Поезд смерти (Сборник)
Шрифт:
– А мужчины-то думают, что правят миром! Слушай, Карен, будь осторожна. Это же Сан-Франциско, здесь можно подцепить всякую гадость, СПИД например. Слава Богу, что я замужем!
– Джим был много лет женат, после развода по женщинам не шлялся, у меня тоже никого не было. Мы чисты. Но на всякий случай решили одеть наши тела в латекс. Сегодня утром я заглянула в отдел артиллерийско-технического снабжения и выпросила у них резиновый рукав, в котором перевозят снаряды. Его можно натянуть на все тело, начиная с головы, а у щиколоток завязать веревочкой.
– Вот это
– Как насчет того, чтобы завтра пообедать вчетвером? Я тоже хочу познакомиться с твоим мужем.
– Это будет великолепно!
– Давайте встретимся в полдень возле того жуткого черного камня.
– Мы называем его “сердце банкира”. Хорошо, в полдень. До встречи.
Карен побежала к машине, уверенная, что следующие несколько дней будут самыми счастливыми в ее жизни. Когда она уехала, в комнате зазвонил телефон.
– Как здесь красиво! – Карен провела рукой по отполированному деревянному перильцу лестницы, ведущей вниз. – Пахнет всем новым! Не могу поверить, что ты все сделал сам!
– Своими руками и без всякой помощи. – Джим Иган держал фонарь, освещая ступеньки, пока она спускалась. – Два года каждую свободную минуту я отдавал шлюпке. А начинал с пачки чертежей и кучи досок.
– Она больше, чем я думала. Слишком большая для одного человека, особенно в океане.
– Ты права. Если бы был мотор, это не страшно, но с парусами трудно управляться в одиночку. Когда я начинал ее строить, у меня еще была жена, мы собирались вместе отправиться в плавание по Карибскому морю. После развода я продолжал над ней трудиться – знаешь, это хорошее лекарство. А теперь мне предстоит совершить почти невероятное – уговорить тебя поехать со мной.
Карен засмеялась.
– Две недели назад ты высмеял меня за то, что я уезжаю из Сан-Франциско в Неваду, а сам собираешься уйти в открытый океан, совершенно пустынный.
– Я ищу приключений! На работе – сплошное однообразие, и мне необходима встряска. Когда-то на железной дороге было интересно работать. А сейчас она настолько механизирована и унифицирована, что мы на службе только бумажки перебираем. Нет больше паровозных гудков, тревожащих ночную тишину, никто не машет рукой деревенским мальчишкам, стоящим на насыпи, не случается никаких неожиданностей...
– Ты был одним из этих мальчишек?
– Конечно. Паровозный гудок позвал меня, как Дудочник из старой сказки. Я пошел на его зов и стад шестеренкой в этом бездушном механизме. А кроме того, океан вовсе не пустынный. Он кишит чудовищами, океанографами, пьяными яхтсменами, нефтяными пятнами и водорослями. Каждую минуту что-то приключается...
– Плыть под парусом по Карибскому морю... Я не думаю, что смогу решиться на такой безумный поступок.
– Безумный? Плавание под парусом – самое мирное и безмятежное занятие на свете.
– Ты же только что сказал, что там поминутно что-нибудь происходит.
– Просто я стараюсь уговорить тебя и ищу подходящие доводы. Разве ты не мечтаешь о каком-нибудь маленьком приключении? Ведь
– Сейчас мне не до приключений: развод, поиски работы, знакомство с тобой – этого вполне достаточно.
– У тебя есть пара недель, чтобы подумать, потому что я еще не закончил работу. Надо, например, провести электричество.
Джим зажег газовый фонарь и повесил его на крюк в потолке. Когда шлюпку покачивало на волнах, фонарь подрагивал, и тогда по стенам каюты скользили странные причудливые тени.
– А зачем тебе электричество? – сказала Карен. – Без него гораздо романтичнее.
– Мне нужен ток для моего электрооргана. Взять с собой спинет я не могу, но не представляю путешествия без Баха и Моцарта.
В этот вечер Джим показал ей свое мастерство в игре на шестидесятиклавишном электрооргане фирмы Касио. Несмотря на то, что у Джима, как у всякого крупного мужчины, были толстые пальцы, он проявил недюжинное проворство в игре и музыкальность. Кроме того, он обладал качеством, которое Карен с большим трудом прививала своим ученикам: сделав ошибку, он не снижал темпа, а продолжал играть дальше. Если с ним позаниматься, со временем из него может выйти неплохой аккомпаниатор, подумала Карен. В следующий приезд в Сосалито она возьмет с собой кларнет и попробует сыграть с Джимом несколько дуэтов.
Он с гордостью показывал ей хитроумные приспособления, которых на шлюпке было множество. Камбуз казался просторным, потому что откидные полки легко убирались, а микроволновая печь помещалась под раковиной. На корме под лестницей вдоль стен стояли двухъярусные койки, над которыми тянулся ряд иллюминаторов.
– Так вот где ты спал, когда я прошлый раз приезжала сюда и роскошествовала на твоей постели. Бедняга, ты ютился на этой койке, – сочувственно сказала Карен. – Прости, что я такая эгоистка.
– Мне здесь не так уж плохо. Смотри... – Из-под нижней койки он вытащил деревянную раму, на которой был укреплен поролоновый матрац. Его ширина точно соответствовала расстоянию между двумя койками – он размещался там, как откидная крышка у стола. Установив матрац, Джим расстелил простыни, положил подушки, и получилась уютная трехместная постель.
– Вот и все! Самая большая и самая мягкая постель в открытом море. Но я чувствую себя в ней таким покинутым и одиноким... —
Взяв Карен за плечи, он нежно поцеловал ее в лоб. – В ней вполне хватит места для двоих, – добавил он.
– В чем дело, мистер Иган! – с притворным возмущением воскликнула она. – Это предложение? – Она смотрела на него снизу вверх, и ресницы ее дрожали.
– Нет, просто информация для размышления, – ответил он. Внезапно она стала серьезной.
– Джим, я хочу... поблагодарить тебя за то, что ты не настаиваешь, не давишь на меня. Дело в том, что формально я еще замужем и от этого чувствую себя неловко. Я не привыкла к мысли, что могу ложиться в постель с другим мужчиной. – Она беспомощно пожала плечами. – У меня такие старомодные понятия.