«Поехали!» Мы – первые в космосе
Шрифт:
До скорой встречи!»
И хотя речь была написана, отредактирована и заучена Гагариным задолго до того апрельского дня, все равно эти слова были произнесены искренне, с душевной теплотой.
Вслед за этим, преодолев несколько ступенек, Гагарин вошел в лифт, который вознес его на вершину ракеты. Еще раз подняв в приветствии обе руки, космонавт скрылся в кабине «Востока». А внизу, завороженно задрав головы вверх, стояли Королев, Глушко, Пилюгин, Рязанский и другие конструкторы, участвовавшие в создании ракеты и корабля. Там же стояли и друзья Гагарина, те, кому предстояло отправиться (или не отправиться) в космос
В ожидании старта Гагарин провел в кресле «Востока» более двух часов. Это время было необходимо, чтобы проверить бортовое оборудование, связь. Кстати, со связью были некоторые проблемы – сначала «Земля» не слышала космонавта. Правда, потом эти неполадки были устранены, и в эфире вновь зазвучали голоса тех, кому предстояло изменить Судьбу человечества.
Настроение у Гагарина, как впоследствии вспоминал он сам, было хорошим. Он докладывал о готовности к старту, о своем самочувствии, пел, шутил. Да и у других настроение было приподнятое.
Еще одна проблема возникла, когда проверяли герметичность. Прошло всего несколько минут, как космонавта «замуровали» в кабине, и вдруг Гагарин услышал, что люк вновь открывают. Он даже не успел подумать, что сегодня может не полететь, как в динамике раздался спокойный голос Королева:
– Не волнуйтесь, один контакт не прижимается чего-то. Все будет нормально.
И действительно, техники подправили концевые выключатели и плотно закрыли крышку люка. Потянулись последние минуты томительного ожидания.
Чем меньше времени оставалось до старта, тем меньше людей оставалось вблизи ракеты. Специалисты один за другим удаляются на безопасное расстояние под своды расположенных неподалеку бетонных бункеров.
В 8 часов 30 минут была объявлена 30-минутная готовность. Титову, который продолжал находиться в автобусе, разрешили снять скафандр и ехать на пункт наблюдения. Что он тут же и сделал.
О том, что происходило в последние минуты перед стартом, лучше всего рассказывает запись переговоров, которые велись между Гагариным и Королевым.
Королев: Кедр, я Заря-1! Минутная готовность.
Пауза 7 секунд.
Королев: Кедр, я Заря-1! Минутная готовность. Как вы слышите?
Гагарин: Заря-1, я Кедр. Вас понял: минутная готовность. Занимал исходное положение, занял, поэтому несколько задержался с ответом. Прием.
Королев: Понял вас.
Пауза 12 секунд.
Королев: Кедр, я Заря-1! Во время запуска можете мне не отвечать. Ответьте, как у вас появится возможность, потому что я вам буду транслировать все подробности.
Гагарин: Заря-1, я Кедр! Вас понял.
Королев: Ключ на старт.
Гагарин: Понял.
Пауза около 30 секунд.
Королев: Кедр, я Заря-1! Дается продувка.
Гагарин: Понял вас.
Пауза около 10 секунд.
Королев: Кедр, я Заря-1! Ключ поставлен на дренаж.
Гагарин: Понял вас. Я Кедр.
Королев: У нас все нормально, дренажные клапана закрылись.
Гагарин: У меня все нормально. Самочувствие хорошее. Настроение бодрое. К старту готов. Прием.
Пауза около 40 секунд. Слышно дыхание Гагарина.
Королев: Кедр, я Заря-1! Отошла кабель-мачта. Все нормально.
Гагарин: Понял вас, почувствовал. Прием. Слышу работы клапанов.
Королев: Понял вас. Хорошо.
Пауза около 20 секунд.
Королев: Дается зажигание, Кедр, я Заря-1!
Гагарин: Понял вас, дается зажигание.
Королев: Предварительная ступень.
Гагарин: Понял.
Королев: Промежуточная.
Гагарин: Понял.
Королев: Полный подъем.
А вслед за этим в эфире прозвучало, ставшее тут же знаменитым, гагаринское «Поехали!».
Выведение корабля прошло нормально. Если точнее, в «допустимых пределах». В самом начале полета, когда ракета стремительно набирала высоту и скорость, были несколько секунд, когда пропала связь, и на Земле перестали слышать голос космонавта. Что успели подумать в эти несколько секунд Королев и его соратники, находившиеся в пункте управления полетом, можно только догадываться. «Разгерметизация? Взрыв? Смерть космонавта под тяжестью перегрузок?». Наверняка у многих Главных прибавилось в тот миг седых волос – столь велико было напряжение, столь огромна ответственность, которая свалилась на их плечи. Но через несколько секунд связь восстановилась, и бодрый голос Гагарина возвратил всех к жизни.
Через девять минут после старта корабль был на орбите. Радости тех, кто его создавал, кто готовил космонавта к полету, кто с волнением следил за стартом, не было предела. Хотя параметры орбиты корабля отличались от расчетных – ракета «забросила» корабль на высоту 327 километров. Теперь, если бы отказала тормозная двигательная установка, космонавту пришлось бы суток семь ждать момента, когда за счет торможения об атмосферу «Восток» пойдет на посадку. При запасах кислорода на пять суток это было равносильно гибели. Но в первые минуты полета об этом не хотелось думать и все уповали только на штатную работу тормозного двигателя.
Меньше чем через час о запуске корабля «Восток» с человеком на борту узнал весь мир – в эфире Московского радио раздался голос Юрия Левитана: «Говорит Москва! Говорит Москва! Работают все радиостанции Советского Союза. Передаем сообщение ТАСС о первом в мире полете человека в космическое пространство».
О том, сообщать или нет о полете человека в космос до завершения самого полета, шли жаркие дискуссии. Идеологи из ЦК КПСС полагали, что это надо сделать только после того, как Гагарин благополучно возвратится на Землю. Королев же считал, что это надо сделать немедленно, сразу же после старта. Он рассуждал, что, если что-то пойдет не так, и космонавт сядет не на территории Советского Союза, а на территории другого государства, необходимо как можно скорее организовать спасательные работы. Поэтому и оповестить мир о свершении надо было, как можно скорее, может быть, даже до старта. Но настоять на своем Королев не смог. Только личное вмешательство Хрущева позволило пустить в эфир сообщение ТАСС где-то в середине полета.