Подземный мир и живая вода
Шрифт:
— Никак москаль? — спросил Вий замогильным голосом, — Помню тебя. Левое сердце мне прострелил.
Вот-те раз. Мало того, что у чудищ сердце неизвестно где, чтобы стрелять по месту, так у некоторых чудищ сердец еще и больше одного. Хотя у змеев и голов бывает по дюжине.
— Москаль, — согласился Ласка, — А тебе Беренгар поклон передавал и пружину.
Личных счетов к Вию он не имел, и простил бы ему любые оскорбления в обмен на возможность пройти. Насчет урона для чести, оскорбления от чудищ все равно, что собачий лай или холопская ругань.
Вий протянул
Ласка вынул пружину из футляра, повертел, сунул обратно и вложил футляр в протянувшуюся руку.
— Дякую. Никак, в Москве будешь? — продолжил железный.
— Буду.
— Пропущу, если обещаешь, что освободишь моего сына.
Ядвига недовольно толкнула его в бок, но Вий как и не почувствовал.
— Где же я его найду?
— Найдешь. Искать не будешь, а найдешь. Веки подняты, я тебя насквозь вижу, и прошлое, и будущее, — проскрипел Вий, — Мужичок, руки железны, голова чугунна, сам медный. Дай ему воды напиться, дальше он сам.
Ласка замешкался.
Ядвига подергала Вия за рукав и начала что-то говорить ему в ухо.
— Цыц! — сказал Вий, не поворачивая головы, — Помолчи сегодня.
— Давай решать вопросы по мере их поступления, — хриплым шепотом сказал Вольф из-за спины, — Тебе воды жалко?
— Дам воды напиться, — ответил Ласка.
— Крепко ли твое слово? — нараспев спросил Вий.
— Сына боярского слово не собачий лай. Если обидеть меня хочешь, то нечего было и про слово начинать.
— Верю, — ответил Вий и толкнул карликов, державших веки. Те отлетели, и веки с грохотом обрушились вниз,
— Домой ведите! — скомандовал он и шагнул в сторону.
Карлики подхватили его под руки и свели с дороги. Вий что-то проворчал и вместе со свитой провалился под землю.
Рядом с Лаской встали Вольф с кордом и Бенвенуто с мечом.
— Убейте их! — взвизгнула Ядвига, обращаясь к оставшимся чудищам и проглотила конец фразы.
— Надо было мертвецов первыми посылать, как в тот раз, — сказало первое, непонятного пола, все в густой шерсти, — Их не жалко.
— Этого я знаю, он из наших, — сказал огромный волк.
— И мы тебя, если что, не убьем, — смело ответил ему Вольф.
Ядвига отклонилась назад, набрала воздуха и… не успела толком вдохнуть, не крикнула, а просто выдохнула.
— Ой! — Ядвига скривилась, как будто ее ударили, — Ой, всё!
Ласка шагнул к ней, но ведьма подняла руку, щелкнула пальцами, повернулась под рукой и исчезла.
Остальные чудища разбежались кто куда. Снежная взвесь немного рассеялась, и стали видны звезды в темном небе.
— Что это было? — спросил Ласка.
— Вий сказал цыц, значит, цыц, — ответил Вольф, — Бенвенуто, ты там живой?
— Мне лишь бы до печки добраться, — ответил итальянец, — Кончик носа не чувствую.
— Да у тебя и щеки белые.
Южанин до сих пор и не слышал, что лицо можно отморозить, и что с этой бедой можно бороться, пока не стало поздно. Пока Вольф растирал другу нос и щеки, Ласка надел тулуп, сбегал назад по дороге и привел Толстушку. Большая сильная лошадь смогла пережить крик, только ее унесло в большой сугроб вместе со снегом с дороги.
— Вий это тяжелая артиллерия, — сказал Вольф, — Ядвигу он заткнул, чудища разбежались. Страшнее уже ничего не встретим. И Логожеск совсем рядом, только нас мороком задержали. Давайте быстрее, пока Бенвенуто тут не околел.
— Не накаркай, — ответил Ласка.
Через четверть часа пешего хода впереди появился горбатый деревянный мостик над покрытой льдом речкой.
— Здесь что-то было, — сказал Вольф, оглядывая утоптанный снег по обе стороны от дороги.
Толстушка испуганно заржала.
— Тихо! Тихо! — сказал Ласка по-лошадиному.
С той стороны реки в верхнюю точку горбатого мостика вышла фигура в черном балахоне с капюшоном и с кобзой в руках.
— Не ждал, сын боярский Ласка Умной? — спросил колдун.
— Не ждал, — согласился Ласка, — Ты мое имя знаешь, а сам-то кто будешь и как тебя звать?
— Да хоть горшком назови, только в печку не ставь, — захохотал колдун, — А буду я князем, но ты этого не увидишь! Взять его!
Рядом с колдуном на верх изгиба мостика с того берега поднялись покойники. Некоторые в кольчугах, некоторые в шлемах. Из леса с обоих сторон вышли отряды мертвецов. Еще один отряд перекрыл дорогу сзади. Не старики и старухи с погоста. Воины с мечами, копьями, боевыми цепами и немногие даже с татарскими саблями. Они и утоптали снег, когда вставали в засаду. Не сказать, что прямо войско. Не сказать, что прямо толпа. Но по паре дюжин на каждого.
— Лет тридцать лежали, судя по одежде, — сказал Вольф, — Смотри, и татары тут.
— Откуда? — спросил Ласка.
— Понятно, откуда. Тут битва была, татары Логожеск пожгли. Не Орша, конечно, но на нас троих, пеших и уставших, здесь неупокоенных воинов хватит.
— Перекинешься? — спросил Ласка.
— Толку-то мертвецов зубами грызть, — ответил Вольф, — Если только драпать. Волчьими лапами по снегу легче.
Друзья встали спина к спине. Вокруг них стягивалось кольцо мертвецов. Колдун остался на мостике, ударил по струнам и запел.
— Ты говоришь, я демон? Так и есть!
Со мною не видать тебе удачи.
Навеки мое дело — зло и месть.
Для демона не может быть иначе! [1]
Мертвецы атаковали все сразу.
В постановочном сражении, если бы эту битву разыгрывали скоморохи на площади, трое друзей могли бы там и стоять спиной к спине, а враги бы выстроились кругом и поочередно тыкали в каждого, давая возможность отбить удар и не открыть спины товарищей.
В настоящей битве не знающие страха мертвецы не остановились бы на расстоянии дальше вытянутого клинка, а снесли бы стоящих не месте врагов просто толпой за счет массы, а потом затыкали бы лежащих. Да, проскакивая расстояние удара, кто-то из них остался бы без головы и свалился под ноги остальным, но на итог бы это не повлияло.