Поэтические воззрения славян на природу (Том 1)

Афанасьев Александр

********************* Гануш, 155,161.

********************** Маяк, XI, 49.

*********************** Гануш, 148-9.

************************ Сахаров., II, 73; Рус. прост, празд., II, 129.

Слово дождь (дждь, древненовгородская форма дъжгь, пол. deszcz, илл. dasc) имеет корнем санскр. duh (перс, duchtan, dochtan) = доить, чешек, dogiti; санскр. (340) doha и dugdha - молоко, nabhoduha (сложное из nabhas небо и dyh) - туча, готск dugg, исланд. dogg, швед, dagg, англос. deaw, нижненем. dau, др.-вер.-нем. tou, tau, померан. dauk - мелкий дождь: роса, облако. Как в санскрите duh - mulgere стоит рядом с dhe - сосать, пить (lactare), откуда dhenu - корова и dhena - молоко, так и в славянском языке доить употребляется не только в смысле извлекать молоко, но и кормить грудью, и даже вообще питать: др.-рус. доилица означает мамку, кормилицу, вздоити - вскормить, воспитать; в сербском доjкил а, дсуил(ь)а, доjница кормилица, адоjка, во множ. числе доjке - груди, сосцы*. По свидетельству Вед, молниеносная палица, как бурав, сверлит во время грозы дождевую бочку = тучу, - каковое представление уже в глубочайшей древности уподоблялось взбиванию масла чрез вращение мутовки в сосуде, наполненном молоком; именно так приготовлялось масло в ведаическое время. В связи с этим уподоблением стоит следующий рассказ Рамаяны и Махабхараты: боги и великаны, чтобы избежать старости и смерти, решились добыть амриту (бессмертный напиток дождя); вместо мутовки - они взяли гору Mandara, вместо каната - обвязали ее змеей Vasuki, из пасти которой извергался дым и пламя; потом опустили гору в млечное море и, схватившись за змеиный хвост, стали вращать ее с необычайными усилиями (гора = туча, змея = молния, млечное море = дождь); после долголетней работы молоко свернулось в масло, и из глубины моря явился Dhanvantari (муж, ведающий целебное искусство = божественный врач) с кружкою в руках, в которой была ам-рита**. В гимнах Ригведы дождь называется не только молоком, но и маслом***; старинные апокрифы рассказывают о райских бессмертных источниках, текущих аки млеко и масло (см. выше стр. 191)****. По болгарскому поверью, луна во время затмения превращается в корову, которую тотчас же начинают доить ведьмы и приготовляют из ее молока целебное масло*****; то же самое делали и фессалийские волшебницы. Смысл поверья следующий: во время ночной грозы, когда небо затемняется тучами, луна надевает на себя шкуру мифической

коровы, т. е. облекается в дождевое облако, и в этом превращении проливает из своих сосцов живительное молоко дождя. Точно так же, по свидетельству греческой басни, Ио (т. е. блуждающая, на аргивском наречии - луна) = богиня-луна превращена была в корову и тысячеглазый Аргус (олицетворение, во-первых, - звездной ночи и, во-вторых,темной тучи, сверкающей молниеносными очами) приставлен сторожить ее; Гермес усыпляет его звуками грозовой музыки и предает смерти. Если с одной стороны дождь и роса принимались за молоко облачных коров и кобылиц (см. выше о морских кобылицах, стр. 317-8), то с другой, под влиянием того же метафорического языка, самому молоку присвоялись чудесные свойства небесной влаги. Малороссы еще теперь называют коровье молоко и масло - божьей росою: "за божую росу (молоко) не берут грошей", "приспоряй, Господи, божу росу, щоб коровки доились"******. Отсюда объясняются многие народные поверья: в Германии думают, что обильная роса, выпадающая в мае месяце, предвещает хороший год на масло; ведьмы соби(341)рают эту росу на куски холста и кладут их в кадки, назначенные для масла, с тою целию, чтобы коровы давали молоко, богатое сливками. Поэтому в Голштейне ведьм называют dafustriker (tanabstreifer)*******. На Руси о ведьмах рассказывают, что они собирают весеннюю (Юрьевскую) росу, моют ею цедилку, и как скоро начинают выжимать эту последнюю, то из нее, вместо росы, льется коровье молоко********. Если в Юрьев день выпадет дождь, то по примете, сохранившейся в Новгородской и других губерниях, коровы будут обильны молоком; если первый весенний гром раздастся в постный день, то коровы в продолжение всего лета станут давать мало молока*********; если в ночь на Крещение небо покрыто облаками, то это верный знак, что в наступающем году коровы будут хороши к удою**********; пожар, произведенный молнией, должно заливать молоком и сывороткою, всего же лучше парным молоком от черной коровы***********, ибо пламя небесной грозы погасает в дождевых потоках, или, выражаясь метафорически: заливается молоком коровы-тучи. В Орловской губ. крестьяне, заслышав первый весенний гром, бегут к реке или колодцу и умываются из подойника, чтобы не убила молния. Выше (стр. 87) мы видели, что дождю и росе приписывался чудесный дар возвращать зрение; в замечательной валахской сказке************ то же самое свойство придано молоку: добрый молодец приходит к слепой старухе, которая принимает его ласково: "будь, - говорит, - моим сыном, стереги моих овец, но берегись - не подходи к лесному оврагу: там живут злые драконы, которые похитили свет моих глаз". Молодец взял дудку, пошел к оврагу и начал насвистывать. Драконы жадно вслушивались в его игру и просили научить их этому искусству. Он согласился, взял топор, свалил дуб, расколол его и вбил клин; драконы должны были всунуть в щель свои искривленные пальцы, чтобы исправить их и сделать способными для игры. Как только драконы исполнили этот хитрый совет, молодец вытащил клин и, грозя топором, потребовал, чтобы они немедленно возвратили старухе зрение. Драконы сказали, что для этого надобно умыть пораженные очи водою молочного пруда. Молодец выслушал и убил драконов; а слепая старушка пошла к молочному пруду и три раза смочила свои глаза: вслед за каждым разом она видела все ясней и яснее, и после третьего умыванья глаза ее сделались так же светлы и зорки, как у ребенка. Драконы, отымающие свет очей, суть олицетворения туч, затемняющих небесные светила, которые издревле уподоблялись глазам; молочная вода- дождь, который, проливаясь на землю, прочищает облачное небо. В Томской губ. глазные болезни советуют лечить женским молоком*************. Любопытно еще следующее поверье: если под коровой пролетит ласточка, то она станет давать молоко, смешанное с кровью; такую корову, для предохранения от беды, надо доить в золотое кольцо**************. Ласточка - предвестница весны, приводящей с собою ясное солнце и благодатные грозы (см. гл. XXVIII); увидя ее в первый раз весною, поселяне умываются молоком на счастье и красоту лица, подобно тому, как с тою же целью умываются они первым весенним дождем***************. С возвратом весны, когда прилетит ла(342)сточка, яркие лучи солнца окрашивают дождевые ( = молочные) облака кровавым цветом: небо предстает во всей своей красе, на лице и в жилах богини Весны играет "кровь с молоком" - выражение, служащее в народном языке для обозначения красоты, юности и здоровья. Белый цвет лица сравнивается с молоком, а румянец с кровавым или розовым цветом зори. В сербской песне девица говорит:

______________

* У. 3. 2-го отд А. Н., VII, в. 2, 5-7; Пикте, II, 25-29. От корня pi-bibere произошли в санскрите payas, payasa, peya, ptyusha - молоко, перс, раупп, pinu, binu - масло коровье, греч. пiuou - напиток, литов.
– penas молоко. Русская загадка бочку, наполненную напитком, уподобляет дойной корове: "корова пестра, титька востра ( = кран), вал на боку, хороша к молоку" (Этн. Сб., VI, 38).

** Кун, 247-251.

*** Orient und Occid., год 2, II, 247,250.

**** Сравни с сказанием о рахманах.- Москов. Телеграф 1832, XXIV, 558.

***** Ж. М. Н. П. 1846, XII.208.

****** Номис., 226,242.

******* Die Gotteiwelt, 89.

******** Киев. Г. В. 1850, 20.

********* Иллюстр. 1846, 247; Нар. сл. раз., 145.

********** Дух Христианина 1861-2, XII, 283.

*********** Полтав. Г. В. 1845, 24; Маркевич., 15; Иллюстр. 1846, 332; Послов. Даля, 1037. Чехи заливают пожар, произведенный молнией, козьим молоком (Ч. О. И. и Д. 1865, IV, 276).

************ Шотт, 10.

************* Этн. Сб., VI, 133.

************** Цебриков., 264; Абев., 230; Нар. сл. раз., 144.

*************** Нар. сл. раз., 150.

Млеком би се умивала,

Да си бела била;

Ружом се утирала,

Да б'румеиа била*.

______________

* Срп н. пjесме, I, 427.

Свое кровавое молоко облачные коровы дают чрез золотое кольцо, т. е. при блеске радуги, которая называлась небесным кольцом. В Германии есть подобное же поверье: кто убьет реполова (rothkehlchen), священную птицу Донара, или похитит ее птенцов, у того гроза зажжет дом или коровы станут давать молоко, смешанное с кровью*.

______________

* Die Gotterwelt, 194; D. Myth., 647; Beitrage zur D. Myth. Вольфа, I, 232.

По другому метафорическому представлению, дождь рассматривался как моча, испускаемая богом-громовником или теми мифическими животными, в образе которых олицетворялись тучи. В числе многих названий для облака в санскрите находим и megha; корень этого слова - mih (migh), означающий вообще: изливать, и в частности: испускать мочу, тёпа - моча; рус. мочить, мочиться также употребительно в обоих значениях (мочевина, мочевой пузырь, моча мокрота, сырость); сравни латин. urina и urino - лазить в воду, нырять. Санскр. корню mih в старославянском языке равносильная форма должна быть мы; форма эта является в существительном мьгла (рус. мгла, лужиц, mh а, пол. mg а, др.-чешск. mhla, ново-чешск. mlha, сербо-хорват. магла) - туман; в наречии хорутанском mgla - облако, а meglibza - туман южнорус. мжичка мелкий дождь и мжить - идти мелкому дождю = то же, что в лужицком miholak и miholic. С теми же значениями удержался корень mih и в других языках: англос. mige, mah, migon- mingere, готск. maihstuts- нечистота (= немец, mist, скандии, mistr- туман), milhma (сравн. чешек, mlha) - облако; литов. myzu - мочусь, migla - туман, греч. o-uixлn - туман, ouixew, ouixua - мочусь и моча*. Древние римляне выражались о дожде: Jupiter mingit; у греков было подобное же представление о Зевсе (см. выше стр. 290). В верхнем Ифальце, когда случится проливной дождь, крестьяне говорят: "die Gaste im himmlischen Wirthshause hatten zuviel getrunken und pissten nun hinynter"; если 10-го июня идет дождь, то на Рейне говорят: "Margareth pisst in die Nusse"** подобно тому, как у нас о дожде, пролившемся в 20-й день июля, выражаются: "Илья, или олень в воду насцал" (см. выше стр. 162). Народная загадка: "стоит Спас на берегу, а сцит за реку" означает: дождь***. Любопытно, что слово сдать (испускать мочу) лингвистически тождественно с глаголом сосать = ссати**** - вытягивать из грудей мо(343)локо, что указывает на древнейшее сродство понятий дождя, мочи и молока; великор. сиська или титька (грудь, сосок) в малорусском наречии произносится: циць-ка. В старинных рукописях и в народном языке слово сцать употребляется в смысле сосать и доить молоко: "коя мати своя дети сцеть? море реки"*****; "четыре братца в одну лунку ссат" - четыре коровьих соска выпускают молоко в подойник Г. Коссович сближает славян, млеко с причастною ведаическою формою milha от корня mih мочить, орошать******. Как уподобление дождя молоку заставило видеть в тучах женские груди или коровье вымя, так метафорическое название дождя - мочою дало повод наделить их половыми органами; имена, присвоенные этим органам, указывают на излияние жидкости******* и ставят их в близкую связь с представлениями дождевых ливней. Великор. бурить- лить более, чем сколько нужно, буриться (серб, бурити) - мочиться; судя по этому, буря заключает в себе понятие не только стремительного вихря, но и проливного дождя; пурить мочиться, пура - засциха, пырка - мужской детородный член и пурга - метель, вьюга, ветр с дождем********. Грозовые тучи, несясь по воздушным пространствам то огненными быками и жеребцами, то дойными коровами и кобылицами, выбрасывают из себя молнии, как горячее испражнение, и проливают дождь, как урину. В народной русской сказке********* является чудесный бычок-дристунок. Гонится за царевичем и его сестрою демонический оборотень (медведь или волк - железная шерсть); никто не в силах спасти их - ни орел, ни сокол, ни быстроногий конь; спасает их бычок-дристунок: он посадил на себя беглецов и всякий раз, как только злой оборотень начинал нагонять, залеплял ему дриснёю зрение, и тот должен был спешить на синё море и промывать свои глаза; а тем временем бычок все вперед да вперед! Этот бычок - олицетворение дождевой тучи, и, по преданию, сохранившемуся в сказочном эпосе финнов, он прилетает на помощь к царевичу и царевне с неба**********. В эпоху забвения истинного смысла древнего метафорического языка, когда обожание небесных стад было перенесено на обыкновенных животных, индусы очистительное значение, соединяемое с огнем и дождевой водою, приписали испражнениям священных быков и коров, что и засвидетельствовано их религиозными обрядами; в очищение грехов они пили коровий экскремент и почитали за особенно угодное богам лечь под коровий навоз и сжечь себя огнем. Один из средневековых путешественников в Индию*********** рассказывает: "природные жители этой земли обожают быка, на котором шесть лет работают, а на седьмой год дают ему отдых и ставят в священном, общественном месте. Кал и мочу этого быка они собирают на серебряные и золотые блюда: мочою моют свои лица, глаза и уши, а калом мажут щеки и грудь и думают, что чрез это освятили себя на целый день"************.

______________

* У. 3. 2-го отд. А. Н., VII, в. 2,19-20.

** Sonne, Mond u. Steme, 259-560.

*** Камчадалы думают, что во время дождей небесные боги испускают на землю свою мочу. Beitrage zur D. Myth., 1,209: "Kinder, die gem mit feuer spielen, pissen auch gem ins hett".

**** От старинного су-ти - лить, откуда сытая вода - весеннее полноводье, сытеть - прибывать (о воде), медовая сыта, сытый - полный, здоровый, налитой (сравни: туча и тучный).

***** Архив ист.-юрид. свед., I; ст. Бусл., 48.

****** Мат. сравн. слов., 1,501.

******* Потебн., 93: "от пить (санскр. pi, детское удвоенное пи-пи

и лисить) и несколько измененного корня глагола соути образуются некоторые названия половых органов".

******** Ч. О. И. и Д. 1865, II, 62.

********* Н.Р.Ск.,VII,27,28.

********** Матер, для изучен, нар. слов., 82-89. Когда бычок-дристунок был зарезан, из его внутренностей вышел могучий карлик - мужичок-с-ноготок (молния).

*********** Монах Одерико ди Порденоне.- Ч. О. И. и Д. 1864, III, 200.

************ Женское молоко, вместе с медом и кровью, употреблялось в старину как целебное средство от болезней.- Оп. Румян. Муз., 551.

Эпические сказания славянских племен обильны преданиями о мифических быках и коровах. Наряду с золотогривыми-золотохвостыми конями фантазия со(344)здала тура - золотые рога и золоторогих, золотохвостых коров с частыми звездами по бокам*. Особенно интересна сказка о вещей корове-бурёнушке**, которая и своим именем и чудесными свойствами напоминает вещего коня-бурку, подобно тому, как сказочные герои входят в голову своего богатырского коня, так здесь гонимая мачехой падчерица влезает в одно ушко коровы (то была ее родная мать, превращенная в корову) и выходит из другого ненаглядной красавицей, досыта накормленной и напоенной. В собрании сказок братьев Гримм есть одна***, весьма близкая к нашей, которая, вместо коровы-бурёнушки, выводит козу. Обращаясь к этой козе, девица просит: "Zicklein meck! Tischlein deck!" - и тотчас является накрытый столик с разными вкусными яствами; а скажет: "Zicklein meck! Tischlein weg!" - и столик исчезает. Взамен чудесного столика в норвежской редакции**** говорится о скатерти-самобранке, лежавшей в ухе большого быка, который и кормил и поил голодную падчерицу; у лужичан же корова дает сироте из одного рога есть, а из другого пить*****. То же значение придает рогам и хорутанская приповедка******: нелюбимому пасынку помогает вол; "если ты будешь голоден (сказал он ему), то сними мой правый рог - и внутри его найдешь и напитки, и яства!" Пасынок так и делал; через несколько дней стал он здоровее и сильнее, чем родной сын мачехи, хоть она и мучила первого голодом, а последнего до отвалу кормила*******. Плодородие, возбуждаемое на земле весенними ливнями, заставило видеть в дожденосной туче скатерть-самобранку и рог изобилия; обе эти метафоры народная фантазия связала с облачною коровою. В индийских преданиях находим соответственное представление о чудесной корове Kamaduh, которая рассыпает из своих неистощимых сосцов всякие блага********. Насыщаясь молоком мифической коровы, сказочные герои приобретают ту же могучую силу и красоту, какими наделяла богов вкушаемая ими амрита (живая вода). Так в немецкой сказке********* у одного мужа жена родила сына; она нежно любила своего ребенка и целые семь лет кормила его грудью. Отцу это не понравилось; видя однажды, как мальчик сосал материнскую грудь, он с сердцем сказал жене: "о, чтоб тебе коровою сделаться!" - и в ту же минуту она стала коровою. Каждый день мальчик выгонял свою превращенную мать на зеленый луг и по-прежнему сосал ее с утра до вечера. Раздраженный отец положил умертвить и корову и сына. С печалью на душе пошел мальчик в хлев и стал жаловаться корове; она посадила его промеж рог и унесла далеко-далеко в дремучий лес. Там он сосал ее еще дважды семь лет, сделался всё сокрушающим силачом и принялся за богатырские подвиги, совершение которых обыкновенно приписывается богу-громовержцу. Это - поэтическое представление дождевой тучи, которую сосет родившаяся в ее недрах молния или Перун, являющийся в наших сказках под знаменательными прозваниями (345) богатыря-Соски и Бури-богатыря, Коровина сына (см. гл. XX). Словаки********** рассказывают о богатыре, который, начиная со дня рождения, дважды семь лет сосал материнскую грудь; по исходе означенного времени мать привела его в лес и велела вырвать сосну с корнем, но мальчик не в состоянии был этого сделать. "Ты еще недовольно силен!" - сказала мать и позволила ему сосать свою грудь еще семь лет; после того он так укрепился, что, приведенный в лес, обхватил толстый бук, вырвал его с корнем и взял себе вместо дубинки. Подобно тому в немецкой сказке*********** богатырь Дубыня (старинное прозвание бога-громовника - см. ниже) семь лет сосал материнскую грудь да столько же лет пил львиное молоко. Сказочная корова, будучи убита, не умирает окончательно, а только перерождается в новые образы: из ее внутренностей или пепла вырастает ходячая (подвижная, летучая) яблоня с серебряными листьями, золотыми плодами и журчащим из-под корней источником; по другому сказанию, из пепла сожженного быка рождаются конь, собака и яблоня************. Такие превращения нимало не противоречат основному смыслу предания; ибо быстроногий конь, гончая собака и дерево, приносящее золотые яблоки и точащее живую воду, суть древние поэтические метафоры дождевых облаков. Поражаемая молнией, корова-туча сгорает в грозовом пламени, а из пепла ее, т. е. из паров, которые подымаются вслед за пролившимся дождем, образуются новые облака.

______________

* Н. Р.Ск.,У,стр.79,181.

** Ibid., VI.54, 55; Кулиш, II, 23-26; Срп. прилов., 32; Эрбен, 209; Сб. Валявца, 222-3; Глинск., I, 227-242.

*** Сказ. Грим., 130.

**** Ск. норв., 1,19.

***** Эрбен, 86-87.

****** Сб. Валявца, 49-51.

******* По смерти вола мальчик взял его рога; посмотрел в правый рог перед ним явился большой город, открыл левый рог - оттуда выступило такое стадо, что глазом не окинешь! (Сличи у Гальтриха, 35: "Das Zauberhom".) См. выше, стр. 296, о ларчике или коробе-туче, из которого также появляются стада и город.

******** Andeutung. eines Systems der Myth., 186; статья Я. Гримма "Ueber den Libesgott".

********* Гальтрих, 17.

********** Slov. pohad., 478-496; Westsl. March., 144.

*********** Вольф, 307.

************ Н. Р. Ск., V, стр. 136.

Возделывание земли издревле совершалось волами; та же работа приписана была и небесным быкам, с помощию которых Перун, как могучий пахарь, бороздил облачное небо (см. гл. XI). Под влиянием этого воззрения греки создали миф о медноногих, медноголовых, огнедышащих быках, на которых пахал Язон. Чехи рассказывают о пахаре Премысле: призванный на княжение, он покинул плуг, а два пегих быка его поднялись на воздух и скрылись в расщелине скалы, которая тотчас же сомкнулась (скала = туча, см. гл. XVIII). На древнее предание о небесных быках валахская сказка* наложила легендарный тон: у одного бедняка родился сын; надо было окрестить его. Отец долго не находил кума - никто не хотел помочь ему, тогда сам милосердный Бог низшел на землю и соизволил быть восприемником; младенца окрестили и нарекли Петром в честь апостола небесного привратника. Господь подарил своему крестнику корову, которая (пока вырос ребенок) наплодила целое стадо, и между прочим двух славных коров: бурую и пеструю. На ту пору было объявлено королем: кто сумеет в один день вспахать две десятины меди, за того выдаст он замуж прекрасную королевну, а кто возьмется за дело да не исполнит, тот отвечает своей головою. По совету бурой коровы, Петр вызвался на подвиг, сделал себе железный плуг в двенадцать центнеров весу и с раннего утра принялся за работу. Бурая и пестрая коровы тащили плуг, и половина работы была окончена к полудню. Король, не желая породниться с простым крестьянином, прислал ему обед, в который было примешано сонное снадобье. Петр пообедал, прилег и крепко уснул. Между тем солнце склонилось к западу и стало садиться; напрасно бурая корова толкала своего хозяина - он не пробуждался; чтобы прервать обаятельный сон, она подняла его на рога и подбросила высоко на воздух; от сильного падения юноша проснулся и стал жаловаться на потерю времени. Тогда пестрая корова подошла к горизонту и подвинула своими рогами солнце назад - на полдень, так что Петр ус(346)пел покончить работу к сроку**. В немецкой сказке Die Konigstochter in der Flammenburg*** Господь дарит своему крестнику чудесного быка. Содержание ее следующее: у одного бедняка было столько детей, сколько дыр в решете: когда Бог послал ему еще нового сына, он пошел искать кума, встретил на дороге старца и пригласил его в кумовья. Тот охотно согласился и подарил крестнику теленка с золотой звездой во лбу, родившегося в тот же самый день, в какой и мальчик явился на свет. Теленок вырос и сделался большим быком; мальчик погнал его пасти, и когда поднялись они на гору, бык сказал своему маленькому хозяину: "оставайся здесь и спи, а я тем временем поищу для себя корму". И только что мальчик заснул, бык ринулся с быстротою молнии, прибежал в обширные небесные луга и стал поедать золотые астры (sternblumen, цветы-звезды). Перед самым закатом солнца он поспешил назад, разбудил мальчика, и воротились вместе домой. На другой день бык опять удалялся в небесные луга, и так продолжалось до тех пор, пока не исполнилось мальчику двадцать лет. Тогда сказал ему бык: "садись ко мне промеж рог, я понесу тебя к королю; попроси у него меч в семь локтей и обещай освободить его дочь". Король дал ему железный меч, но мало рассчитывал на успех. Королевна была похищена двенадцатиглавым драконом и заключена в огненном городе, к которому никто не смел приблизиться; на пути к этому городу стояли высокие, непроходимые горы и шумело бурливое море. Юноша сел промеж рогов быка и в одно мгновение очутился у высоких гор. "Нам придется воротиться!
– сказал он, - через горы нельзя переехать".
– Погоди на минуту!
– отвечал бык, ссадил молодца наземь, разбежался и целый ряд гор сдвинул своими могучими рогами в сторону. Отправились они дальше и вскоре прибыли к морю; бык наклонил голову, потянул в себя воду, выпил целое море и перешел на другой берег, не замочивши ног. Вот и огненный город виднеется; на далекое расстояние пышет оттуда таким жаром, что добрый молодец не в силах вытерпеть. "Стой!
– закричал он быку.
– Ни шагу далее, иначе мы совсем сгорим!" Но бык не внял его голосу, быстро примчался к городу и вылил из себя многоводное, незадолго перед тем поглощенное море; пламя угасло, и поднялся густой пар, от которого все небо покрылось облаками. Из-за туману явился двенадцатиглавый дракон; добрый молодец схватил обеими руками тяжелый меч и одним взмахом снёс ему все двенадцать голов; дракон ударился о сырую землю с такою силою, что она задрожала. "Служба моя окончена!" - сказал бык и направил свой быстрый бег в небесные луга; с тех пор он не являлся более, а счастливый победитель дракона женился на прекрасной королевне. Смысл сказки легко объясняется: красавица-Солнце похищена драконом, т. е. затемнена туманами и тучами; чтобы освободить ее, надо осилить три преграды: облачные горы, дождевое море и огненный город = жилище молниеносного змея. Сказочный герой исполняет трудный подвиг освобождения с помощию быка, который сам не что иное, как зооморфический образ громовой тучи, а богатырский меч в руках доброго молодца = Перунова палица. В борьбе быка с драконом фантазия представила живое, поэтическое изображение весенней грозы: туча несется на тучу, гремит гром, блистают молнии, проливается дождь, и на проясневшем небе (дракон гибнет, бык исчезает) появляется богиня-Солнце. Выводя из-за туч дневное светило и рассыпая плодотворное семя дождя, Перун, по древнему представлению, празднует свой брачный союз с освобожденной им небесной красавицей. Это свадебное тор(347)жество в немецкой сказке есть результат победы над злым демоном - драконом; а в валахской, где придан мифу не воинственный, а мирный, земледельческий характер, невеста добывается пахатным трудом. Разница двух означенных сказок - та, что в немецкой редакции весенняя гроза обрисована в эпической картине битвы, а в валахской - громоносный Перун является пахарем, бороздящим медное поле, т. е. небо, тяжелым плугом, который влекут облачные коровы. Чудесный бык немецкой сказки сдвигает своими рогами высокие горы ( = тучи); тот же поэтический образ находим в русском заговоре: "в восточной стороне стоит буевой остров, на том буевом острове стоит святое дерево****, из-под того святого дерева выходит булатный бык, булатными рогами гору бодет, ногами скребет; как у этого булатного быка булатные рога крепки, не гнутся и не ломятся и не плющатся, так бы у меня раба божия становая жила не гнулась и не ломалась, крепко бы стояла - кол колом, рог рогом!"***** Золотые рога мифических животных, как те острые орудия, которыми они наносят свои страшные удары, служат метафорическим обозначением разящих молний (см. ниже гл. XIV, где указано поэтическое представление молнии острым клыком золотым зубом). Согласно с этою метафорою и с поэтическим представлением небесного пламени грозы жертвенным костром******, возник обычай (известный у греков и германцев) золотить рога у тех животных, которые предназначались в жертву*******.