Поездка в Трансильванию

Абдуллаев Чингиз Акифович

В Попешти есть старый монастырь, который находится на реконструкции. Именно его выбрали Теодореску и его подруга для нанесения главного удара. Все было рассчитано до мелочей. Теодореску случайно проговорился, что уже был в этом монастыре. Когда господин Иеремия Мусчеляну провел группу гостей внутрь, Лесия Штефанеску немного отстала, очевидно позвав за собой профессора Уислера. Ничего не подозревающий профессор пошел за ней…

– Извините, господин эксперт, – вмешался прокурор, – но, боюсь, вы не сможете обвинить в убийстве профессора нашего дипломата. Эксперты доказали, что женщина не могла задушить Уислера. Тем более такая хрупкая, как госпожа Штефанеску.

– Верно, –

согласился Дронго, – она его и не убивала. Она выждала момент и ударила его по голове, оглушив так, что он потерял сознание. Затем взяла другой камень и ударила по голове себя. Удар получился скользящим – трудно ударить себя достаточно сильно. Но обратите внимание, что Уислера ударили очень сильно. Ему едва не проломили череп. Я разговаривал с врачами, и они подтвердили этот факт. А вот хрупкую женщину ударили очень осторожно, практически только разорвав ей кожу и не повредив кости. Более того, когда ее вынесли наружу, она долго не приходила в себя, но при этом все время пыталась что-то сказать, привлекая к себе внимание остальных членов группы.

Как раз в это время господин Теодореску, пользуясь всеобщим замешательством и тем, что на него никто не обращает внимания, вошел в монастырь и довершил свое дело, задушив профессора Уислера. Затем выбежал и бросился к своей сообщнице, сказав ей, что «все в порядке». Я тогда еще удивился этой фразе. Она лежит с проломленной головой, а он говорит ей, что «все в порядке».

– Что вы такое говорите? – испугался Панчулеску, опасливо посмотрев на молчащего дипломата, сидевшего рядом с ним. – А вы почему молчите, господин Теодореску?

– Когда приехал прокурор, – продолжал Дронго, – Теодореску сознательно пытался говорить на румынском, чтобы мы ничего не поняли, но господин Мунтяну попросил его перейти на английский. И я обратил внимание, что Теодореску в рассказе упустил одну деталь. Он сказал, что вынесли Лесию и сразу начали искать профессора. Таким образом, у него абсолютное алиби – ведь он не входил со всеми в монастырь, а стоял около меня. Но это неправда. Она слишком долго разыгрывала комедию, давая ему несколько драгоценных минут.

Еще один факт. Когда мы подъехали к монастырю, Теодореску несколько раз спросил и переспросил у господина Мусчеляну, где находится сторож. Ему было важно это уточнить, чтобы не наткнуться на него в момент убийства.

– Вы все сказали? – спросил Теодореску ровным голосом. – Все, что мы услышали, всего лишь ваши глупые предположения, построенные на диких гипотезах. Зачем мне, дипломату с такой карьерой, совершать убийство? Я же не сумасшедший.

– Начнем с того, что вы действительно не сумасшедший, вы – преступник, – уверенно сказал Дронго. – Вы ведь работали с госпожой Штефанеску во Франции, где были консулом, а она – вашим сотрудником.

– Ну и что? Мы – дипломаты и все где-то работаем.

– Вот фотографии, – положил на стол конверт с фотографиями Дронго. – Их сделала французская контрразведка, следившая за вашими непомерными расходами в казино Монте-Карло и на Лазурном Берегу. Здесь вы отдыхаете с госпожой Штефанеску, которую в нашем присутствии все время называли на «вы», тогда как в прошлом году проводили отпуск вместе.

– Это мое личное дело, с кем я отдыхаю, – зло произнес Теодореску.

– Безусловно. Претензии к этим фотографиям могут быть только у вашей жены. Но почему вы упрямо делали вид, что не особенно знакомы с госпожой Штефанеску? Я вам скажу почему. Дело в том, что у меня есть очень хороший знакомый – комиссар Дезире Брюлей. И ему было нетрудно установить, что вашей персоной давно интересуется Интерпол. Ваши непомерные траты вызвали у них живой

интерес. Когда дипломат тратит столько денег, он либо разведчик, либо шпион. Первый работает на свою страну и за ее деньги, второй на чужую и за чужие деньги. Выяснилось, что вы связаны с наркомафией, которая регулярно перечисляла вам деньги через французский банк «Кредит дю Норд». Мне переслали все документы, господин Теодореску. И самое главное. Транзит наркотрафика идет через Болгарию и Румынию в Албанию и дальше в Европу. Как это ни парадоксально звучит, им очень невыгодно вхождение Румынии в Шенгенскую зону. Ведь при этом внутренние границы с Венгрией будут открыты, зато внешние – с Молдавией, Сербией и Черноморским побережьем, откуда из Турции идут крупные партии поставок, – будут прикрыты теперь уже силами Европейского сообщества. Ведь при условии приема вашей страны вы просто обязаны усилить охрану внешних границ с привлечением европейских специалистов. А это невыгодно вашим покровителям. И вы получили приказ любыми способами сорвать прием вашей страны в Шенгенскую зону, отложить вступление Румынии и Болгарии еще на несколько лет. И заодно свалить вашего министра, ведь в случае прихода к власти оппозиции вы сможете рассчитывать на еще большую должность в министерстве. И на еще большие дивиденды от ваших друзей.

– Где доказательства? – крикнул Теодореску, теряя терпение. – Фотографии ничего не значат. Да, мы были любовниками. Мы давно любим друг друга. Но я женат, а она замужем, и мы не можем позволить себе предавать подобные отношения огласке. И только на этом основании вы считаете, что мы виновны в убийстве?

– Вот документы. – Дронго достал из внутреннего кармана копии счетов румынского дипломата. – Здесь суммы, которые превышают вашу официальную зарплату консула в сотни и тысячи раз.

– Это тоже ничего не доказывает, – не сдавался Теодореску.

– Правильно, – неожиданно согласился Дронго, – но у меня есть последний козырь. – Он подошел к сидевшей в инвалидном кресле Лесии Штефанеску, которая с ужасом следила за ним, уже понимая, что они разоблачены. – Можно попросить вашу сумочку?

– Это моя сумка, – выдохнула она, – а не погибшей Эужении. Зачем она вам?

– Там находится ваша заколка в виде дракона из черепахового панциря, – напомнил Дронго. – Вы можете показать ее всем присутствующим?

Лесия посмотрела на него, еще не понимая, что именно происходит, и протянула сумку. Теодореску первым все понял и прикусил губу до крови, чтобы сдержать рвущийся из горла крик. Дронго открыл сумку и достал заколку.

– Когда госпожа Штефанеску входила в монастырь, эта заколка была у нее на голове, – сказал он, поднимая ее так, чтобы все увидели. – А когда ее ударили, заколки уже не было. Неужели она заранее знала, что получит удар по голове, и поэтому спрятала ее в свою сумочку, которую не забыл забрать Теодореску? Пусть госпожа Штефанеску объяснит нам это.

В зале воцарилось долгое молчание. Первой не выдержала Лесия. События последних дней оказались для нее слишком большой эмоциональной нагрузкой. Она опустила голову и беззвучно заплакала, тем самым признавая свою вину.

– Дура! – закричал Теодореску, вскакивая со своего места. – Какая же ты дура! Из-за этой проклятой заколки…

Первым опомнился прокурор Мунтяну. Он подошел к дипломату и сказал, глядя ему в глаза:

– Вы арестованы за организацию убийства Эужении Лунгул и убийство профессора Уислера.

Сидевшая в кресле Лесия продолжала беззвучно плакать. Сиди Какуб молча поднялся и протянул руку Дронго, ничего больше не сказав. Тромбетти, глядя на Теодореску, покачал головой и совсем невесело произнес: