Поэмы
Шрифт:
Где встал, там льет!
Ай хряк? ай бык?
Да скот и тот —
Чтобы место свое впредь ведал —
Самого тебя — слезе следом!
Глубок котел,
Сажен, быть, сто.
Молчит осел.
А волк — волк што?
Ничего себе носик черный.
Только шерсть у него кверх корнем.
И в переруб
— Умен — нишкни! —
«Он, может — дуб,
А
Да в такой-то слезе — врать буду? —
Серебра почитай с три пуда.
А ну к’ старшой,
Взгляни в горшок,
Каков настой?
Каков борщок?»
Что ж эт’, родные? что и эт’ с сплавом?
А с сплавом — то, а с сплавом — так:
Чистое с'eребро черп'aк
Несет — затрясся черпачок —
Чистое серебро течет.
Остолбенел:
Столбняк — народ
Кто — мак, кто — мел,
А кого — в пот.
А волчище-то, хвосток трелью:
— Ну а и при ём подмастерье!
И весь урон-то ваш-изъян,
Что будет звон ваш серебрян,
Один: мать честна! другой: сон чист!
Под образа б
Тебя, слона!
Ну и слеза,
Орут, жирна!
А волчок, аблакат занозист:
— Поглядел бы на наш колодец!
……………………
……………………
Вдруг ктой-то: ……….
Да в ножки: бух!
Вались, родные, на всех хватит!
Да все разом вдруг: про — ости, братец!
Что енерал на площади
…… — а кругом бухают,
Проломанный картуз к груди,
Стоит Егор, звон слухает.
1928
НЕСБЫВШАЯСЯ ПОЭМА
Будущее — неуживчиво!
Где мотор, везущий — в бывшее?
В склад, не рвущихся из неводов
Правд — заведомо-заведомых.
В дом, где выстроившись в ряд,
Вещи, наконец, стоят.
Ни секунды! Гоним и гоним!
А покой — знаешь каков?
В этом доме — кресла как кони!
Только б сбрасывать седоков!
А седок — знаешь при чем?
Локотник, сбросивши локоть —
Сам на нас — острым локтем!
Не сойдешь — сброшу и тресну:
Седоку конь не кунак.
В'oт о чем думает кресло,
Напружив львиный кулак.
Брали — дном, брали — нажимом —
Деды, вы ж — вес не таков!
Вот о чем стонут пружины —
Под нулем золотников
Наших… Скрип: Наша неделя!
…Треск:
В наши дни — много тяж'eле
Усидеть, чем устоять.
Мебелям — новое солнце
Занялось! Век не таков!
Не пора ль волосом конским
Пробивать кожу и штоф?
Штоф — истлел, кожа — истлела,
Волос — жив, кончен нажим!
(Конь и трон — знамое дело:
Не на нем — значит под ним!)
Кто из вас, деды и дяди,
В оны дни, в кресла садясь,
Страшный сон видел о стаде
Кресел, рвущихся из-под нас,
Внуков?
Штоф, думали, кожа?
Что бы ни — думали зря!
Наши вещи стали похожи
На солдат в дни Октября!
Неисправимейшая из трещин!
После России не верю в вещи:
Помню, голову заваля,
Догоравшие мебеля —
Эту — прорву и эту — уйму!
После России не верю в дюймы.
Взмахом в пещь —
Развеществлялась вещь.
Не защищенная прежним лаком,
Каждая вещь становилась знаком
слов.
Первый пожар — чехлов.
Не уплотненная в прежнем, кислом,
Каждая вещь становилась смыслом.
Каждый брусок ларя
Дубом шумел горя —
И соловьи заливались в ветках!
После России не верю в предков.
В час, как корабль дал крен —
Что ж не сошли со стен,
Р'yшащихся? Половицей треснув,
Не прошагали, не сели в кресла,
Взглядом: мое! не тронь!
Заледеня огонь.
Не вещи горели,
А старые дни.
Страна, где всё ели,
Страна, где всё жгли.
Хмелекудрый столяр и резчик!
Славно — ладил, а лучше — жег!
По тому, как сгорали вещи,
Было ясно: сгорали — в срок!
Сделки не было: жгущий — жгомый —
Ставка 'oчная: нас — и нар.
Кирпичом своего же дома
Человек упадал в пожар.
Те, что швыряли в печь —
Те говорили: жечь!
Вещь, раскалясь как медь,
Знала одно: гореть!
Чт'o не алмаз на огне — то шлак.
После России не верю в лак.
Не нафталин в узелке, а соль:
После России не верю в моль:
Вся сгорела! Пожар — малиной
Лил—и Ладогой разлился!
Был в России пожар — молиный: