Поедательницы пирожных
Шрифт:
Березин не успел и рта раскрыть, как Ванда Конокрад задала следующий вопрос:
— Карина, а кто цветы разбросал? И почему вы с веником, разве у нас уборщиц нет? Вы — секретарь генерального директора, его лицо, а лицо не убирает грязь.
Ванда вела себя в агентстве так, будто она как минимум совладелец компании. Считала своим долгом всем делать замечания и всему давать оценку. Ее не любили, но старались не связываться. Во-первых, потому, что она бегала к руководству с жалобами. А во-вторых, потому, что умный, мягкий, тихий и приветливый Аркадий Конокрад, как только дело
В агентстве почти все называли друг друга на «ты» и по имени. Исключением было только высшее руководство, которое величали по имени-отчеству. Впрочем, за глаза сотрудники все равно называли боссов по именам. Ванда принципиально всем «выкала», и ей, разумеется, отвечали тем же. Единственным человеком, которого Ванда уважала, если не сказать — боготворила, был Марьянов. В коллективе ходили упорные слухи, что Ванда в Марьянова влюблена. Разумеется, без взаимности — такое не решились бы сочинить даже самые злостные сплетники.
— Ванда, вы что-то хотели? — уклонилась от ответа Карина, рассудив, что в противном случае она обречена выслушивать поучения этой женщины еще долго.
— Где мой Конокрад? — Ванда плюхнулась в кресло рядом с литературной агентшей Триллера. — Не могу найти Аркадия, трубку не берет. Мне сказали, что он у Марьянова.
— Он на совещании у Родиона Алексеевича вместе со Скворцовым, — подтвердила Карина и, быстро спрятав веник за шкаф, уселась в кресло.
— И когда оно закончится?
— Не знаю. — Она пожала плечами.
— Вы секретарь и вы должны знать такие вещи, — назидательно промолвила Ванда. — Ведь речь идет о высшем руководстве агентства. Пока генеральный директор и коммерческий директор совещаются, мало ли какие важные вопросы могут возникнуть.
— Например, явится жена одного из них, — буркнула Карина.
— Что это вы там бурчите? — надменно поинтересовалась Ванда. — У вас должна быть хорошая дикция. Потому что вы лицо агентства. Не забывайте об этом, тренируйте рот. Артикулируйте в свободное от работы время.
Уставшая Карина уже была готова надерзить этой наглой тетке в ущерб своей будущей карьере, но тут в разговор неожиданно вмешался Березин.
Продолжая стоять в дверях, он мечтательно закатил глаза и громко произнес:
— Фамилии — странная штука. Иногда бывают такие удачные совпадения — позавидуешь человеку. Клоун Смехов, летчик Крылов. Бывают неудачные. Допустим, врач Смертин. Вот я тут подумал, что для коммерческого директора больше бы подошла фамилия Казнокрад. Конокрад хороша для цыганского барона. Или для директора лошадиного племзавода. Или вот еще директору ипподрома подошла бы…
Ванда Конкрад вскочила с места столь стремительно, словно ее подбросила невидимая, но очень мощная, учитывая ее габариты, пружина.
— Молодой человек, — загремела она, становясь пунцовой, как пион. — Что это вы себе что позволяете?
— Что?
— Вы покусились на честь руководителя! Вы издевались над всей нашей семьей!
Гриша и бровью не повел. Он лишь ухмыльнулся, после чего подошел, покровительственно похлопал Ванду по плечу, отчего лицо мадам из пунцового стало свекольным, и бодро отрапортовал:
— Шутка! Я, разумеется, пошутил. Не стоит так переживать, радость вы наша.
Ванда натужно запыхтела, как локомотив, к которому пьяные сцепщики по ошибке прицепили лишние вагоны, и стремглав выскочила из приемной.
— Что это с ней? — удивился Березин. — В кого же мы такие обидчивые?
— Гриша, ты просто еще не знаешь, — решила просветить криэйтора Карина. Она была ему благодарна за то, что он вмешался и уберег ее от грандиозной схватки с Вандой. — Эта тетка напрочь лишена чувства юмора. Анекдоты при ней лучше не рассказывать — не улыбнется, зато потом замучает уточняющими вопросами. Шуток не понимает, сама шутить не может. Тут была такая история… Я еще не работала, мне Лиза Никифорова рассказывала. На восьмое марта в этом году мужчины агентства в подарки вложили открытки со стихами. Стас Кон-драшов сочинил, каждой даме были посвящены отдельные строки. У Ванды было что-то типа «Ванда, рыбка дорогая, без тебя изнемогаю». Так она сначала побежала жаловаться мужу, что ее как женщину унизили, а потом накатала заявление в прокуратуру, что Кондрашов написал ей письмо, содержащее сексуальные намеки, и его поведение есть не что иное, как ничем не прикрытое сексуальное домогательство. В общем, чудом избежали неприятностей, Марьянов вовремя вмешался. Говорят, Стас потом с ней даже не здоровался, а она писала ему письма с извинениями, записки под дверь подкладывала.
— Бедняга, — засмеялся Березин. — Хорошо, что мы в России. В Штатах она засадила бы несчастного Стаса за решетку. Жаль парня, по-моему, он классный дизайнер. Слушай, бог с ней, с этой Вандой. Мне Марьянов позарез нужен. Может, чтобы я тут не отсвечивал, ты мне позвонишь, когда он освободится?
— Будет сделано, господин креативный директор, — улыбнулась в ответ Карина.
— Какие у нас еще дела? — устало поинтересовался Родион Марьянов, когда Карина поздним вечером принесла ему в кабинет чай.
Рабочий день шел к концу уверенно и спокойно, почти благодушно. Удалось даже согласовать новые предложения вместо тех, что вызвали такую бурную реакцию генерального директора. Об утренних и всех последующих катаклизмах вспоминать не хотелось. Кажется, понедельник, этот последний день Помпеи, заканчивался вполне прилично.
— На сегодня вроде бы все, Родион Алексеевич. Больше никаких заморочек. План на завтра у вас в компьютере. Только… Вас уже часа два какой-то тип дожидается. Он в баре, на первом этаже. Просил передать, что дело очень важное и срочное.
— Что за дело? — насторожился Марьянов. — И почему он в баре, а не в приемной?
— Сказал, что дело сугубо личного порядка, касается непосредственно вас, поэтому говорить в офисе он не хочет. Предложил встретиться в баре.
— Может, это псих какой-нибудь? — почесал нос Марьянов. — Вдруг у него в кармане пистолет? Я приду, а он возьмет и пальнет в меня.
Было непохоже, что генеральный директор боится. Кажется, ему просто не хотелось ни с кем встречаться. Тем более в конце рабочего дня.