Подземелья Хейвена
Шрифт:
Он отодвинул засовы и впустил молодого человека, судя по одежде, придворного, который двигался так уверенно, словно находился в своей спальне.
Юноша был высок, строен, с такой бледной и нежной кожей, будто ее никогда не обдувал ветер и не касались солнечные лучи. Его вытянутое лицо могло бы быть красивым, если бы не выражение крайнего презрения, портившее приятные черты. Он был одет по последней моде: узкие панталоны в обтяжку и свободный камзол с высоким стоячим воротником. Вся внешность придворного дышала той уверенной самонадеянностью, которая усваивается лишь долгим воспитанием с младенческих лет. Он сумел поклониться так, что его небрежный поклон адресовался исключительно Мэдигану. Сбросив мокрый плащ, молодой человек швырнул его Бейли, даже не взглянув на гиганта. Старый волк брезгливо подхватил плащ двумя пальцами, и казалось, с его губ вот-вот сорвутся не слишком приятные для гостя слова, но одного взгляда
— Какая отвратительная погода! Будь я проклят, если ваши заклинатели дождя не даром едят свой хлеб. Мои новые туфли совсем развалились. — Он сердито посмотрел на Жреца, будто именно на нем лежала ответственность за плохую погоду. Тот улыбнулся и постарался запомнить новое лицо. Придворный громко фыркнул и повернулся к Мэдигану. — Это ваш чародей? Вы уверены, что он годится в дело? Одет он совсем неважно.
— Я взял его не в портняжную мастерскую, — спокойно возразил Мэдиган. — А вы все принесли, сэр Роланд?
— Конечно. Уж не думаете ли вы, что я вышел бы под такой дождь без крайней нужды?
Он вытащил из-за пазухи свитки бумаг и расправил их на столе. Подчиняясь взгляду Даниеля, Тодд и Глен поднялись и отошли в сторону. Жрец, напротив, приблизился к Роланду. Юноша вызывал у колдуна большой интерес — либо у парня стальные нервы, либо сэр Роланд даже не подозревает, как опасно шутить с подобного сорта людьми. Придворный прижал край свитка стаканом и жестом пригласил Мэдигана к столу.
— Перед вами план Королевского Дворца, — небрежно объяснил сэр Роланд. — Здесь все, что нужно для нашей интрижки, включая защитные заклинания. Я даже обозначил маршруты патрулей и указал, сколько охранников вы встретите на каждом месте. Подробности, вроде времени смены постов, вы найдете в другой бумаге. Сейчас мне некогда обсуждать такие мелочи. Как вы просили, я принес план подземелья, хотя мне трудно понять, зачем он вам нужен. В этой дыре уже лет сто никто не был, там все заросло мхом и кишит крысами. Если вы собираетесь проникнуть во Дворец оттуда, ваши надежды не оправдаются. Подземелье заложено толстыми каменными плитами, да еще колдуны из охраны на всякий случай наложили на него несколько заклятий. — Сэр Роланд взял другой свиток. — Здесь все про каждого из Королей — описание их комнат, места прогулок, принимаемые меры безопасности. Вы в любой момент сможете сказать, где находятся Их Величества. Правда, время от времени кое-что меняется, но, если будет нужно, я немедленно сообщу вам об этом. Теперь все страшно боятся покушений, крепыши из охраны снуют повсюду, нельзя даже спокойно пройти. Можно подумать, они о чем-то догадываются. Наконец, в этом свитке имена тех, на кого мы можем положиться в нашем деле. Обратите внимание, здесь есть представители обеих стран, — сэр Роланд презрительно усмехнулся. — Конечно, им ничего не надо говорить до поры до времени. Я поддерживаю с ними связь через лакеев, охлаждая их чрезмерный пыл. Ну что ж, я думаю, это все, что требовалось. Потеха выйдет славная. Хотел бы я видеть лица Их Величеств, когда вы объявите их пленниками и потребуете выкуп. А сейчас мне пора. Надо вернуться прежде, чем мое отсутствие заметят. Мэдиган, если вы пожелаете видеть меня, соблюдайте предельную осторожность. Ведь вы не хотите, чтобы наш план сорвался в последнюю минуту?
Сэр Роланд повернулся к Бейли и повелительно указал ему на плащ. Великан, взглянув на Мэдигана, подал одежду, и сэр Роланд облачился с поистине королевским величием. Жрецу очень хотелось зааплодировать талантливому актеру, но он сдержался. Придворный коротко поклонился Мэдигану, по-прежнему решительно не замечая остальных, и вышел. Бейли с сердитым лязгом задвинул за ним засовы. Жрец в упор посмотрел на Даниеля.
— Несравненный сэр Роланд не догадывается о ваших истинных намерениях.
На лице Мэдигана сверкнула зловещая улыбка.
— Он и его дружки уверены, что участвуют в заговоре с целью похищения Королей. Они думают, будто подписание Договора отложат, и они выиграют время, чтоб посеять семена недоверия в обеих странах. Сэр Роланд также надеется получить от нас деньги. Но, боюсь, ему придется кое в чем разочароваться. Хотел бы я видеть его лицо, когда мы у него на глазах прикончим Королей.
— Потеха выйдет славная, — добавила Элеонора.
Все рассмеялись.
— Да, вот еще что, — заметил Жрец, взяв в руки список заговорщиков, насчет этих предателей. — Кажется, вы считаете, что все они, особенно сэр Роланд, должны умереть? Вместе со всеми, кто может указать на нас?
— Вы правы, — кивнул Мэдиган, — поверьте мне, господин чародей, никто из тех, кто в состоянии навести на наш след ищеек, не останется в живых. Впрочем, я не ожидаю серьезного расследования. У Хейвена будет достаточно своих… проблем.
Жрец осмотрелся, и неожиданно ледяная рука страха сжала его сердце.
— В чем заключается ваш план, Мэдиган? Что вы хотите от меня?
— Садитесь, — предложил Даниель, — от вас потребуется…
Никто не узнавал Вульфа Саксона, пока он шел по своему родному кварталу. Когда он в последний раз проходил здесь, примерно двадцать три года назад, люди улыбались, махали руками, радостно приветствовали его. Все хотели поздороваться с Вульфом — лучшим парнем Северной окраины, самым молодым и самым популярным Городским Советником. А сейчас Вульф не видел ни одного знакомого лица и радовался этому. Этот район всегда был грубым и недоверчивым, доведенным до отчаяния бедностью и нуждой, но никогда не казался таким мрачным. С улиц исчезли веселые компании, люди торопливо шагали, не глядя друг на друга, сутулясь под проливным дождем. Некогда яркие и нарядные дома, покрывшись толстым слоем грязи и копоти, стали серыми и безликими. Верзилы с тупыми рыбьими глазами задирали прохожих, но никто даже не отвечал им. Саксон понимал, что за время его отсутствия многое должно было измениться, но такого никак не ожидал. В его памяти родная окраина осталась злым, мстительным и опасным районом города, но в людях тогда горела искра жизни, поднимавшая их над грязью повседневности и побуждавшая бросать вызов равнодушному миру и побеждать. Теперь эта искра погасла. Саксон плелся по улицам, углубляясь все дальше в кварталы окраины, не замечая, куда несут его ноги. От усталости он даже не чувствовал гнева или огорчения. Уже несколько часов потратил Вульф на поиски знакомых, но все они умерли или покинули Хейвен. Некоторые имена просто никто не знал. С каждой неудачей Саксон все сильнее ощущал, как много изменилось здесь за двадцать три года.
Он остановился перед кабачком с игривым названием «Мартышка с бубном», и решил подкрепиться. Толкнул дверь и вошел в комнату, щурясь от неожиданно яркого света. Снял плащ, встряхнул его, чтоб вода не натекла на пол, и повесил на ближайший крючок. Затем притворил дверь и окинул помещение критическим взглядом.
В таверне было удивительно чисто, несколько завсегдатаев сидели за столиками, тихо разговаривая. Некоторые из них коротко взглянув в сторону Вульфа, убеждались, что это не Страж, и сразу же отворачивались. Горько улыбнувшись, Саксон прошел к стойке. Кое-что все-таки осталось прежним. В «Мартышке» всегда можно было неплохо перекусить. Вульф заказал бренди и, услышав цену, широко раскрыл глаза, но заплатил не торгуясь. За двадцать три года цены здорово выросли, так что деньги, спрятанные им в тайнике, порядком похудели.
— Двадцать три года, — пробормотал Вульф, — двадцать три года, — повторил он, будто находя облегчение в этом повторении. Саксон ощущал себя человеком, который, заснув в одном мире, проснулся совершенно в другом, похожем на прежний не больше, чем ночной кошмар похож на дневную реальность. Двадцать три года… Слишком большой срок за попытку украсть какой-то портрет.
Он ударил по стойке кулаком. Деятельность Городского Советника требовала больших расходов, а жалованье, выплачиваемое из казны, было смехотворно малым. Вульф ненавидел бедность и решил ненадолго вернуться к старому ремеслу рыцаря удачи, к профессии ночного взломщика. Еще днем он облюбовал дом какого-то чародея, о котором говорили, будто ему пришлось поспешно уехать из города. В полночь Саксон проник в дом, ловко миновал охранные заклинания и… был поглощен дьявольским портретом. Наказание оказалось слишком суровым.
Вульф облокотился на стойку и стал смотреть по сторонам, прихлебывая бренди. Что же делать дальше? Здесь оставаться нельзя, а идти некуда. Можно попытаться найти бывшую жену, но Вульф не хотел ее видеть. Он любил ее, она называла его «милым» и «единственным», но, как показали несколько лет совместной жизни, слова эти ровно ничего не значили. Луиза не любила его. Значит, встреча с ней не имеет смысла. К тому же он не платил ей алименты уже двадцать три года. Неожиданно Саксон выпрямился. Неужели ему удалось встретить знакомого? Время не пощадило лица, но Саксон безошибочно узнал этого человека. Вульф подошел к отдельному столику, притаившемуся в тени, и склонился над толстяком, жадно поглощавшим пенистое пиво.
— Городская казна, Вильям Дойл. Я — аудитор налогового управления. Сколько недоимок числится за вами за последние четыре года?
Толстяк поперхнулся пивом, закашлялся и побагровел. Заискивающе улыбаясь, он старался выдавить из себя слова: «Я же… Ну если так… Послушайте, я вам сейчас все объясню…»
— Успокойся, Билли, — рассмеялся Саксон, опускаясь на противоположный стул, — вечно ты пугался из-за пустяков, потому что всегда чувствовал за собой грешки, маленький плутишка. Ну что ж, неужели у нас не найдутся несколько теплых слов, чтобы поприветствовать старого друга?