на дюжину. Объясните, ради Бога, что вы нашли во мне такого? Неужели я столь важная птица, что вы решили устроить бунт ради моего освобождения?
— Не скромничайте, — отозвался Мэдиган, — вы не простой кудесник. Вы колдун, знающий тайны жизни и смерти животных… и людей. Это мне и нужно. Меня крайне заинтересовали ваши опыты. Да, мой друг, я знаю все о вашей лаборатории. Я не смог бы преуспеть в моей профессии, если бы не умел раскрывать чужие тайны. Но успокойтесь, об этом больше никто не узнает. Главное — вы сможете помочь мне в одном маленьком дельце.
— Каком? — спросил Жрец. — Что вам от меня нужно?
Мэдиган со зловещей улыбкой наклонился вперед.
— Мы вдвоем, вы и я, перепишем историю. Мы убьем Короля Аутремера и Короля Нижних Королевств.
Жрец тупо уставился на пустой стакан, стараясь вникнуть в смысл прозвучавших слов. Он знал о прибытии Королей в Хейвен, слухи об этом проникли даже за толстые стены Чертовой Ямы. Но от безумной дерзости замысла Мэдигана просто перехватывало дыхание. Неожиданно Жрец осознал, что у него отвисает челюсть, и поспешно закрыл рот.
— Простите, я, кажется, чего-то не понял, — пробормотал он наконец, вы хотите убить обоих Королей? Но почему обоих? Я слышал, у вас счеты только с Аутремером.
— Верно. Цель моей жизни — уничтожить эту страну.
— Так какого черта?.. — Жрец заметил, как Горн быстро взглянул на Мэдигана, стараясь уловить на его лице признаки гнева, и прикусил язык. — Я хотел спросить, зачем убивать нашего Короля?
— Потому что парламент Нижних Королевств предает нас, заключая Мирный Договор. Из-за никчемного клочка бумаги земли, испокон веков принадлежавшие нам по праву, передаются врагу в вечное владение. Я не допущу этого. С Аутремером не может быть мира. Своим существованием мерзкая страна оскорбляет Господа. Ее территория принадлежит нам и будет принадлежать впредь. Аутремер необходимо разрушить любой ценой. Оба Короля должны умереть, и если это случится, виноватых не найдет никто. Парламенты сразу свалят все друг на друга, начнут отрицать свою причастность к заговору, и дело кончится войной. В обеих странах народ потребует этого. И Аутремер исчезнет с лица земли.
— Как же вы собираетесь добиться успеха? — спросил Жрец, оправляясь от потрясения. — С помощью шести человек?
— В моем распоряжении двести вооруженных головорезов, которых я подобрал специально для такого дела. Но, если все пойдет по плану, они нам не понадобятся, разве что постоят на страже, пока мы будем захватывать Королевский Дворец. Вам надо научиться доверять мне, господин чародей, как доверяют мне мои славные товарищи. Они поклялись отдать жизни ради нашего Дела.
— Прекрасно, — осторожно заметил Жрец, — но я-то не клялся. Я здесь потому, что мне пообещали деньги, много денег. А разговоры о смерти во имя Дела меня смешат. Мертвецу деньги не нужны.
Мэдиган рассмеялся. Смех его неприятно резал ухо.
— Не волнуйтесь, друг мой, свое вы получите. Ваша награда полежит в надежном месте, пока работа не закончится. А теперь я отвечаю на вопрос, который вы не задали: нет, вам не придется умирать во имя нашего Дела. Как только вы справитесь со своей задачей, я сразу же отпущу вас.
Его прервал стук в дверь, не условный, а самый обыкновенный. Все повернулись к двери, сверкнули обнаженные мечи. Бейли заглянул в глазок и махнул рукой.
— Все в порядке. Это наш шпион.