Поезд убийц
Шрифт:
– Если я умру, то это точно не будет самоубийством, – уверенно отвечает Мандарин. – Я люблю творчество Вирджинии Вулф и Юкио Мисимы [20] , но самоубийство не входит в мои планы.
– Вирджинии… кого? Это еще кто такая?
– В этих твоих поездах, которые у тебя с языка не сходят, разобраться намного сложнее, чем в книгах. Почему бы тебе не попробовать прочесть одну из тех книг, что я тебе советовал?
– Да мне с самого детства не было никакого дела до книг. Ты же знаешь, как много времени мне нужно, чтобы закончить одну-единственную книгу… Ты вот тоже, когда я рассказываю тебе про Томаса и его друзей, вообще меня не слушаешь. Сколько ни твержу тебе их имена – никак не можешь их запомнить… Даже не знаешь, которого из них зовут Перси.
20
Вирджиния Вулф (1882–1941) – британская писательница, одна из ведущих фигур модернизма. В результате продолжительной депрессии, вызванной в том числе внешними обстоятельствами, покончила с собой, набив карманы своего пальто камнями и утопившись в реке Уз.
Юкио Мисима (1925–1970) – японский писатель, один из наиболее значительных японских авторов второй половины XX в. Покончил с собой, совершив харакири, после неудавшейся попытки государственного переворота.
– Которого из них зовут Перси? Расскажи мне еще раз.
Лимон со значением прокашливается.
– Парсеваль – это маленький паровоз зеленого цвета. Он довольно хулиганистый и любит всякие проказы, но очень серьезно относится к работе. Он нередко подшучивает над своими друзьями, но сам довольно доверчив.
– Всегда удивлялся тому, как ты это все запоминаешь.
– Это написано на обменной карточке, которая прилагалась к моей игрушечной модели поезда. Как тебе это, а? Круто ведь, правда? Это простое объяснение, но в нем тоже есть глубина. Перси прикалывается над своими друзьями, но сам он всегда им верит, понимаешь? Это же ужас как трогательно. Я, когда до этого додумался, сам чуть не расплакался. В твоих книгах небось тоже есть такая глубина.
– Просто попытайся что-нибудь прочесть, и сам увидишь. Начни, например, с романа Вирджинии Вулф «На маяк».
– И что я из него пойму?
– Поймешь, сколь ничтожно существование каждого отдельного человека, что каждый из нас – это всего лишь крошечная жизнь среди бесчисленного множества других жизней. Осознаешь, что ты всего лишь легкая щепка, затерянная в бесконечно огромном океане времени, и тебя поглощают его волны. Это сильная книга, она тронет тебя до глубины души. Каждый маяк человеческой жизни угасает в одиночестве.
– И что вся эта хрень означает?
– Это слова одного из главных персонажей романа. Это значит, что каждый умирает. И что смерть одинока.
– Я не собираюсь умирать, – Лимон ухмыляется.
– Ты умрешь, и умрешь в одиночестве.
– Даже если умру, я все равно вернусь.
– С твоей упертостью может и так произойти… Но я когда-нибудь умру. В одиночестве.
– Вот, я тебе о том и говорю: как соберешься умирать, оставь мне какую-нибудь зацепку.
– Хорошо-хорошо. Если мне представится возможность понять, что меня вот-вот убьют, я сделаю все, что в моих силах, чтобы оставить тебе послание.
– Да, и когда будешь писать своей кровью имя убийцы, пиши разборчиво, чтобы никаких там инициалов или ребусов, хорошо?
– Не буду я ничего писать кровью… – Мандарин раздумывает некоторое время. – Слушай, а как насчет вот такого? Например, если у меня будет возможность поговорить с убийцей перед тем, как он со мной закончит, я передам ему для тебя сообщение.
– Сообщение?
– Я скажу что-нибудь такое, что его удивит и заинтересует. Например: «Передай Лимону, что ключ, который он ищет, находится в камере хранения на станции Токио». Что-нибудь в этом роде.
– Так я же не терял никакого ключа, зачем мне его искать?
– Это неважно. Я скажу что-нибудь, что зацепит его любопытство. Я уверен, что в конце концов он разыщет тебя и с невинным выражением лица попытается вежливо спросить: «Извините, а вы, случаем, не теряли какого-нибудь ключа?» Или просто пойдет и проверит камеры хранения на станции Токио.
– Ага, что-нибудь, что его заинтересует. Значит…
– И, если тебе встретится подобный человек, ты сразу поймешь, что это и есть тот, кто убил меня. Или что он имеет к этому непосредственное отношение.
– Это что, по-твоему, зацепка? Непонятно же ничего!
– Ну, я же не собираюсь передавать убийце сообщение, которое он с легкостью поймет. Ты что, думаешь, в таком случае он пойдет на сотрудничество?
– Ладно, слушай, – Лимон вдруг становится очень серьезен. – Я не собираюсь так просто умереть.
– Уверен, что нет. А если и умрешь, ты достаточно упорен, чтобы вернуться.
– Ты тоже, Мандарин. Ты и я, если мы умрем, обязательно вернемся.
– Как деревья, которые плодоносят каждую весну?
– Мы оба вернемся.
Синкансэн плавно раскачивается, въезжая в тоннель. Он приближается к подземной станции Уэно. За окном становится темно, и внутреннее пространство вагона отражается в почерневших окнах. Лимон достает из кармана кресла рекламный журнал и начинает читать.
– Эй, – тотчас одергивает его Мандарин. – Сейчас не время для развлечений.
– Я это уже сто раз говорил: думать – это по твоей части. Готовить моти – дело повара [21] , верно?
21
В оригинале Лимон произносит весьма емкую пословицу: моти ва моти-я, которая дословно переводится как «моти (то есть рисовое тесто) – забота (хозяина) лавки, где продают моти», и имеет значение «пусть каждый занимается своим делом».
– Если я – повар, который готовит моти, то кто тогда ты?
Синкансэн начинает замедлять ход. Сначала появляются фонари на стенах тоннеля, затем они въезжают в просторное освещенное пространство. За окном возникает платформа. Мандарин встает со своего места.
– Ты в туалет? – спрашивает Лимон.
– Пойдем, – говорит Мандарин, пытаясь протиснуться мимо него в проход.
– Куда пойдем? – Лимон не понимает, что происходит, но серьезное выражение лица Мандарина производит на него впечатление, и он встает, чтобы последовать за ним. – Мы выходим? Тебе не кажется, что проехать на синкансэне всего одну остановку от станции Токио – это непозволительная роскошь?
Автоматические двери, ведущие в передний тамбур третьего вагона, открываются. За ними никого. Платформа скользит за окнами с левой стороны.
– Ты совершенно прав.
– Ты о чем это? – Лимон вопросительно вздергивает бровь.
– Сесть на синкансэн в Токио и сойти в Уэно – это роскошество. Можно же было взять билет на обычную электричку. Но кое-кто здесь выходит…
– Кто?
– Тот, кто украл наш чемодан и хочет сбежать с ним как можно быстрее.
– А-а, – Лимон понимающе кивает, – кажется, до меня дошло.