Подземный Венисс
Шрифт:
— А что ты хочешь услышать?
— Ничего. Видишь, какие дела вокруг?
— Вижу. Хаос. Предатели порядка. Ходячие сны. Кошмары.
Веки Иоанна Крестителя задрожали и вновь сомкнулись. В сурикате осталось так мало жизни, что Шадрах был готов оставить беднягу на обочине, у подножий крестов, но у него не поднялась рука. Каким-то образом Иоанн Креститель стал человеку более чем попутчиком; он сделался талисманом. И потом, эта бомба в ухе…
Еще не добравшись до дна, мужчина наткнулся на добрую сотню Кэндлов. Дорожка резко вильнула вниз и направо, поворачивая вокруг огромного зуба, выпавшего из десны, по всей видимости, много лет назад, и тут перед
— Кэндл? — кричал Шадрах, шагая по дорожке. — Есть среди вас Кэндл?
Ближайший к нему казненный поднял голову, поморгал залитыми кровью глазами, но ничего сказал.
— За что вас так? — спросил мужчина.
Голлукс нетерпеливо сновал у него под ногами и что-то глухо бормотал.
— Так поступают с предателями, — прошептал Иоанн Креститель. — То же будет и с тобой.
Сурикат захныкал, открыл и тут же захлопнул рот.
А пригвожденный ко кресту наклонил голову, насколько это было возможно, чтобы взглянуть на Шадраха.
— Я — жрец из церкви Квина. Квин больше не нуждается в жрецах для своей церкви… — Он закашлялся кровью и слабо тявкнул.
— Помочь тебе спуститься? Я бы…
— Смерть уже близко. Добей меня или оставь в покое. Вот и все.
Однако человек не мог прикончить поддельного Кэндла, потому что знал: если сейчас совершить кровопролитие, то все насмарку, он будет совершенно бесполезен при встрече с Квином. Даже просто медлить ради этого разговора значило терять драгоценные минуты. И вот, уступив причитаниям Голлукса, мужчина тронулся дальше, обещая себе… что именно? В общем-то ничего. Не наступило еще время для обещаний. Единственное, чему он хранил теперь верность, — это желание убить Квина и спасти Николь.
Но вот и дорожка из белого камня, сбегающая в долину, поросшую темными елями… Впереди зажурчала вода, и за колючими лапами мелькнул красно-белый мостик… В ноздри ударил густой хвойный запах… И Шадрах наконец-то понял: он видел этот лес в голове своей любимой, в ее разуме. Неужели такое же место существует и над землей? Или же он до сих пор продирается сквозь сны Николь, а может, сквозь цепь реальных событий, только болезненно искаженных, как отражения в кривом зеркале? Неожиданная мысль на миг сбила скитальца с толку (ведь это могло означать, что она его все-таки любит… впрочем, мужчина не мог допустить над собой такой жестокости). Однако белые камешки очень даже по-настоящему хрустнули под его ногами, да и под лапами Голлукса тоже…
Спутники прошли по мосту, где манящие крабы охотились на красных и черных бабочек, и сразу же увидели белостенный дом, крытый соломой. Прямо на крыше птицы свили себе гнезда, наплевав на чары Квина… Или он сам их заставил?
— Пришли?
— Да, — ответил сурикат, чем немало удивил Шадраха. — Вот это место. Не входи. — Он заглянул мужчине в глаза. — Тебе оттуда не выйти.
— Как твое настоящее имя? — спросил человек. Внезапно ему это показалось очень важным, после всего,
Сурикат покашлял кровью, высунув бледный язык, и произнес какое-то слово, похожее на стрекот двух жуков.
— Вот как меня зовут по-настоящему. Тебе никогда этого не выговорить. Ни одному из людей такое не под силу.
— Это точно, — согласился мужчина. И, повернувшись к другому спутнику, спросил: — Мы пришли?
— Да, — подтвердил Голлукс.
— Тогда веди.
Внутри обнаружился длинный безлюдный коридор, уставленный стеклянными контейнерами, в которых обитала разве что мертвая пыль, — а в самом конце находилась еще одна управляемая версия Квина с печальным восточного типа лицом, качающимся на предлинной шее. Прозрачные террариумы, вживленные в плоть желтовато-землистого цвета, прикрывала черная панель. Шагая вперед, неприятно пораженный Шадрах держался как можно ближе к Голлуксу и даже взвел курок. Пустота нагоняла больше ужаса, чем сотня чудовищ. Голова на длиннющей шее покачалась как маятник и хитро посмотрела на пришедших.
— Я Квин. Что вам нужно?
Голлукс ничего не ответил.
А вот мужчина ответил:
— Врешь. Ты — дистанционная версия. Искусственная конструкция.
С этими словами он вскинул пистолет и выстрелил по фальшивой голове. Та шлепнулась на черную панель. Позади на стене заблестело алое пятно. Существо передернулось. Содрогнулось. И медленно выпрямило шею.
— Ты прав, — произнесла подделка, пристально глядя на человека и улыбаясь, в то время как из раны хлестала кровь, — это не я.
Тут плавно разъехались потайные двери, за которыми показалось кресло с откидной спинкой. По сиденью растекалась полужидкая масса бледной плоти, покрытой шрамами. Где-то в лужице из бесконечных двойных подбородков (похоже, будто в ней извивались личинки) сверкали в желейных орбитах невыносимо синие глаза. Из некоего незаметного мужчине отверстия прозвучал мелодический смех.
Как и все творцы, Квин сильно проигрывал по сравнению со своими созданиями. Можно было подумать, Шадрах повстречал кретина, который по случаю оказался гениальным голохудожником. Если бы не страх и не напряжение, мужчина расхохотался бы в голос. Надо же было искать великана, чтобы найти этот жалкий кусок мяса!
— Не ожидал? — осведомилась дистанционная версия.
— Есть немного, — соврал Шадрах.
— А что ты хотел увидеть? Огромную голову? Красавицу? Чудовище? Может, огненный шар?
— Ничего такого. Просто чудно. Оказывается, ты еще аморфнее, чем идея.
В синих глазах мелькнуло нечто вроде разочарования. Местами, там где мясо не так просвечивало, виднелись нарождающиеся руки и ноги.
— Ты что же, всегда был таким? — спросил мужчина.
Теперь, когда он нашел Квина, спешка последних дней уступила место ноющей усталости и жажде ответов.
— Не всегда. Я куда больше напоминал человека. Но это в прошлом.
— А что случилось?
Плоть изобразила мрачную ухмылку, глаза принялись танцевать по телу.
— Наступает момент, когда человеческое тело уже не в состоянии оправиться после изменений. Я упустил это время. Слишком долго ставил опыты на себе и потратил на свои создания слишком много собственной ткани.
— Ты что-то не удивлен нашей встрече. Видишь у меня в руке пистолет?
— Чему же удивляться? Я давно ждал тебя или кого-нибудь в этом роде. У меня куча врагов. Одни появились по недоразумению, других я злил нарочно. Так получилось: тебе первому хватило упрямства и глупости, чтобы дойти до цели. Полагаю, ты собираешься меня убить. Да на здоровье, убивай. Это ничего не изменит. Я сделал все, что нужно. Запушенного уже не остановить.