Поезд смерти (Сборник)
Шрифт:
Гил сел напротив Трейнера и сказал:
– Я видел цистерны, цистерны для “манекена”.
– Вы видели цистерны для “манекена”? Это чудесно. Я скажу вашему окулисту, что с глазами у вас все в порядке. Жаль, что не могу сказать того же о вашей голове.
Гил опять сидел так, что солнце било ему в глаза, и он не мог смотреть на Трейнера не жмурясь. На этот раз меня не запугать, решил он, встал, прошел прямо к окну и опустил жалюзи. Возвратясь на место, поинтересовался:
– Это что, армейская тактика – заставлять посетителей смотреть на солнце?
– Что такое?
– Но это не армия, а частная химическая компания. И Перси не капрал, а служащий, гражданское лицо.
– Когда-то он был капралом и гордится этим. Итак, вы видели цистерны и пришли мне об этом сообщить. Спасибо за новость. До свидания.
– Вы говорили, что посоветуетесь со мной, прежде чем отправлять “манекен”.
– Не преувеличивайте! Я говорил, что ваше мнение будет рассмотрено. На последнем заседании руководства компании я сказал: “Господа! Молодой Эллис считает, что мы не должны отправлять газ”, – а мои технические советники ответили: “Пошел он куда подальше! Почему мы должны слушать этого невротика?” Это было единодушное мнение. – Он ткнул пальцем в сторону Гила и добавил: – Давайте говорить начистоту. Ваша должность на этом предприятии называется “ассистент инженера-химика”. На эту должность берут выпускников колледжа. Это не руководящий пост.
Гил прижал колени к столу, чтобы унять дрожь.
– Прежде чем попасть сюда, я работал главным инженером завода, и наша фирма была покрупнее этой. Я всегда входил в руководящий состав предприятия. Вначале вы тоже интересовались моим мнением и только в последнее время перестали приглашать меня на собрания руководства.
– Правильно, потому что никогда не знаешь, чего от вас ожидать. Вы еще не оправились после трагедии в Бостоне и не можете рассуждать здраво.
– Как я понял, вы приглашаете на эти собрания только тех, кто разделяет ваши взгляды.
– Неправда. Но мне нужны люди, чьи суждения не искажены личными переживаниями.
Гил подался вперед.
– Когда перед коллективом поставлена задача разработать новый вид продукции или решить техническую проблему, то лучше всего это получается в атмосфере открытости и доверия. Я никогда не слышал, чтобы подобные задачи решались в обстановке обмана и секретности.
Трейнер громко рассмеялся.
– Вы никогда не слышали о проекте “Манхэттен”? Думаете, в Лос-Аламосе каждый знал, что и для чего он делает? Не будьте дураком.
– Тогда шла война.
– А разве сейчас ее нет?
Прежде чем продолжить, Гил постарался взять себя в руки.
– Вы решили отправить газ по меньшей мере шесть месяцев тому назад – столько требуется времени, чтобы сконструировать и изготовить цистерны.
– С моей стороны это была осторожность и предусмотрительность. Если решать задачу постепенно, шаг за шагом, потребуется масса времени. Вы поняли бы это, будь у вас больше опыта руководящей работы. А я горжусь, что заказал цистерны еще год тому назад и они готовы к тому времени, когда могут нам понадобиться.
– Например, для того, чтобы, вопреки проводимой Соединенными Штатами политике, отправить в воюющую
Трейнер поджал губы и медленно кивнул.
– Понимаю, вы хотите донести на нас, сунуть нам палки в колеса. Вы, видимо, считаете это геройством, но я не разделяю вашей точки зрения. Доноситель обычно очень плохо разбирается в сути происходящего. И у него всегда имеется какая-нибудь личная проблема, которая мешает ему обратиться по инстанции. Поэтому он и старается привлечь к себе внимание общественности. Чаще всего дело кончается тем, что примерно год после этого он зарабатывает на жизнь, читая лекции в женских клубах.
– Я бы обратился по инстанции, если бы это было возможно, но единственная инстанция у Дрэглера – это вы, а вы не хотите меня слушать.
– Я вас слушаю. Я слушаю человека, который, рискуя своей карьерой, льет грязь на своего начальника, не имея на то оснований. Вы же карьерист, Эллис. Обратившись к прессе (а вы задумали это исключительно из личной неприязни ко мне), дальше по служебной лестнице вы не продвинетесь. Разве вы не замечали, что доносители никогда не преуспевают в жизни? Их никто потом не берет на работу. И, кроме того... – Трейнер помолчал. – Я просто не позволю вам этого сделать.
– Не позволите?
Скрестив руки, Трейнер откинулся на спинку кресла и испытующе посмотрел на своего собеседника.
– Я хочу задать вам один вопрос, а вы подумайте над ответом несколько дней и уже потом что-то предпринимайте. Представьте, что вы командующий армией, которая защищает свою страну. Предположим, вам крайне важно узнать расположение противника, и единственный способ – послать на разведку отряд, который вызовет огонь на себя. Вы заранее знаете, что кто-то в отряде погибнет. Отдадите ли вы такой приказ? Пожертвуете ли одним человеком ради спасения, скажем, десятков тысяч? Ради спасения родины?
Гил, не шевелясь, смотрел на Трейнера. Неужели он хочет сказать, что пойдет на убийство, если я не буду держать язык за зубами? И это убийство будет оправдано интересами национальной безопасности, как он ее понимает? – подумал Гил. У него по коже побежали мурашки. Спор шел не о технических деталях, поэтому никакие разумные доводы и факты значения не имели. Перед ним сидел человек, настолько уверенный в своей правоте, что переубедить его было невозможно. Гил понял это и потому решил не подавать виду, что уловил скрытую в словах генерала угрозу.
– Даже во время освободительной войны, – сказал он, – решения не всегда бывают ясными и простыми.
– Так может говорить тот, кто никогда не был боевым командиром. Подумайте хорошенько над моим вопросом, а потом мы еще поговорим. Как насчет четверга? Приходите-ка в четверг, часов в десять. Может быть, к тому времени будет подписан ваш допуск номер десять, и я смогу рассказать вам то, что изменит ваш образ мыслей.
Не верь этому человеку, говорила Сара, да Гил и сам теперь понимал, что Трейнер хочет выиграть время, обезоружить его, а затем нанести неожиданный удар.