Подземка
Шрифт:
Я притворно возмутился:
— Мадемуазель, за кого вы меня принимаете?! Я имел в виду совершенно безобидный способ превращения кинетической энергии движения в тепловую: небольшой марафонский забег и ничего более. Видите, как всё целомудренно и невинно.
— Бег подходит, — резюмировала Лило.
— Тогда чего мы стоим и покрываемся тонкой коркой льда? Давай рванём с низкого старта наперегонки? Ну, типа того: кто последний, тот дурак. Или вонючий носок. На ваш выбор, мадемуазель.
— Рванём, — кивнула Лило и сразу понеслась как лань.
Следом за ней и я.
Мы бежали по туннелю. Намокшие ботинки противно хлюпали, одежда прилипала. Я подстроил дыхание под ритм движений, ощутил, как разогреваются мышцы, разгоняя тепло по всему телу. Ещё немного и выступит пот. Я быстро потею, видимо особенности физиологии моего организма. И не скажу, что слабак. Человек с плохой подготовкой на поверхности быстро загнётся, а я всё ещё копчу воздух.
Во время бега заодно и задумался. Оружие, припасы и документы мы посеяли под водой. Насчёт утонувших бумажек я так и быть, убиваться не стану, а вот остальное представляет большую ценность. Без него под землёй не выживешь.
Попытаюсь раздобыть на следующей станции жрачку и что-нибудь колющее, а ещё лучше стреляющее. Вот только каким способом? Вопрос покруче гамлетовского.
Лило мчалась не отставая. Определённо у этой девицы неплохая подготовка. Половина известных мне мужиков сдохла бы ещё метров пятьсот назад, особенно доведись им бежать в мокрой одежде и обуви, а эта ничего, справляется, разве что щёчки порозовели да грудь вздымалась чаще обычного. Глядишь, ещё и на обгон пойдёт.
Лило должно быть прочитала мои мысли:
— Прибавим?
— Смерти моей хочешь? — я с трудом растянул неподатливые губы в жалкое подобие улыбки.
— Нет, не очень, — засмеялась девушка и рванула так, будто за ней гналось племя желающих снять скальп индейцев.
Пришлось и мне, чтобы не ударить в грязь лицом, набрать обороты.
Бег — занятие полезное, не поспоришь, но кросс по пересечённой местности, когда приходится скакать сайгаком по скользким шпалам, быстро изматывает. До охранного поста я добрался выжатым, как лимон. Тут нас и тормознули.
Небритые мужички с автоматами наперевес обступили со всех сторон и под конвоем потащили к местной главной шишке. За те две минуты, что я шагал вдоль перрона, у меня сложилось впечатление, что народец тут собрался самый заурядный. Обыватели, как сказали бы в седой древности. Обычный гражданский «пипл», почти не видать бывших боевиков, спецназовцев, курсантов, милиционеров и прочих людей из разнообразных органов. Конвоиры, те вообще вели себя так, что будь у меня желания, я бы в одиночку положил их лицом вниз. Сплошная самодеятельность.
Нас придержали возле дверей.
— Тута обождите, — один из охранников почтительно постучался и, лишь услышав произнесённое с восточной ленцой почти нараспев «входи», зашёл внутрь.
Отсутствовал он пару минут, не больше. Я за это время успел изучить окружающую действительность, гадая, во что выльется визит к станционному начальству. Главное, чтобы местный глава был хоть самодуром, но не дураком.
Охранник возник в двёрном проёме, махнул рукой:
— Заходите.
Не дожидаясь, пока начнут подталкивать прикладами автоматов, мы вошли.
Обстановочка была нарочито-казённой, так выглядела когда-то каптёрка любого прапорщика: железная скрипучая кровать, заправленная синим шерстяным одеялом, два табурета, окрашенные в коричневый цвет, обшарпанный, покрытый морилкой письменный стол с тусклой лампой и нехитрой снедью на столешнице: мы оторвали человека от ужина. На стене не то плакат, не то календарь: изображение со временем стёрлось, по размазанным разноцветным кляксам было сложно опознать, чем оно было в действительности. На вешалке висели ватник и долгополая солдатская шинель.
Сам хозяин «каптёрки» носил армейский китель с всамделишными офицерскими погонами. Звёздочек было по одной на каждый. «Майор», - сообразил я. Род войск, к которому он когда-то принадлежал, определить не представлялось возможным. Все нашивки и шевроны были спороты.
Выглядел дядька представительно, матёрый человечище с квадратной челюстью и хмурыми сросшимися бровями толщиной с указательный палец. Было в его облике что-то восточное, поэтому я не удивился, когда услышал, что мужики обратились к нему, назвав Ашотом Амаяковичем. Брови главы сложились в одну прямую линии, он грозно зыркнул на нас и низким утробным голосом вопросил:
— Кто такие?
Я представился, сказал, что с Двадцатки, сопровождаю девушку до Центральной.
— Почему без документов? — похоже этот вопрос интересовал Ашота Амаяковича больше всего.
Я как мог объяснил. Рассказал о плывуне, стычке с уголовниками, поспешных сборах и бегстве с использованием плавательного средства типа «надувная резиновая лодка», поведал о схватке с водяным монстром.
— Про плывун знаю, нас предупреждали, — кивнул Ашот Амаякович. — Про то какую власть у соседей имеет всякая уголовная шушера тоже немало наслышан. Распустились, понимаешь, совсем распоясались. Они и к нам подкатывались, порядки свои установить пытались. Правда, ничего у них не вышло. Так что в конфликт ваш с ними я поверю. Вполне реальная история. А вот о чудище том, как мне кажется, ты заливаешь. Я прав?
— Не правы! Александр правду говорит, — вступилась за меня Лило. — На нас действительно напало какое-то существо. Оно утопило лодку и всё наше снаряжение. Саша с ним едва справился.
— Позвольте узнать каким способом? — усмехнулся майор.
— Он его кинжалом убил, — пояснила девушка.
Ашот Амаякович раскатисто засмеялся:
— Пули, значит, не брали, а наш герой его как джигит ножичком… Чик.
— Не вижу ничего смешного, — насупилась Лило. — Саше с большим трудом удалось его убить.