Поединок. Выпуск 7
Шрифт:
Сегодня, прячась от холода, они постепенно скапливаются в торговом зале магазина, шумят, спорят, мешают работать продавцам, которых они знают по именам, и тогда появляется директор, выпроваживает всех обратно на улицу, не обращая внимания на недовольных. Но проходит десять минут — и «меломаны» снова толкутся в магазине, чтобы немного согреться.
Рудик ненавидел эту толпу, своих конкурентов с нахальными лицами, но обойтись без них не мог.
Сейчас Крайнов принес продать один–единственный диск. Деньги нужны позарез, ребята собираются идти в «Метрополь», а там без полусотни делать
Рядом, недовольно поглядывая на окружающих наглыми коричневыми глазами, в толпе дефилировал высокий парень с неизменной каплей под красным от мороза носом, по кличке Нос. Он здесь старожил, президент. Нос имеет свою клиентуру, а главное — «подход к товару». Где и как он достает для перепродажи диски — этого не знает никто. Но за хорошие деньги у него всегда есть нужный товар. Даже записать со своего диска на магнитофон он разрешает только за определенную плату. Нос продаст все. Дня два назад в парадном продал одному иностранцу икону, заработав на этом сразу же, в одну минуту, сто рублей. Носу здесь не только завидовали, но и подражали…
Крайнов давно подыскивал «подход к товару». Без подхода, как здесь говорили, фирменные диски достать нельзя, и поэтому много не заработаешь. Найти бы где–нибудь иконы, вот тогда деньги сами поплыли бы… Продать он мог легко, недаром свободно объясняется по–английски…
Здесь же в толпе вертелся парень с холеным надменным лицом по кличке Ударник, мечтавший на перепродаже пластинок заработать денег на ударную установку. Играть на ней он не умел, но считал, что главное — приобрести набор барабанов и тарелок, а остальное не проблема.
Внимание Рудика привлек мужчина лет пятидесяти — пятидесяти пяти в наглухо застегнутом зимнем пальто, белых бурках, которые сейчас мало кто носит, и шапке светлого каракуля. Он отличался от всех своей старомодностью и, судя по всему, меньше всего интересовался пластинками. Взгляд с прищуром, толстый, мясистый, чуть в рябинку, нос и слегка косящий правый глаз придавали его лицу мрачноватый вид. Он подолгу, пристально рассматривал каждого, словно выбирая себе самого подходящего человека.
Потолкавшись в толпе, Косой остановил Носа, тихо о чем–то спросил. Тот повернул к нему ухо, выслушал, недовольно сморщился, отрицательно замотал головой, давая понять, что этот разговор он продолжать не намерен. По одному виду можно было понять, что у подошедшего мужчины дисков нет, наверное, он продает что–то другое, и Рудик на всякий случай подошел поближе. Уловив вопросительный взгляд Крайнева, мужчина приблизился:
— Пластинки продаешь, студент?
Рудик смерил его еще раз с головы до ног:
— Тебе, папаша, Русланова нужна, а у меня такого товара нет… Почему ты решил, что я студент, может, я слесарь?
— Ты на рабочего человека никак не похож. По обличью не подходишь… Жаль, конечно, что на морозе стоишь и копейки сшибаешь. Шел бы ты на работу. Стал бы строить, поднимать…
— Мне тяжелые предметы поднимать нельзя. Врач больше ста пятидесяти граммов одной рукой поднимать запрещает! — с надменной улыбкой парировал Рудик.
—
— А делаете–то что, какая работа у вас? — сразу перейдя на «вы», заинтересовался Крайнев.
— Мы–то? — незнакомец потер рукавицами уши. — Мы реставрируем старину: памятники, дворцы, картины, иконы…
Последние слова насторожили Рудика. Со времени отчисления из института он подумывал о каком–нибудь выгодном деле, чтобы ничего не делать, а деньги получать. Больше всего хотелось найти предприятие, где можно было бы иметь дело с ценными предметами старины, скажем иконами. Что могло быть лучше такого товара? Иконы рвали с руками. У фарцовщиков не сходит с языка тот выгодный бизнес, когда Ударник прямо за углом магазина обменял у иностранцев две старенькие, облупившиеся иконы на почти новые джинсы.
— Но для начала подсобником поработаешь, — говорил неторопливо мужчина тоном наставника. — Лопатой грунт покидаешь, раствор потаскаешь, а там посмотрим, может, на что и сгодишься.
— А где ваша контора? — не удержался Рудик, решив, что попытка не пытка.
— Запиши мне номер своего телефона, как место освободится, сразу позвоню. Я вижу, ты парень спортивный, нам такие нужны…
— Первый разряд по прыжкам в высоту, — не удержался Крайнов, хотя понимал, что спортивную форму давно утратил. Полтора года уже прошло, как он бросил тренировки, и сейчас вряд ли сумеет выполнить норму даже третьего разряда.
***
…Работа в бухгалтерии шла уже полным ходом: сотрудники раскладывали на столах журналы проводок, папки с документами, звенели арифмометры, выдвигались картотеки, Лариса Васильевна громко, на всю комнату, кричала в телефонную трубку, сверяя счета с иногородними поставщиками цемента. В этот момент в дверях, сияя лукавой улыбкой, появилась Галя Колесникова. Привет! Остановилась и вся сияет. Лицо счастливое, с таким лицом рассказов не меньше чем на полчаса, а Галя стоит и даже не шелохнется, хотя прекрасно видит, что все внимание на нее — ждут, что скажет.
Осмотрели ее женщины с ног до головы и притихли. Все сегодня на Гале как обычно: крепдешиновое платье с голубыми цветами, белые прошлогодние туфли на среднем каблучке, волосы распущены до плеч, а лицо такое счастливое, словно справила новую вещь. Заместитель главного бухгалтера Елизавета Петровна, всегда с достоинством воркующая над своей единственной заводской вычислительной машинкой, и та подняла глаза, оторвалась от дела.
Первой не удержалась бухгалтер материальной части Мария Николаевна:
— Наверное, швейную машинку по лотерейному билету выиграла?
Колесникова лукаво покрутила головой: нет!
— Наследство досталось?
— Генка новую теорию открыл?
— Институт свой на два года раньше закончила?
Колесникова крутила головой: нет, нет, нет! А затем, не имея больше сил терпеть, сдерживая улыбку, пританцовывая между рабочими столами, Галя прошла вперед и, чтобы все видели, протянула левую руку. На безымянном пальце поблескивал новенький серебряный перстенек с темно–сиреневым камушком.