Шрифт:
Глава первая
ПРОСТУПОК ГРАФА ТАРТАКОВСКОГО
Мы готовили посылку бойцам на фронт. Когда все собрали, то решили проверить содержимое ящика: как бы чего не забыть.
Ящик хранился на квартире у Сережки Ванеева, в нижнем отделении старинного вместительного буфета. Сережка не без труда выволок его оттуда и поставил на стол.
Посылку
Кисеты для махорки вышила шелком Сережкина мать: зеленые веточки и красные звезды по желтому полю.
— Ну вот, все, — сказал Сережка, выложив все из посылки на стол. Но тут же замолчал и снова заглянул в ящик с недоуменным видом. — Ребята, ведь у нас было два кисета?
— Два, — подтвердили мы.
— Здесь только один…
— А где другой?
— Может, Василию понадобился? — сказал Петька.
— Он же бросил курить! — возразил Сережка.
— Тогда кто же мог взять? — мы подозрительно посмотрели друг на друга, и нам стало даже неловко: посылку собирали вместе, и, конечно, никто из нас не решился бы на такое — стащить кисет с махоркой. Да и курильщиков среди нас не было.
— Непонятно, — буркнул Сережка. — Куда он мог деться? А, может, мы в прошлый раз забыли сунуть его в ящик? Десять раз проверяли, а все же забыли. Надо поискать.
Начались поиски. Мы обшарили всю кухню, заглянули в стол и под стол, в буфет и под буфет, в сундук и за сундук, слазили на русскую печь, но пропажи не отыскали и растерянно столпились у стола.
— А что если… кисет взял Граф? — наморщил лоб Петька.
— Граф? Куда ему! Он и курить-то не умеет!
— А где Граф? Надо все же спросить.
— Наверное, на улице. — Сережка развел руками. — Постойте-ка… — он потянул воздух носом. — Паленым пахнет!
Мы с Петькой тоже понюхали воздух: действительно, в квартире пахло паленым.
Сережка кинулся в комнату, мы — за ним.
В комнате стояли две аккуратно прибранные кровати, стол, стулья, фикус в углу и больше ничего и никого. Ни одной живой души. Однако над нашими головами медленно таяло едва заметное волокнистое облачко дыма.
— Где же горит? — мы уже хотели бежать за водой и звать на помощь соседей. Но тут из-за кадки с фикусом, стоявшей в углу комнаты, раздался вопль:
— А-а-а…
Сережка кинулся к фикусу. Там, на полу, спрятавшись за огромной кадкой, сидел Граф Тартаковский, выпучив глаза и широко раскрыв рот. К нижней губе у него прилип горящий окурок. Табак из бумаги высыпался, и горела, точнее, тлела бумажная трубочка. Огонь подобрался к губам, но Граф, видимо, настолько растерялся, что не сразу вырвал окурок изо рта. Рядом валялись похищенный кисет, обрывки бумаги и несколько спичек.
Граф Тартаковский — младший Сережкин братишка Юрка. Ему седьмой год.
…Однажды нам попала в руки старая истрепанная книжка. В ней рассказывалось о похождениях графа Тартаковского, который служил в гусарах у Кутузова, храбро сражался с войсками Наполеона, был веселым и находчивым человеком.
Читали мы вслух по очереди. При этом, конечно, всегда присутствовал и Юрка. Когда книжка была прочитана, он неожиданно сказал:
— Х-хочу быть графом Т-таковским!
— Не Таковским, а Тартаковским, — поправил Сережка.
— Н-ну Та-а-артаковским.
Так Юрка приобрел графский титул, которым очень гордился. Он ходил с выпяченным животом и выражением важности на своей замурзанной физиономии. И надо было видеть, как иногда он, изображая рубаку, отчаянно сражался с зарослями крапивы во дворе, с деревянной саблей в руках.
Когда прохожие на улице спрашивали: «Ты чей будешь, мальчик?», Юрка отвечал: «Я — граф Тар-тар-таковский!»
Увидев разгневанного Сережку, Граф перестал орать. Сережка кинулся на братишку с кулаками, но вовремя одумался: кого тут бить? Бедный Граф с обожженной нижней губой, заплаканный, жалкий, еле держался на ногах. Сережка слегка турнул его. Граф немного заикался.
— Г-г-губа болит. Обжег!
— Так тебе и надо! — крикнул Сережка. — Не будешь воровать у бойцов Красной Армии махорку и курить втихую за фикусом. Вот придет мамка — выпорет!
— В-выпорет? — переспросил Граф и снова заревел. — А-а-а…
На этот раз он ревел не совсем искренне. Глаза его беспокойно и хитровато бегали.
Ну что тут было делать? Сережка подобрал все, что лежало на полу, и побежал на улицу за Василием.
Пришел старший брат Василий. В руке он держал молоток, из кармана гимнастерки торчала ручка стеклореза. Василий на огороде вставлял стекло в парниковую раму.
Осмотрев обожженную губу, он покачал головой и повел Юрку в медпункт. А мы аккуратно сложили все обратно в ящик и стали обсуждать, чего же еще в посылке не хватает.
— Спичек, — сказал Петька.
— Верно, спичек. Но где их взять?
— Надо поискать, у знакомых поспрашивать. Может, найдутся.
— Курительной бумаги.
— И бумаги тоже.
— И еще книг! — воскликнул Сережка. — Принесем каждый по книжке. Только поновей, незатрепанные. Да поинтереснее!
Когда все было сделано, мы вложили в посылку письмо с обратным адресом, запечатали ее и отнесли в школу. Оттуда наши подарки вместе с другими отправили на фронт.
Глава вторая
ПОЕЗДА ИДУТ НА ЗАПАД
Железнодорожную станцию Грачи от поселка с тем же названием, где был районный центр, отделял небольшой еловый перелесок. Наш дом стоял на окраине поселка. Из окон были видны елки, а за ними кирпичная водонапорная башня. Круглые сутки мы слышали гудки паровозов, лязг буферов и грохот вагонных колес.
Каждый день мы ходили на станцию встречать и провожать поезда.
И в поселке и на станции вечерами все окна плотно закрывались шторами. Хотя фронт был далеко и фашистские самолеты сюда не залетали, с наступлением темноты жители маскировали свет, опасаясь бомбежки.