Поединок
Шрифт:
Она не знала, проснулась ли от колющей боли или от холода. Несколько секунд она пыталась понять, почему так тихо и почему ее тресет. Потом открыла глаза и села, испуганно озираясь.
Лес?! Затылок пронзила такая боль, что ее затошнило, в глазах потемнело, но озябшее тело выдержало очередной удар внутреннего страдания. Она зажмурилась и глубоко вдохнула, из-за чего тут же закружилась голова.
Воздух был теплым, что казалось странным. Очень странным. Но не более, чем снег, что не растаял, когда она открыла глаза и взяла горсть серебра
Обморок был близок, но Лили сжала зубы, не поддаваясь слабости тела. Она вдыхала аромат еловых веток и испуганно смотрела на серебро на озябшей ладони.
Итак, где больница? Где Ксения? Папа? Почему она в заколдованном лесу? Может, это очень реальный сон? Нет, непохоже, потому что от такой боли она бы давно проснулась. Тем более, судя по охватившим тело спазмам, это был лес из ее прошлого. А раз боль, значит, это прошлое, связанное с фамилией, которую ей почему-то чуть не каждые пять минут повторяли.
Малфой.
Она глубоко втянула воздух, но не помогло. Боль нарастала, грозя свести ее с ума. Казалось, внутри головы что-то лопается и хрустит. Как стекло. Она подтянула к себе колени и только тут заметила одеяла, в которые была бережно завернута. Хотя воздух был теплым, морозный снег заставил ее поежиться.
Лили закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на чем-то, что не приносило боли. Например, на холоде. Через мгновение стало легче дышать. Но надолго она не могла отмести от себя мысли от том, что ее мучило столько времени.
Малфой и холод. Холод его странных глаз, когда он — единственный раз — появился на пороге ее палаты. Она поежилась, стараясь не обращать внимания на тут же запульсировавшую в висках боль.
Они все хотели ее смерти: отец, брат, Ксения, Тео... Они постоянно пытались говорить об этом человеке, словно мало она из-за него уже перенесла. Словно она была виновата в том, что он вот такой холодный.
Он всегда таким был! Ей бы не знать... Она столько лет была тенью брата и его слизеринского друга. Он был невыносимым и мерзким, он играл с другими людьми и теперь платился за это. Нечего было играть девчонками!
А эта Элен...! Мерлин, хорошо, что Ксения была рядом, потому что иначе Лили бы этого не пережила. Не пережила бы взягляда невыразимо прекрасных глаз, наполненных печалью, слов о том, как Элен жаль, что все так случилось. Ее слов о том, что из ее памяти тоже был стерт Малфой (резкий укол боли, который она подавила усилием воли). И Лили даже не могла честно признаться, что было тяжелее перенести, — само упоминание этого человека или же аллюзию на их с Элен отношения в прошлом.
Мерлин, это была яростная, болезненная, почти убивающая ревность, смешанная со спазмами по всему телу! Она не помнила его рядом, она презирала его, но ревновала. Вот почему Ксения поспешила окунуть Лили в сон — ведь она почти забилась в истерике из-за чувства, которого у нее не должно было быть.
И все из-за него, из-за Малфоя! Почему?! Ну как она могла выйти за него замуж?! За этого мерзкого и гадкого аристократа, который мог лишь издеваться и иронизировать! Будь он проклят...
— Я уже проклят.
Она вздрогнула, резко открыла глаза и вскочила на ноги, чувствуя, что ступни в одних тонких носках озябли. Малфой стоял в двух шагах от костра, который Лили раньше не замечала. Он был бледен, нижняя губа немного распухла. Одна из скрещенных на груди рук была перевязана платком в кровавых пятнах.
— Кто бы сомневался...— пробормотала она, пытаясь скрыть очередной приступ боли, когда в глазах начали прыгать отвратительные пятнышки.— Что все это значит? Куда ты меня притащил?
Он развел руками, предлагая ей самой ответить на вопрос, что ее рассердило не на шутку. Клоун! Жаль, что тот, кто его побил, не завершил начатое!
— Где мы, Малфой?!
— В лесу,— холодно усмехнулся он, не двигаясь и не пытаясь к ней подойти. Как жаль, что у нее нет с собой палочки — она бы стерла эту противную ухмылку с презренного лица.
— Очень смешно,— ответила она, сузив от злости глаза. Как ни странно, но злость притупляла боль, что толчками врывалась в тело из-за его присутствия.— Верни меня назад, в больницу!
— Заметь: я тебя не держу,— он опять скрестил на груди руки, так и не двинувшись с места.— Ты не связана и не заперта, ты свободна.
Она быстро поглядела вокруг — лишь снежные ковры и ели, даже намека на направление, где есть цивилизация. Хотя — какая циилизация, если они в волшебном лесу?! Она может быть где угодно! Она попыталась найти дорожку следов, чтобы понять, откуда они пришли, но этот слизеринский... явно замел их.
Он наблюдал за ней странно застывшими глазами. Лили тяжело вздохнула, пытаясь успокоить бешеный ритм сердца: оказывается, она знала, что его взгляд сейчас странный. Она не помнила, каким он был прежде, но точно понимала, что не таким. С ума можно сойти!
— Я здесь замерзну, и мой отец тебя убьет,— угрюмо пообещала девушка тяжело вздыхая. У нее не было выбора: оставаться с ним наедине было опасно и больно, так что стоит просто начать идти. Когда-нибудь она выберется из этого места, которое заставляло ее серде колотиться так, словно оно готово было выпрыгнуть из груди и жить самостоятельно.
Что он значит для нее, этот серебряный лес с нетаящим снегом? А для него?
— Когда ты замерзнешь, только позови,— хмыкнул он, не пытаясь остановить ее первый неловкий шаг в холод серебра.— Я всегда к твоим услугам...
— Хорек,— фыркнула она, шагая в противоположную от Малфоя сторону. Она была уверена, что как только перестанет его видеть, то станет легче. Не получилось. Все этот странный лес с его запахами...
Теплый воздух не давал окончательно замерзнуть. Лили укуталась в одеяло. Она чувствовала себя уставшей и измотанной. Кровь пульсировала в висках, мешая трезво думать. Ей казалось, что она в ловушке — как тот огонь, что она видела во сне.