Поэты 1880–1890-х годов
Шрифт:
В этом варианте стихотворение и вошло в цикл Мусоргского. Музыка к нему была написана композитором в июне 1877 г., и он сообщал в письме к Голенищеву-Кутузову: «Обязуюсь доложить Вашему сиятельству, что все, кому читал, в трепетном восторге от „Полководца“, Ты не можешь достаточно ясно представить себе, милый друг, поразительной особенности твоей картины, когда она передается тенором! Какая-то пригвождающая к месту, какая-то неумолимая, смертельная любовь слышится! Это, как бы сказать точнее: смерть, холодно-страстно влюбленная в смерть, наслаждается смертью. Новизна впечатления неслыханная!» (М. П. Мусоргский,
167. BE, 1876, № 2, с. 750. Меж тем как вкруг тельца златого и т. д. По библейской легенде, во время пребывания Моисея на горе Синай, когда ему были вручены богом две каменные скрижали с высеченными на них заповедями, израильтяне начали поклоняться своим прежним богам, отлили из собранного золота фигуру золотого тельца и принесли тельцу жертвоприношения. Возвратившись с вершины Синайской горы, Моисей разбил каменные скрижали и в гневе стер в прах золотого тельца. В переносном смысле: златой телец — золото, деньги, богатство.
168. «Дело», 1877, № 4, с. 47, в цикле «Зимние думы».
169. «Дело», 1877, № 4, с. 47, в цикле «Зимние думы». Положено на музыку С. М. Ляпуновым, А. А. Олениным, А. С. Танеевым, H. Н. Черепниным.
170. «Дело», 1877, № 5, с. 138, под загл. «Весной». Печ. по ЗиБ, с. 12.
171. «Дело», 1877, № 6, с. 53. Печ. по Соч. 1904, т. 1, с. 134.
172. ЗиБ, с. 123, в разделе под загл. «Буря». Печ. по Соч. 1904, т. 1, с. 55.
173. ЗиБ, с. 129, в разделе под загл. «Буря». Гривица — город в Румынии. Плевна — город в северной части Болгарии. Во время русско-турецкой войны 1877–1878 гг. здесь шли упорные бои русской армии и болгарского народного ополчения против турецкой армии. 28 ноября 1878 г. турецкая армия капитулировала, и Плевна была навсегда освобождена от турецкого ига. В качестве сестер милосердия в Болгарию отправлялось много русских женщин.
174. ЗиБ, с. 140, в разделе под загл. «Буря». Печ. по Соч. 1904, т. 1, с. 67. Положено на музыку Э. К. Роденовым, И. В. Покровским.
175. BE, 1878, № 6, с. 475.
176. ЗиБ, с. 9. Автограф — ГПБ.
177. ЗиБ, с. 13.
178. ЗиБ, с. 16. Адресат не установлен.
179. Стих. 1884, с. 13. Положено на музыку К. Тидеманом, П. И. Бларамбергом.
180. Стих. 1884, с. 33. Печ. по Соч. 1894, т. 1, с. 70. Положено на музыку Е. Д. Аленевым, К. К. Варгиным, А. А. Олениным, М. И. Якобсоном.
181. Стих. 1884, с. 38. В ГПБ среди стихотворений 1875–1876 гг. Голенищева-Кутузова имеется машинопись другого, более раннего, неопубликованного стихотворения «М. П. Мусоргскому» («Скажи мне, Мусоргский, зачем…»). Знакомство Голенищева-Кутузова и М. П. Мусоргского (1839–1881) состоялось в 1872 г., а летом 1873 г. началось самое тесное дружеское сближение. А. А. Голенищев-Кутузов писал впоследствии в своих «Воспоминаниях о М. П. Мусоргском»: «С первых же встреч мы оба сознали, что рано или поздно, а быть нам друзьями. Открытый, честный, нежный до женственности и деликатный до наивности характер Мусоргского доделал остальное. Месяц спустя мы уже были почти неразлучны, мы поверяли друг другу наши художественные замыслы… Словом, зажили с ним одною жизнью» («Музыкальное наследство», М., 1935, с. 15). Первые годы дружбы (1873–1876) отличались повышенно эмоциональным отношением друг к другу (в письмах Мусоргского этого времени, адресованных В. В. Стасову и самому Голенищеву-Кутузову, постоянно встречаются восторженные оценки таланта и личности молодого поэта) и были периодом наиболее плодотворного творческого содружества с Мусоргским. На слова Голенищева-Кутузова композитор написал два вокальных цикла «Без солнца» (1874) и «Песни и пляски смерти» (1875–1877) (см. примеч. 160–166), балладу «Забытый» (1874), романс «Видение» (1877). В 1873 г. Мусоргский начал работу над исторической драмой, близкой по замыслу драматической хронике Голенищева-Кутузова «Смута, или Василий Шуйский», за разработку которой поэт взялся в свою очередь под влиянием «Бориса Годунова» Мусоргского. Голенищев-Кутузов принимал участие в создании либретто «Сорочинской ярмарки»: им был написан финал второго действия оперы — «Рассказ о красной свитке». Позднее Голенищев-Кутузов отошел от тех идей и увлечений, которые сближали его с Мусоргским в пору их наиболее тесного общения (см. об этом биогр. справку, с. 230–231).
182. Стих. 1884, с. 56. В. Брюсов в некрологической заметке о Голенищеве-Кутузове, оспаривая распространенный в современной критике взгляд на его поэзию как поэзию смерти, ссылался на стихотворения другого ряда, называя в этом ряду первым данное стихотворение. «„Поэт буддийского настроения“, „поэт смерти“ — так давно определили критики пафос поэзии гр. А. А. Голенищева-Кутузова, — писал В. Брюсов. — Нам кажется, это определение можно принять лишь с ограничениями. Следовало бы оставить в стороне те стихи, в которых поэт сознательно, рассудочно сам представляет себя читателям как „поэта смерти“… Подлинное миросозерцание поэта всегда вернее выражается в стихах, рефлексии чуждых, в признаниях непосредственных, даже в случайных обмолвках. И вся поэзия Голенищева-Кутузова в ее целом говорит нам, что поэт вовсе не отрицал мира, что он любил красоту земли и жизни, что его приветы смерти, в сущности, сводятся к признанию гр. Алексея Толстого:
Гляжу с любовью я на землю, Но выше просится душа…Именно таково содержание прекрасного стихотворения Голенищева-Кутузова: „Прекрасен жизни бред, волшебны и богаты…“». Брюсов называл и другие стихотворения поэта, в которых с наибольшей силой выражен истинный пафос его поэзии: «Прошумели весенние воды…», «Снилось мне утро лазурное, чистое…», «Обнял землю ночи мрак волшебный…» (РМ, 1913, № 2, с. 150).
183. Стих. 1884, с. 65. Стихотворение было написано в защиту «свободы слова» после тяжелой цензурной кары, обрушившейся на умеренно-либеральную газету «Голос» в 1884 г., когда ее издание было окончательно запрещено. Двадцать лет спустя Голенищев-Кутузов вновь напечатал это стихотворение в газете «Слово» (1904, 28 марта) в связи с обсуждением нового цензурного устава в комиссии Государственного совета под председательством Д. Ф. Кобеко. Участвуя же в работе самой комиссии, он был в числе сторонников самых реакционных цензурных мер. В. Г. Короленко в статье «Поэзия и проза в комиссии Д. Ф. Кобеко» указал на это резкое расхождение поэтической декларации Голенищева-Кутузова с его фактической позицией: «…гр. Голенищев-Кутузов так и остался в арьергарде реакционного отряда, неизменно голосуя против важнейших „освободительных“ предложений других членов комиссии… Вышло, таким образом, что, трубя перед вратами совещания в свой звонкий поэтический рог, наш поэт вызывал на бой одних, а сразиться ему пришлось совсем с другими» (РБ, 1905, № 3, с. 207–208).
184. «Санкт-Петербургские ведомости», 1884, 9 декабря. Стихотворением заканчивалась газетная статья Голенищева-Кутузова под названием «Так жить нельзя», которой он открывал предполагавшийся публицистический цикл статей «Зимние думы». Статья, являющаяся своего рода автокомментарием к данному стихотворению, раскрывает вполне благонамеренный подтекст этого внешне весьма оппозиционного стихотворения. В статье Голенищев-Кутузов излагал свои взгляды на общественно-политическую атмосферу в стране, сложившуюся после убийства Александра II народовольцами 1 марта 1881 г. В обстановке крайней политической реакции даже монархически настроенный Голенищев-Кутузов констатировал, что «всякое внутреннее содержание жизни исчезло». Но против наступающего общественного застоя поэт выступил с позиции противника революционно-демократических идеалов 60–70-х годов: «Горячка отрицания шестидесятых и семидесятых годов после страшного кризиса 1 марта стала утихать, и сквозь редеющий туман умственной смуты все яснее выступает картина разрушений и опустошений, произведенных во внутреннем складе общества этою горячкою. Старые идеалы поруганы и забыты; новые не созданы… Но, может быть, пораженные безотрадною картиною, вы воскликнете, любезный читатель, что продолжаться такое состояние долго не может… что необходимо найти выход, что так жить нельзя». Положено на музыку П. Н. Ренчинским.
185. «Нива», 1886, № 1, с. 8. Печ. по Соч. 1904, т. 1, с. 42.
186. PB, 1886, № 3, с. 446. Печ. по Соч. 1894, т. 1, с. 186.
187. PB, 1886, № 3, с. 447. Печ. по Соч. 1894, т. 1, с. 135.
188. PB, 1887, № 12, с. 222. Печ. по Соч. 1894, т. 1, с. 111. Голенищев-Кутузов считал А. А. Фета (1820–1892), наряду с А. Н. Майковым, своим учителем в поэзии и поддерживал с ним на протяжении многих лет дружеские отношения. В своих «Воспоминаниях о М. П. Мусоргском» Голенищев-Кутузов отмечал, что стихотворения, составившие цикл «Без солнца», написаны в духе фетовской поэзии: «Все пять стихотворений, помещенные в сборнике, чисто лирические, без образов, без картин, имеющие своим предметом минутные душевные настроения в фетовском роде (говоря „в фетовском роде“, я, само собою разумеется, не ставлю себя на одну доску с нашим великим лириком и осмеливаюсь упомянуть его имя единственно с целью кратко и точно определить характер стихотворений)…» («Музыкальное наследство», М., 1935, с. 26). В течение всей своей жизни он оставался восторженным поклонником поэзии Фета. В канун 50-летнего творческого юбилея поэта Голенищев-Кутузов напечатал о нем большую статью, в которой так определял значение его поэзии: «…лирика является преобладающим элементом творчества г. Фета, в ней его настоящая сила… в этой области поэзии, за исключением, быть может, одного лишь Пушкина… у Фета нет достойных соперников… В сокровищницу русской литературы он внес драгоценный, вечный вклад» (PB, 1888, № 4, с. 380). Положено на музыку С. М. Ляпуновым.
189. РМ, 1888, № 5, с. 200. 30 апреля 1888 г. в собрании «Литературно-драматического общества» отмечалось 50-летие литературно-поэтической деятельности А. Н. Майкова (1821–1897). Голенищев-Кутузов вместе с Я. П. Полонским и К. К. Случевским входил в состав подготовительного юбилейного комитета. Голенищева-Кутузова связывали с Майковым многолетние дружеские отношения. Он относил Майкова к числу «даровитейших» людей, «каких когда-либо производила русская земля». Отчизны благодарной Приемлешь радостный привет. Чествование юбиляра происходило в чрезвычайно торжественной обстановке. Голенищев-Кутузов в некрологической статье вспоминал о праздновании юбилея: «…литераторы и критики самых различных направлений соединились в дружный хор для чествования маститого поэта». Тобой — преемником избранным Руси прославленных певцов. Подразумевается в первую очередь Пушкин. Голенищев-Кутузов относил Майкова к поэтам «пушкинской школы»: «…поэтическое творчество его всегда будет звучать в потомстве как могучий, стройный и весьма сложный заключительный аккорд Пушкинского периода русской поэзии» (А. А. Голенищев-Кутузов, Аполлон Николаевич Майков (некролог). — «Журнал Министерства народного просвещения», 1897, № 4, с. 46, 51, 53). О, верно, их родные тени. Имеется в виду прежде всего Пушкин. В другом стихотворении 1882 г., посвященном Майкову, Голенищев-Кутузов прямо писал: «Тень Пушкина тебя усыновила».