Подземка
Шрифт:
Димка почувствовал это, заглянул мне в глаза:
— Ты как, Лось?
— В смысле?
— В моральном аспекте. Готов?
— А какая разница? Сказано девку доставить на Центральную, значит, доставлю. Сплавлю с рук на руки и сразу обратно.
— Не хочешь там остаться?
Я пожал плечами:
— На Центральной? Кому я там нужен! Здесь моя деревня, здесь мой дом родной.
— Так ты у нас этот самый… патриот… локального масштаба.
— Вроде того, — кивнул я.
— Ну а девчонку не боишься? Вдруг она фортель
— Тогда это будет последний фортель в её жизни, — пообещал я.
Димка хлопнул меня по плечу:
— Молоток! Продолжай в том же духе. Знаешь, что эта фифа с Козловым ночью сотворила?
Я допил чай, прожевал последний кусок бутерброда и ответил:
— Да откуда ж мне знать-то? Расскажи. Время есть.
Ботвинник хохотнул (это он для меня старался, поднимал настроение, как мог):
— История будет кровавой и драматичной.
— Этим меня не удивишь. Я такого насмотрелся и наслушался. Сам понимаешь…
— Ты меня слушай, не перебивай, — благодушно улыбнулся Ботвинник. — Козлову видать девка запала за душу, вот он и решил воспользоваться моментом, пока она в изоляторе кукует. Решил, что там посговорчивей будет. Грех не воспользоваться. В общем, пришёл он в изолятор, приказал дежурному отпереть дверь и впустить к задержанной. Типа срочно допросить надо. Дежурный, ясно дело, спорить не стал, выполнил, всё что велели. Козлов прихватил с собой бутылочку и давай значит охмурять красавицу прямо в камере. Да видимо перестарался. Она так ему промеж ног врезала, что согнулся наш зам буквой «зю» да так, что не разгибается. Поделом, конечно.
— Поделом, — согласился я.
Димка посерьёзнел:
— Я тебе к чему это всё говорю: ты с этой кралей ухо востро держи. Остерегайся. Она видно баба крутая, чего может — мы с тобой ещё на поверхности видели. Так что береги яйца и всё остальное. Ты меня понял, Лось?
— Допустим, понял.
— Ну, тогда с Богом. Обернись по-быстренькому. К нам в караван новичок один запросился. Надо будет его подготовить, потренировать. Кто ж лучше тебя с этим справится? А там глядишь ещё кого уболтаем. На поверхность в любом раскладе выходить надо, иначе загнёмся окончательно и бесповоротно.
— Загнёмся мы в любом случае, Дима.
— А я что — спорю?! — обиделся Ботвинник — Только мне хочется, перед тем как ласты склеить, ещё чуток атмосферу попортить своим углекислым газом. Так что ты нас не подведи, Саня. Флаг тебе, как говорится, в руки.
Топай.
Я вдруг вспомнил разговор с Доком.
— Дима, слушай, тебе раньше ничего необычного не встречалось?
— В смысле? — не понял старшина.
— На поверхности тебе не попадались обычные с виду вещи, наделённые необычными свойствами?
Ботвинник замолчал. Чувствовалось, что он охвачен внутренней борьбой. Я спокойно дождался её завершения и ни капельки не удивился, когда услышал:
— Встречались, Лось,
— Удовлетворил, — нейтральным тоном подтвердил я, понимая, что концовка разговора вдруг пришлась Ботвиннику не по душе.
Пожалуй, далеко не все эти артефакты были однозначно бесполезны, имелись, видать, толковые вещицы, но болтать о них старшина не мог или не хотел.
Перед самым выходом меня перехватил Толик. Он переминался с ноги на ногу и всё хотел что-то спросить, да видимо то ли стеснялся, то ли опасался, что подниму на смех. Наконец решился и заканючил противным голосом:
— Слышь, Лось, тебя ведь всё равно долго не будет. Может, отдашь мне пару зелёных талончиков? Ты ими всё равно не пользуешься…
Я усмехнулся:
— Что, приспичило?
— Ага, — закивал Толик. — Соскучился я по бабскому обществу, да и бабёнки по мне тоже. Только меня без талонов
Сидорыч не пускает, обещал руки-ноги переломать.
— Раз обещал, значит сделает.
— То-то и оно, что сделает. По этой причине я и заглянул к тебе на огонёк. Ну, как — выручишь товарища?
Сидорыч у нас на Двадцатке поставлен заведовать весьма ответственным учреждением. Так повелось, что мужчин на станции (на других, кстати, тоже) в разы больше чем женщин. Очевидно какие-то последствия войны, дополнительные побочные эффекты что ли. Понятно, что такая диспропорция ни к чему хорошему не приводит, вот почему для решения этой проблемы и появились своеобразные улицы красных фонарей, а вернее отдельно стоящие вагончики с податливым женским персоналом. Доступ туда строго по талонам. Сидорыч строго бдит, дабы халявщики не смогли прошмыгнуть никоим образом.
Я воспользовался зелёным талоном всего один раз, когда был совсем молодой и незрелый. Впечатлений хватило надолго, в основном негативных. А совсем интерес пропал после того, как по настоянию Полковника отец девушки, в которую я был тайно и очень сильно влюблён, за повышенный продпаёк для всей семьи устроил туда свою дочь. Мне очень бы не хотелось увидеть Настю «при исполнении».
— Выручу, — сказал я и отдал Толику накопившуюся за всё время стопку зелёных бумажек. Пускай резвится, даже с
Настей. В конце концов, это не моё дело.
— Только с одним условием, — предупредил я.
— С каким? — насторожился он.
— Будет возможность, подкинь Кабанихе чего-нибудь из съестного. Договорились?
Толик просиял:
— Лады. По рукам, Саня?
— По рукам.
Я зашёл в изолятор, велел выпустить девушку. Она с достоинством вышла из дверей. Большинство людей на её месте выглядели бы уставшими и помятыми, но только не она. Выглядела так, будто ночь провела не на жёсткой шконке, а проспала на пуховой перине.