Поединок во тьме
Шрифт:
Я даже загрустил немного. Поделился сомнениями с Москвой, но меня успокоили: мол, паренек этот громкий. Почти московский чиновник. Если не в командировках, то живет по месту прописки не таясь. Так что все как на ладони. Машину, если надо, грузины из Ангарска организуют, но я решил на своей «хонде» ехать. Проверено.
А тут и почта из Москвы подоспела. Все как есть. Адрес. Рожа евонная с гитарой. Досье… Читать сразу не стал. Оставил на вечер. Леваше пока подробности ни к чему. Парнишка сейчас единственным огорчен, что на трассу не поедем сегодня.
– Ничего, брат, – утешаю, –
Заулыбался братишка. Спрашивает:
– А если па дароге пошерстыть каго?
Поясняю, что не стоит:
– Вдруг угорим, не сделав, о чем старшие наказали? Вот то-то. Отработаем несчастный случай, отчитаемся честь по чести, а потом хоть потоп.
Настроение у Левашки сразу лучше стало. Завспоминал, как мы тогда на выезде до Канска два года назад на трассе с водил шерсть сдирали. Пофартило тогда. На экспедитора напоролись, что караван с паленой водкой сопровождал. Денег – целый мешок. В кофейне их срисовали. Крепкий такой парень за главного, портфель на коленях. Леваша еще волыну у него под курткой углядел, и ясно стало: вот он, нашенский куш.
На рожон переть не стали. Вдруг у них отписка от кого из блатных? Несолоно хлебавши уходить нет резона, да и рожи лучше не светить.
Оказалось, на восток они шли.
Пробацал просто – подкатил поинтересоваться, есть ли менты по трассе в сторону Красноярска. Манеры у меня интеллигентные, акцента нет – никого не насторожу. Парень толково все объяснял и, хоть внешне спокоен был, сам глазами высверливал.
Четыре фуры с ним отошло. Он на хвостовой устроился – «вольво». Самая модная, салон в ней – будто купе пассажирское. Любил комфорт этот фраерок.
Мы сначала их отпустили, а Леваша перед стартом высмотрел через окошко, что портфель гусенок под сиденье свое сунул. Прямо под задницу.
Упали на хвост и пошли понемногу – метрах в трехстах. Такой тихой погони у нас давно не было, а парни не спешили. Разморил их, похоже, ужин, так что через пару часов они лагерем и встали.
С трассы ушли.
Когда мы в спецодежду переоделись и по лесу подтянулись на огонек, мне сразу Гойко Митич со своими индейцами вспомнился. Сильно хотелось на кураже заорать: «Повозки в круг!»
Встали ловко. Просмотр на все четыре стороны. Наверняка в каждой машине стволы лежат. Костров нет.
Парняга с портфелем как раз фуры обходил и с водилами базарил. Потом в свою «вольво» полез.
Вот и все. Фуры, даже самые комфортные, сортирами не оборудуют. Так что через час-два на улицу кто-нибудь и выскочит. Подкрались к тачке. Устроились каждый около своей двери, и давай ждать. Первым водила вышел. Леваша вырубил его, и мы нырнули в салон.
Паренек-экспедитор проснулся, да поздно – у мальчишки моего ножик, как у Рэмбо. Он его к глотке тому и приставил.
Договоренность была – базарю я. С прибалтийским акцентом. На рожах маски.
Ультиматум зачитываю, а от тесака Левановского глаз не могу отвести. Самому страшно становится.
Портфель так и обнаружился в тайнике под сиденьем. Паренек такому раскладу сильно удивился.
Вопросов
Паренек, правда, именами покозырял немного, да и понял, что срать нам на их папашек. Угрожать не угрожал, а только попросил отписку воровскую оставить: мол, в портфеле она, но этот фокус его тоже не проканал. Некогда нам в сердобольность играть. А может, там и сюрприз какой имеется.
Вырубил его Леваша рукояткой ножика в висок, и ушли мы в темноту.
Чутье меня тогда не подвело. Я нащупал возле замка портфеля что-то вроде картошки. Открывать не стал, а распорол с другой стороны тесаком Левановским. Так и есть. Полезь я в горячке за отпиской этой, не сидеть бы мне сейчас здесь. Там наступательная граната оказалась настороже, и не зря. Денег живьем полтора миллиона рублей и векселей Сбербанка еще на три лимона. Но тогда не до этого было. Ноги уносили.
Затарились в Богучанах и отлеживались почти месяц. Когда приехали в Красноярск, все полагали, что нас уже нет. Мы ведь «без никому» отчалили. Потом разные ходоки являлись да гости нечаянные. Все присматривались, вынюхивали. Хвосты по делюге той искали.
Я тогда Леваше лишь пару соток из его доли отдал. Изображали для окружающих, что по крысовой отработали. А парнишка мой за пару недель гулянок снова пустой остался. Молодость.
Закончили воспоминания, и попер я домой, досье по свинорылому читать. Еду и сам думаю: «Что же там еще интересного имеется?» По всему выходит, непростой парняга. Тут и «Олимпстрой» тебе, и работа Москва – Иркутск. Шухер этот с несчастным случаем…
«Ну, – думаю, – там видно будет».
Дочитал уже в первом часу ночи. Паренек – семи пядей. Он после увольнения в девяносто четвертом частным детективом стал и перекрышевал почти полгорода. Причем в общак ничего не платил, а заделал фонд содействия РУБОПу, и никто из блатных к нему не лез. Заезжал пару раз под арест, но ненадолго. Несколько раз в розыск объявлялся.
К ворам в Грузию ездил в девяносто седьмом. С урками славянского крыла работал. Короче, хоть книги пиши.
Самым забавным оказалось то, что числился он в настоящее время, невзирая на «заслуги» перед родиной, пенсионером МВД. Со всеми регалиями и льготами. Означать это могло только одно: какое-то спецподразделение, а гусик наш из позапрошлого года – казачок засланный.
Теперь ясно, за что воры так расщедрились и почему на несчастном случае настаивают…
7. Р. Пашян
Прошла неделя, а денег из Москвы не было. Леваша в гости забегал несколько раз и все глазом голубым косил. Чую, еще пара дней, и завоет мой абрек обычное: «Пошли на трассу». Решил не ждать. Нет денег, а значит, и контракта нет. Этих зубров московских не поймешь. Может, затравили на приз, а теперь инициатив ждут? «Не выйдет, – решил я, – воровское – ворам, а я, как-никак, фраерюга самостоятельный и долгов за мной нет… Мало ли кому и что пообещали? Прибудет лаве – буду собираться, а насухую не проканает… В конце концов, мне коллектив надо кормить».