Поединок отражений
Шрифт:
Блин, да что же это со мной творится?! Так и свихнуться можно. Не-ет, придется тебе, Дмитрий Алексеевич, наступить на горло собственной гордости и идти на поклон к госпоже Меньшиковой! А больше-то ведь не к кому. «Только не сейчас! — заявил я сам себе. — Сначала закончу сыскные дела, — и, глубоко вздохнув для решимости, включил двигатель. — Вперед, к господину Красилину!»
Разговор с бывшим подельником Гейдара Амиева оказался коротким, но весьма своеобразным.
— А-а, умылся-таки юшкой, гад черножопый! — прокомментировал мое сообщение о гибели Амиева-младшего Игнат Васильевич, после чего выставил на кухонный стол бутылку «Ани» и пару коньячных бокалов. — Выпьем за упокой души убиенного нехристя раба диавольского Ильхана! —
Я прикинул объем бокала, посмотрел на радостно-решительную физиономию хозяина и понял, что одним тостом тот не ограничится.
— Коньяк по утрам пьют только нувориши и интеллигенция во второй стадии алкоголизма, — попытался я шутливо отказаться от возлияния, но — тщетно!
Давно известно, что ежели русскому хочется выпить, то повод он найдет непременно и аргументы в его пользу приведет железобетонные.
— Ты что, инспектор, не хочешь получить ценную информацию из первых рук? — откровенно поинтересовался Красилин и для убедительности кивнул на стоявший тут же на столе раскрытый ноутбук. — У меня имеется полное досье на мистера Амиева и его сраную компанию!
— Лимоны есть? — обреченно спросил я, усаживаясь за стол.
— А то! — обрадовался отставной бензиновый магнат и вновь полез в холодильник размерами больше напоминавший стенной шкаф. — Щас и бутеров с икоркой соорудим. Не боись, инспектор, от хорошего коньяка настоящие мужики не пьянеют, а здоровеют! А если еще икорка с лимоном к нему — круглосуточная стоячка на неделю обеспечена: любую бабу в блин раскатаешь!
— А зачем?
— Что «зачем»?
— Круглосуточно, да еще целую неделю? Как бывший доктор могу авторитетно заявить, что длительная эрекция без эякуляции весьма небезопасна для организма: отсутствие психоэмоциональной разрядки в сочетании с венозным застоем в малом тазу чревато в скором будущем простатитом, геморроем и парапроктитом…
— Чего-о?! — Красилин едва не сел мимо стула и не выронил банку с икрой. — Ты это серьезно, насчет… болячек?
— Абсолютно! — Я сделал строгое лицо. — Все должно быть в меру: и коньяк, и икра, и девочки. Умеренность, говорил Заратустра, залог долгой и счастливой жизни! А прожил он, по свидетельству современников, полтораста лет, сменив пять жен и наделав больше трех дюжин детей!
— Кто это такой? — подозрительно покосился на меня Игнат. — Заратустра… Еврей, что ли?
— Перс.
— А-а… Ладно, — сдался он, — уговорил, инспектор: по чуть-чуть и — все!
Мы выпили, не чокаясь, в помин Ильхана Амиева, закусили паюсной икрой с черным хлебом и кинули в рот по дольке лимона.
— Я думаю, инспектор, что ты много чего про меня уже знаешь, — начал Красилин, разливая по второй порции. — И пришел ты ко мне, чтобы удостовериться: я или не я убил Ильханчика?.. Так вот, это сделал не я, но очень хотел бы!
— Игнат Васильевич, вы и так подозреваемый номер один, к чему еще на себя наговаривать? — попробовал увещевать я его. — Как инспектор криминальной милиции я обязан после таких слов задержать вас на семьдесят два часа до выяснения… Но как бывший врач и психолог, могу с уверенностью заявить: вы не убивали младшего Амиева, хотя не исключено, что вы каким-то образом способствовали его смерти и, возможно, даже знаете убийцу. Но все эти умозаключения ничего не значат, потому что Гейдар Амиев, задавшись целью найти обидчика, очень скоро вспомнит про гяура Красилина, нанесшего оскорбление ему и его семье, и вполне логично придет к выводу, что именно этот нечестивец и есть наиболее вероятный кандидат на вендетту. А у всех кавказцев без исключения кровная месть в крови от рождения — извиняюсь за каламбур. Уберечь вас от Амиева мы сможем только в случае, если первыми найдем настоящего убийцу. Выводы делайте сами.
Игнат во время всего монолога сидел, ссутулившись и вперив неподвижный взгляд в бутылку, но когда я замолчал, вдруг выпрямился и заговорил зло и глухо.
— Я, инспектор, никого и ничего не боюсь! А уж тем более каких-то хачиков. Не знаю, что ты про меня накопал, но там точно нет ни слова о том, как я дважды спасал эту жирную свинью от мести его же единоверцев. Поверь, инспектор, я с ними крутился несколько лет, в том числе и в Азербайджане, и могу подробно рассказать, за что и почему собирались зарезать Гейдара. И зарезали бы, не сбеги он в Сибирь! Да он всю свою поганую жизнь кидал всех и вся, и что такое честь — понятия не имеет! — Красилин сгреб свой бокал и выпил дорогой коньяк одним глотком, даже не поморщившись. — Так что из желающих его прикончить можно было бы выстроить очередь не хуже, чем в Мавзолей. А вот то, что убили не его, а брата… Это не азеры — точно! Да и Генка-Ганнибал не стал бы так мараться. У Ильханчика, инспектор, была одна большая слабость, чтоб ты знал…
— Знаю: женщины, — кивнул я.
— Ну вот! — Игнат снова потянулся к бутылке. — Вот и ищи эту «ля фам». А найдешь, меня с ней познакомь: я ей ручки-ножки расцелую и на руках неделю носить буду! Я…
— Увы, мин херц, не сходится! — развел я руками.
— Чего не сходится?
— Ильхана убил мужчина.
— М-да?.. — Красилин казался явно огорченным.
— Хотя, вполне вероятно, наводчицей была именно женщина, — успокоил я его и вытащил из кармана фото. — Вы, случайно, не встречали эту девушку в окружении Амиевых?
Игнат бросил взгляд на снимок и кивнул:
— Эта девчонка около года была подружкой Ильханчика, давно, лет семь или восемь назад. Кажется, Татьяна…
— Может быть, Тояна?
— Точно. Хвостиком за ним ходила. А Ильханчик-то ё…рь известный: надоела она ему быстро. — Красилин налил себе еще один бокал, почти прикончив бутылку, но пьяным по-прежнему не выглядел. — Да, такая дивчина запросто могла бы порешить изменника.
— Почему?
— Так ведь тюрка она, а у этих аборигенов свои понятия о чести и совести, — Игнат принялся изготавливать себе бутерброд с икрой. — Кто девицу первым возьмет, тот и мужем ей на всю жизнь будет. Страстная подруга, верная жена и заботливая мать в «одном флаконе» — что может быть лучше? А Ильханчик ее попользовал и выгнал. Да ты, инспектор, лучше поговори с ней сам. По-моему, она где-то в банке работала, «Сибинвест», кажется, а может и «Сибинпром»?..
— Поговорю обязательно, — заверил я бывшего «бензинмена», сдерживая вспыхнувший охотничий азарт журналиста, и поднял свой бокал: — Будь здоров, Игнат Василич, не кашляй!
На этот раз мы чокнулись со взаимной приязнью и с удовольствием же выпили «на посошок». Вышел я от Красилина весьма довольный результатом: картина вырисовалась достаточно ясная. Униженная и оскорбленная дщерь алтайских гор задалась целью отмстить неразумному соблазнителю и привлекла на свою сторону, скорее всего, нового приятеля или мужа, а может, и родственника. Оставалось найти эту амазонку и склонить ее к признанию. Хотя, по большому счету и ради справедливости, следовало бы быстренько обо всем забыть: собаке — собачья смерть! Но оставался еще Гейдар Амиев, имевший противоположный взгляд на ситуацию, и вот с ним-то приходилось считаться в первую очередь. Нет, придется все-таки предъявить этого новоявленного «мстителя», иначе кровавый поток вендетты по-кавказски захлестнет наш старый добропорядочный городок.
Снова усевшись в видавшую виды «хундайку», я решил было отправиться в редакцию, чтобы в спокойной обстановке полазить по Сети и отыскать тот банк, где работала таинственная Тояна, но тут замяукал мой мобильник.
— Привет, Димыч, ты где? — голос у Ракитина был деловитым и даже озабоченным.
— Да вот, снял показания с Красилина, а сейчас собираюсь заскочить в «Вестник» на пару часиков: открылись новые обстоятельства…
— У нас тут тоже — новые обстоятельства, — перебил Олег. — Давай-ка, подруливай к «Сибинвестбанку» на Молодежном проспекте, не пожалеешь.