Поединок. Выпуск 7
Шрифт:
— Гена подарил! — не выдержала она наконец и снова лукаво улыбнулась, показывая всем кончик языка: дескать, не вам подарок, а мне.
— Во дает! — только и воскликнула расчетчица Роза, подпрыгнула над стулом и первой бросилась рассматривать подарок.
Галкиного мужа — Генку–очкарика здесь все знают хорошо. И хотя большинство с ним не общались, видели его всего лишь мельком, когда он приходил ее встречать к заводской проходной, но знают о нем все, словно он их сосед или близкий родственник. Знают привычки, вкусы, манеры, и как он говорит, и что любит есть, и какие надевает
Прибежит утром запыхавшаяся Роза, успевшая до работы заскочить в соседний универмаг; и скажет:
— Девчата, в продажу выбросили мужские сорочки!
— Это какие?
— Ну, такие, в крупную полоску, чистый хлопок, по девять рублей… Да, вот еще у Галкиного очкарика такая…
Или придет в комнату после обеда Мария Николаевна и громко объявит:
— Эй, хозяйки, в буфете помидорами торгуют!
— Хорошими? — обязательно переспросит Софья Михайловна.
— Так себе, еще не зрелые, желтоватые… Да Галкин Генка такие любит…
Рабочее место Колесниковой не в общей комнате, а в кассе, которая расположена в другом конце коридора. Но заходит она постоянно: то нужно банковские документы сверить, то кассовый отчет составить. А когда нет на месте главного бухгалтера, Галка тут как тут. И сразу начинает рассказывать о своей семейной жизни. Молча весь день не просидишь, а Галка еще и года нет как замужем. Она здесь моложе всех, н каждый считает своим долгом научить ее в семейной жизни уму–разуму. Даже незамужние, Роза и Софья Михайловна, и те дают ценные советы, правда, осторожно, посматривая при этом в сторону остроязычной Ларисы Васильевны.
Сегодня Колесникова радовалась не только этому подарку. Вот уже несколько дней, боясь сглазить, сдерживала она себя, чтобы не рассказать о своей тайне. Сколько раз дотошные женщины заводили разговор о детях, а она старалась отмолчаться, отойти. А когда от ответа уйти не удавалось, говорила:
— Рано мне детей иметь… Нужно институт сначала закончить!
Скажет, а под сердцем тревога: вдруг неспособная к беременности? Сколько женщин бывает бесплодных! Самой же хотелось пеленать маленького, беспомощного, но такого дорогого ребеночка.
Теперь ее распирало счастье, огромное, еле сдерживаемое.
— Ты, Галка, мужу не поддавайся! — время от времени учили женщины. — Мужчины — они эгоисты, в случае чего — давай сдачи!
Так говорили они обычно для красного слопца, скорее, чтобы не промолчать, проявить свою женскую солидарность. Генка всем нравился. Несмотря на многочисленные прогнозы, Галке с мужем повезло: человек попался серьезный, заботливый, а главное — некурящий и непьющий. В прошлом году закончил институт и пятый месяц работает научным сотрудником в лаборатории органической химии. Пошел работать на это предприятие только потому, что там имеется вычислительная машина, на которую он имеет виды, без нее он решить свою гипотезу не может.
Генка уверен и убеждает в этом всех на предприятии, что на поверхностном слое кожи пальцев рук имеются вещества, которые, если правильно рассчитать по заранее разработанной программе, могут дать о человеке широкую информацию. По его мнению, по этим веществам можно установить болезнь на такой ранней стадии ее развития, на которой врачи еще пока установить не могут.
Когда Генка заводит разговор о своей теории, он увлекается, нервничает, если окружающие сомневаются, старается всех убедить в своей правоте. О работе говорит сложными, не всегда понятными непосвященному человеку словами. Такие слова не всегда и выговоришь. Как начнет: правовращающиеся альфастереодермиды, антиподы несут не ретроспективную, а перспективную информацию…
В лаборатории у него есть противники, считающие всю его затею бездоказательной и никудышной, а значит, вычислительной машины ему пока не видать как своих ушей. Тем более кого–то стал критиковать.
— Станет твой Генка профессором, если будет поуступчивее, — сказал как–то Колесниковой главный бухгалтер, обычно не поддерживающий разговоры на неслужебные темы.
В свободное время Генка носится по букинистическим магазинам, разыскивая старинные книжки по хиромантии и оккультным наукам, считая, что в них можно найти разумные мысли. Ведь не зря же до нас люди жили тысячи лет, они тоже кое–что знали…
Галке нравится его ученость, особенно когда приезжают родственники и заводят за столом разговоры. Он вновь и вновь объясняет пути решения теории получения информации из веществ, имеющихся на коже пальцев рук. Но когда разговор затягивается, она из кокетства отмахивается, как бы говоря: ну хватит, — не всем интересно. И Гена замолкает, снимает очки, тщательно протирает стекла, виновато улыбается — что, мол, с женщин взять.
В столице он жил уже шестой год. Приехал учиться в институт из отдаленного района Пензенской области, да так в Москве и остался.
— Непутевые вы, молодые, — упрекала его вечером мать Гали, узнав, что он с утра ничего не ел. — Здоровье смолоду беречь нужно.
Сама Екатерина Константиновна была против свадьбы дочери. Парень худой, с характером, а постоять за себя не умеет. Уж больно замухрышист, да еще и без жилья. Она только получила квартиру от депо в новом доме, думала барыней пожить, а тут опять толкаться в тесноте.
— Закончи институт, получи место, тогда и женись, — выговаривала ему будущая теща, надеясь, что, может, отстанет он от дочери. — Жить–то на что будете? На стипендию твою?! Галя всего сотню получает.
— Сейчас живем и тогда не пропадем…
— Уж дотяните до следующего года…
Гена спешил, он боялся тянуть с регистрацией брака даже до осени. К тому времени из армии должен был прийти Галкин знакомый — Аркадий, писавший ей каждую неделю письма с намеками. Хоть не городской и на вид неказистый, а Генка своего добился, победил и переехал к теще в однокомнатную квартиру. Свадьба была шумной. Под хрипящий магнитофон человек пятьдесят студентов, неизвестно как уместившиеся в квартире, пропрыгали всю ночь. Как Екатерина Константиновна ни противилась, а когда дошло до дела, ухлопала на угощение гостей шестьсот рублей, половину заняв у родственников. Только недавно рассчитались.