Подземелья Редборна
Шрифт:
Пока они выбирались из тихих улиц окраины, Конан шел, не переставая удивляться перемене, происшедшей с его спутником. От ленивой походки вразвалку не осталось и следа — рыжий молодчик шагал бодро и упруго, и его голос, когда он рассказывал о своей прекрасной вдовушке, хранительнице парадного наряда, звучал густо и сочно. Конан вспомнил, что как раз это поразило его в первый же вечер, когда они приехали в Мэнору.
— Послушай, приятель, с твоими штанами мне теперь все понятно — я уверен, что в каждом городе, куда ты заглядываешь попеть и выпить, ждет тебя такая вот красотка с кувшином вина, гусем и сундуком, набитым твоим барахлом. Но вот объясни мне, как это у тебя получается: когда ты просто так поешь, для себя или с похмелья, — это и пением-то назвать нельзя, ты, между нами, отвратительно орешь, хуже ослов, которых я видал на юге. А когда вокруг тебя собирается компания — твой голос гудит, как колокол, и руки сами тянутся к мечу… или к кубку, смотря о чем твоя песня. Что скажешь?
— Меня, между прочим, многие об этом спрашивали. Хотя я и сам не знаю, почему так получается, но, как человек очень умный, я объясняю это дело так: есть у меня одежда, чтобы пить, есть и в канаве валяться — и есть другая одежда, в которой не стыдно и во дворец показаться. Так вот и два моих голоса: один на каждый день, когда никто не слышит, а другой — для хороший компании, которая и винцом угостит, и кошель мой наполнит. Ну, теперь понял, друг Конан?
— Честно тебе скажу, Бёрри: много я успел перевидать плутов за свою жизнь, но такого забавного, как ты, вижу впервые! А до оружейника-то твоего мы дойдем сегодня или нет? Иначе, смотри, окуну я тебя в твоем наряде в канаву, будешь сидеть голый у своей вдовушки, пока она все тебе перестирает!
— Остановись и прислушайся! Что ты слышишь на этой улице? Правильно! Звон молотков и бряцание доспехов! А насчет канавы — неужели ты думаешь, что у меня здесь, в Мэноре, только одна подружка и только один сундук? Ну, вот мы и пришли. Нам сюда, в эти ворота!
Улица, на которую они вышли из тишины сонных садов, была довольно оживленной. По ней взад-вперед сновали шустрые подмастерья, сгибаясь под тяжестью седел, ковровых попон, щитов и ножен. Отовсюду слышались веселый перестук молотков и волнующий кровь звон мечей: рыцари, заказавшие доспехи и оружие, проверяли их здесь же, во дворах перед мастерскими.
И на том дворе, куда они вошли, стройный рыцарь, высекая искры, изо всех сил рубился с дюжим подмастерьем, а потом вдруг остановился и стал осматривать клинок:
— Знатная работа! Не зря мастер Кларс берет так дорого! Теперь пошли, посмотрим кольчуги! — И они ушли, оживленно переговариваясь.
Конан хотел было пройти к мастерским, откуда то и дело выбегали проворные мальчишки, принося и унося шлемы, кинжалы, наколенники и прочие части доспехов. Но Бёрри удержал его за рукав и отступил в тень навеса для лошадей.
Из дома, громко переговариваясь, вышли двое: дородный господин с красным от гнева лицом, сжимавший в руках туго набитый кошель, и коренастый широкоплечий мастер в потертых кожаных штанах и простой рубахе навыпуск. Из-под копны кудрявых черных с проседью волос насмешливо сверкали умные карие глаза, густая борода шевелилась, скрывая улыбку.
— Нет, господин, у меня только заказное оружие и доспехи. Готовое поищи в соседних мастерских, там тебе и подправят, и подгонят, и герб любой на щит поставят, а я делаю каждому рыцарю свое оружие, по руке и по мерке!
— Так сделай и мне! Я же тебе который раз говорю: сделай — и этот кошель твой! Ведь еще целых три дня до турнира!
— Нет, господин, я тебе уже все сказал. За три дня пусть тебе кто угодно делает, только не мастер Кларс! И не нужен мне твой кошель, господин, я сам тебе заплачу, только иди и не мешай мне работать!
— Ах ты, дерзкий простолюдин! Да ты знаешь ли, с кем говоришь! Тебе это даром не пройдет, я не посмотрю, что ты любимчик герцога! Скоро, скоро тебе это уже не поможет! — Бормоча проклятия, толстяк вскочил на лошадь, которую ему подвел мальчишка-конюх, и галопом выехал за ворота.
— Каков, а? — Бёрри с восхищением смотрел из-под навеса на мастера, все так же спокойно стоявшего на крыльце и насмешливо глядевшего вслед разгневанному всаднику. — Если ему что не по нраву, ни за что не продаст оружие и не возьмется за работу! Ха, не может он сделать доспехи за три дня! Да он и за одну ночь все может, если только захочет! Ну а теперь пошли, пора и нам с ним потолковать!
С этими словами он вышел на середину двора, подбоченился и воскликнул:
— Пресветлый Митра! Сам мастер Кларс стоит на крыльце и встречает почтенного Бёрри! А почему ты один? Где Альтус, Минк, Эргон и другие мастера? Я прибыл издалека и жду радостной встречи!
— Ого, вот так гость! Бёрри, мы тебя как раз вчера вспоминали — куда, дескать, запропастился этот бездельник, праздник на носу, а его все нет! Ну, дружище, здравствуй, как же я рад тебя видеть!
Мастер Кларс спустился с крыльца и поспешил навстречу Бёрри. Они обнялись, гулко хлопая друг друга ладонями по спине и плечам. Несколько подмастерьев остановились было, чтоб поглазеть на это небывалое зрелище, но мастер метнул на них такой взгляд, что они поспешили скрыться.
— Хорошо, что не забываешь старых друзей. Пойдем, посидим, поговорим, ведь целый год не виделись!
— И посидим, и поговорим, но сначала я хочу тебя кое о чем попросить…
— Для тебя, Рыжий, все, что захочешь! Даже ожерелье для твоей красотки могу сделать, хоть я и оружейник! Выкладывай, что за нужда у тебя?
Бёрри повернулся к навесу и призывно махнул рукой. Конан вышел из укрытия и приблизился к мастеру Кларсу.
— Ого-го, это кто же такой будет? Твой приятель, что ли? Ну, здравствуй! Не знаю, как тебя звать, а меня — мастер Кларс.
— А я — Конан-киммериец. Рад встрече с тобой, а еще больше рад, что меня к тебе привел этот плут, распевающий песни!
— Ну, так у кого же из вас ко мне дело? Чувствую я, что тут не ожерельем пахнет, а добрым мечом… Угадал?
— Кларс, мы тут только что видели, как ты выставил этого красномордого, который тряс перед тобой толстым кошелем. Не вздумай так же ответить моему другу! Не для того он спешил на турнир, чтобы здесь остаться с носом! Видишь, какой славный молодец, так приодень его хорошенько! А кошель у него не хуже, чем у этого, который тебе грозился!
Мастер вдруг перестал улыбаться, посерьезнел и оглядел Конана с ног до головы придирчивым взглядом. Потом лицо его снова прояснилось, и он протянул киммерийцу широкую ладонь: