Поединок. Выпуск 17
Шрифт:
Внезапно его снова охватило волнение. А может быть, он просто заблуждающийся самовлюбленный эгоист? Может быть, он обманывается, считая, что возвращение в Нью-Йорк может оказаться для Линды роковым? Доктор МакАллистер предупредил его. Но если бы у нее было гораздо больше денег, с которыми пришла бы и уверенность в себе, — может, это поставило бы ее снова на ноги?
Червь сомнений ожил и снова принялся грызть его.
После обеда мистер Кэри настоял на том, чтобы Морленды показали свои слайды. Из гостиной вынесли мебель, повесили экран и с шумом установили проектор.
Тимми и даже Лерой были приведены
Они уезжали из Кортина д’Ампеццо и были на пути в Австрию, когда он услышал смех. Он донесся из-за их спин, из коридора — сдавленное, возбужденное хихиканье. Ему стало не по себе. Он подумал: неужели я уже дошел до того, что мне мерещится ее голос, когда ее тут нет? Но смех донесся снова, и голос Линды весело позвал:
— Ку-ку! Кто-нибудь есть тут?
Цветной слайд с изображением Тироля застрял на половине. Гордон Морленд воскликнул:
— Это Линда!
Остальные закричали:
— Линда? Дорогая! Это вы? Линда!
— Не останавливайтесь. Вы же знаете, я хочу просмотреть слайды, все до одного. Ну пожалуйста, дорогие! Продолжайте.
Обернувшись, Джон увидел силуэт жены в дверях гостиной на фоне света, горевшего в коридоре.
Тут же зажгли лампы. Все оставались на своих местах, инстинктивно стараясь не нарушить театральности момента, пока Линда по ступенькам спускалась от двери. На ней было новое зеленое платье, и двигалась она с чуть преувеличенной осторожностью. Это был триумф. Она — в центре внимания. Ее улыбка — лишь слегка напряженная, глаза блестят чуточку ярче обычного.
Но Джон, глядя на нее с упавшим сердцем, знал, что она дошла до той самой опасной промежуточной стадии, когда она еще контролирует себя, но когда злоба ее становится угрожающей, достигая самого разрушительного предела.
«Вот и все, — подумал он. — Как я мог быть таким идиотом и поверить ей! — Шевельнулась надежда: — А может быть, они не догадаются, может, подумают, что это все-таки мигрень, если мне удастся быстро увести ее отсюда».
Все встали и сгрудились вокруг нее. Когда он тоже приблизился, ему бросилась в глаза красноватая припухлость на щеке под левым глазом. Значит, она упала. И с болезненной ясностью представилось, как она стоит у столика бара, допивая джин, как обдумывает свой хитрый план и затем, взбираясь по лестнице, падает, ударяется лицом, хихикает, поднимается в спальню, чтобы надеть зеленое платье…
— Поздравляю с днем рождения! — она остановилась на нижней ступеньке, посылая воздушные поцелуи. — Милая, милая Вики, поздравляю с днем рождения! Поздравляю с днем рождения, дорогие Кэри! Поздравляю с днем рождения, дорогие Морленды! Поздравляю всех!
Джон пытался подойти к ней, но Вики обняла ее и принялась целовать в обе щеки, в то время как остальные толпились вокруг, перебивая друг друга:
— Как замечательно… Но почему вы не позвонили? Брэд приехал бы за вами… А как же вы добрались? Пешком? Неужели пешком — так далеко…
— Конечно, пешком. Вниз, через лес. Это было чудесно. Раз уж я решила прийти, куда приятнее устроить сюрприз. Я подумала, что
Она оборвала себя и впервые стала искать глазами Джона. Ее взгляд был жестким и холодным, и Джон понял — оправдались его худшие опасения. Когда он ушел, она все лежала и думала об этих двадцати пяти тысячах, снова внушая себе ненависть к нему, превращая его в своем воображении во Врага, лишающего ее всего, на что она имеет право в жизни. Подошла к бару. «Ах, он говорит, что я пьяна? Ну, я ему покажу!» Вот зачем она сюда явилась. Теперь он был уверен в этом. Хочет взять реванш.
Все они наблюдали за ней, еще не понимая, что происходит, но ощущая ее неестественную напряженность.
Спокойно, сознавая, что это не поможет, что теперь уже ничто не может помочь, он выговорил:
— Линда, тебе не следовало приходить с такой мигренью.
— С мигренью! — на секунду в ее глазах, устремленных на него, мелькнула враждебность. — Так вот что ты им сказал. Мне следовало догадаться.. Ты же так заботишься о приличиях, не правда ли? — и она обернулась ко всем со своей широкой улыбкой «для публики». — Не позволяйте себя дурачить, мои дорогие друзья. У меня нет никакой мигрени. Я никогда в жизни не чувствовала себя лучше. Просто у нас была драка. Вот и все. Домашний скандал. Со всеми может случиться. — Она медленно подняла руку, потрогала припухлость под глазом и на долю секунды торжествующе взглянула на Джона. — Бедняжка Джон! Он этого не хотел. Но так уж получилось, а в следующее мгновение ему стало ужасно стыдно — как вы можете себе представить. Но… он решил, что мне лучше остаться дома. Он считал, что это унизит его достоинство — если он приведет меня на день рождения к Кэри с синяком под глазом.
Морленды молча раскрыли рты. Мистера Кэри будто молния ударила. Так вот какой у нее был план, подумал Джон. Это удар ниже пояса. На себя ему было наплевать. Эти люди для него не существовали. Она хочет, чтобы они думали, что он ее побил, — ну и черт с ней. Главное, увести ее отсюда как можно скорее, пока общество Кэри не закроется для нее насовсем.
Все еще улыбаясь, она, отодвинув всех, подошла к нему и взяла его за руки.
— Ну пожалуйста, Джон, не сердись на меня за то, что я все-таки явилась. Я знаю, они не против. Они поймут, что я их люблю и не могла не поздравить их — с синяком или без…
— Ладно, Линда, — сказал он. — Теперь, когда ты это уже сделала, как насчет того, чтобы вернуться домой?
— Домой? Ты в своем уме? Я только что пришла и хочу посмотреть слайды, все до одного!
Она все еще держала его за руки, и он чувствовал, что она, обернувшись к остальным, всей тяжестью налегла на него.
— Куда же мы поедем, дорогой Гордон? В Сицилию?
Все столпились вокруг них. Даже Тимми и Лерой, широко раскрыв глаза, торчали поблизости. Он мог бы, конечно, насильно увести ее. Но это означало бы сыграть ей на руку. На этот раз она здорово придумала. Оставь ее, пусть наслаждается! Теперь, когда удар был нанесен, он с болезненным удовольствием наблюдал за тем, как реагирует вся компания Кэри — точно так, как Линда и рассчитывала. Но они еще не поняли, что она пьяна. Все настолько уверены, что Линда не прикасается к алкоголю, — они не могли так сразу перестроиться.