Поединок страсти
Шрифт:
– Ну что ж, возможно, в Италии все изменится, - побледнев, отпарировала Софи.
– Вот как? Понимаю, - ехидно улыбнулся он.
– Вы собираетесь отдать свою девственность Луиджи Канотте, так сказать, перед священным алтарем киноискусства? Я знаю, что Франко Лучани большой любитель эпатажа. Может быть, вам удастся уговорить его увековечить этот чудный момент на пленке?
Ее свободная рука сама собой взметнулась вверх и влепила ему звучную пощечину. Кайл поймал ее руку и потянул к своим губам, стараясь вывернуть ее так, чтобы можно было поцеловать раскрытую ладонь - Таким образом, продолжал он,
– Перестаньте!
– В ярости Софи попыталась снова ударить его, и ей это почти удалось. Кайлу пришлось заломить ей руки за спину, чтобы остановить ее.
– Вы весьма опасны, - негромко сказал он, смотря на нее сверху вниз блестящими глазами.
– Хотите узнать кое-что? Может, вы и не так хороши, как ваша кузина, зато с вами намного интереснее, чем с ней.
– Пустите меня, - тяжело дыша, потребовала она.
– По правде говоря, - медленно сказал он, - Дженни наводит на меня смертную скуку. Чего не скажешь о вас.
– Ну конечно. Вам ничего не стоит сделать мне больно, и это вам очень нравится!
– Софи метнула на него горящий гневом взгляд.
– Вы обвиняете меня в тщеславии. Какое самомнение! Только человек с непомерно раздутым тщеславием мог бы придумать такую отвратительную игру, в какую вы играете со мной. Какое мне, в конце концов, дело до того, спите вы с Дженни или нет?
– Действительно, - сыронизировал Кайл.
– Какое мне дело до Дженни, если именно вас я хочу наказать?
– Он крепко, как любовник, прижимал ее к себе, и его железные объятия не давали ей возможности освободить заломленные за спину руки.
– Итак, вы и в самом деле невинны, - сказал он с хрипловатым смешком, пристально глядя в ее лицо потемневшими глазами.
– Это меняет мое представление о вас, дорогая моя Софи. Теперь у меня есть значительно более удобный способ расквитаться с вами.
– Что вы имеете в виду?
– гневно вспыхнула Софи.
– Вы ведь хорошо понимаете, что в вашем возрасте невинность равносильна отклонению от нормы?
– мягко спросил он. Говоря с ней, он с неумолимой настойчивостью подталкивал ее к спальне.
– Вам двадцать три, и вы достаточно привлекательны, чтобы вызвать желание у любого мужчины. Наверное, вы очень высоко цените свою девственность, иначе не пытались бы ее сохранить до сих пор. На что же вы собираетесь ее обменять? На обручальное кольцо?
– Отпустите меня!
– задохнулась она, тщетно пытаясь вырваться из крепко державших ее рук.
– Вы делаете мне больно, садист!..
– Люди, живущие в стеклянном доме, не должны бросаться камнями в других, - сказал он, не обращая внимания на ее протесты.
– Вы, видно, не играете в покер, любовь моя. В этой игре никто никогда не выкладывает на стол самую ценную карту. Это исключено.
Он втолкнул ее в спальню, ногой прихлопнул за собой дверь и, повернув в двери ключ, положил его в карман.
– Кайл, ради Бога, - Прошептала она, теперь уже испугавшись не на шутку.
– Что вы делаете?
– То, что должен был сделать давным-давно, - ответил он.
– То, чего вы в глубине души давно хотите.
– Он безжалостно улыбнулся.
– Я собираюсь отнять у вас ваше самое ценное достояние, милая Софи. Я хочу сделать вас женщиной.
– Нет!
– На самом деле вы хотите сказать "да", - мягко промурлыкал он в ответ.
– Неужели вам не интересно узнать, что это такое? Разве вам иногда не хотелось познать радость любви с настоящим мужчиной?
– Он подошел и протянул руки, чтобы обнять ее за талию.
– С мужчиной, который знает, как доставить удовольствие женщине в постели?
– Кайл, вы сошли с ума!
– Но она хорошо знала это выражение его полыхающих огнем глаз и почувствовала, как ее тело прожгло ответным желанием.
– Вы так думаете? Тогда откуда эта дрожь?
– Оттого, что я боюсь вас, - с трудом выдавила она.
– Пожалуйста, отпустите меня и выйдите из спальни.
– Только после того, как закончу заниматься с вами любовью.
– Вы не сможете принудить меня!
– А мне и не придется этого делать, - сказал он с нагловатой улыбкой. После того как я получу то, чего хочу, вы еще сами станете умолять меня об этом. Знаете это ощущение? Как у измученного жаждой человека, умоляющего дать ему воды. Именно это я собираюсь сделать с вами.
Он наклонился и впился в ее губы властным, жарким, слегка отдающим вином поцелуем.
Яростно сопротивляясь, Софи резко отвернула в сторону свое лицо. Но она чувствовала, как рвется тонкая вуаль, окутавшая ее сознание, и открывает ей доселе скрытую под ней простую истину, что она хочет его, что его откровенное желание возбуждает ее, наполняет ее кровь лихорадочным огнем.
– Помните ту последнюю ночь на Ямайке?
– Я не хочу ничего вспоминать.
– А я хочу, потому что именно там все это прервалось...
– Кайл покрывал поцелуями ее подбородок, шею, его губы жадно впивались в ее нежно благоухающую кожу.
– Именно там все это прервалось, - глухо выдохнул он, - и я весь этот месяц беспрерывно возвращался к той ночи, снова и снова мысленно проигрывая одну и ту же сводящую меня с ума сцену!
Она услышала звук разрываемой джинсовой рубашки. С видом презрительного превосходства Кайл грубо обнажил ее грудь.
– Кайл, пожалуйста, - прошептала она, чувствуя, как разум начинает покидать ее.
– Не делайте этого со мной!
– Вы предпочитаете, чтобы я делал это с вашей кузиной?
– Его рука скользнула под разорванную рубашку, и он жадно обхватил ладонью шелковисто-твердую выпуклость ее груди. Он гладил ее вспухший от возбуждения сосок, и Софи застонала от этого прикосновения.
– Может, вы хотите, чтобы на вашем месте сейчас была Дженни?
Софи запахнула на груди полы разорванной рубашки, защищая себя от невыносимо мучительных ласк.
– Нет, - жалобно ответила она в каком-то головокружительном тумане.
– Я бы тоже не хотел, - гортанно засмеялся он.
– Постель с Дженни не значит для меня ничего. Но, вот так лаская вас, я весь горю, так же, впрочем, как и вы. Разве я не прав?
– Нет! Вы мне противны, и всегда были противны!
– И поэтому вы дрожите, когда я трогаю вас вот здесь?
– он отбросил с ее груди рубашку, и все тело ее выгнулось навстречу ему в порыве жгучего желания.
– И поэтому ваше сердце бьется как пойманная птица? Оттого, что я вам противен?