Поэзия и проза Древнего Востока
Шрифт:
– Ступайте, возвращайтесь в дома своих матерей. Пусть Господь будет милостив к вам, как вы добры были к умершим и ко мне. И пусть вознаградит Он вас, чтобы каждая нашла приют в доме мужа!
Она их поцеловала, а они заплакали в голос. Сказали они:
– Нет, мы пойдем с тобой, к твоему народу.
А Нооми сказала:
– Возвращайтесь, дочери мои! [837] Зачем вам со мной уходить? Как будто в моем чреве родятся еще сыновья и станут вам мужьями? Возвращайтесь, идите, ведь стара я и уж больше не быть мне замужем. А если я и скажу вам, что не лишилась надежды, что вот сойдусь с мужем и рожу сыновей, неужели будете вы сохнуть, пока они вырастут, неужели протомитесь взаперти, без мужа? Нет, не нужно, дочери мои. И так-то мне горько за вас, потому что тяготеет на мне Господня десница.
837
Обращение Нооми к невесткам «дочери мои» выражает признание их участия в ее семейной общине в качестве младших по отношению к ней самой
И опять они заплакали в голос. Орпа поцеловала свекровь и ушла, но Руфь от нее не отстала. Нооми сказала:
– Вот и вернулась подружка твоя к своему народу и к своим богам. Возвращайся и ты.
Руфь сказала:
– Не вели покинуть тебя
И не идти за тобой!
Ты пойдешь – и я за тобой пойду,
Где ты заночуешь,– там и мой ночлег,
Твой народ – мой народ, твои боги – мои боги! [838]
Где ты умрешь – там я умру,
И с тобой погребут!
838
Как уже упоминалось, одним из имен израильского бога Яхве было Элохим, букв.: «боги». Но моавитяне поклонялись разным богам, так что Руфь как бы говорит: «твой Элохим – мои боги», или «твой Элохим – мой Элохим»
Да совершит Господь по воле своей -
И сверх того! [839]
Разлукой нам – одна смерть!
Тогда Нооми поняла, что Руфь решила идти с нею, и больше не говорила. Пустились они в путь и достигли Вифлеема Иудейского. Вошли в Вифлеем, и весь город всполошился из-за них. Женщины спрашивали наперебой:
– Это ли Нооми? Это ли – сладкая?
И Нооми сказала:
– Не зовите меня Нооми – сладкая,
А зовите меня Мара – горькая:
Так-то сильно Господь меня огорчил.
839
условная формула, передающая клятву; в подлинной клятве полагалось произнести, что именно сделает клянущемуся бог в случае нарушения обещания, но рассказчик никогда не повторял точных слов клятвы в форме прямой речи, чтобы не навлечь проклятие на самого себя
Отсюда вышла – руки полны добра,
Господь возвернул сюда – руки пусты мои.
А вы зовете меня Нооми,
Когда решил Господь против меня,
Крепкий [840] беду наслал на меня!
Так и воротилась Нооми домой – и с нею Руфь моавитяика, невестка ее, что пришла с полей Моава. А пришли они в Вифлеем к началу жатвы ячменя.
Глава 2
У Нооми был свойственник по мужу, человек достойный из Элимелехова рода. Звали его Боаз. А Руфь моавитянка сказала Нооми:
840
традиционный перевод: «всемогущий»
– Дозволь мне пойти в поле? Буду подбирать колосья за кем-нибудь, кто окажется добр ко мне.
Нооми сказала:
– Иди, дочь моя.
Она отправилась в поле и стала подбирать за жнецами колосья. И случилось так, что попала она на Боазов надел. Вот пришел из Вифлеема Боаз и сказал жнецам:
– Господь вам в помощь!
Сказали они:
– Благослови тебя Господь!
Тут Боаз спрашивает у отрока, надзиравшего за жнецами:
– Чья это молодка? [841]
841
Отрок и молодка (точнее: девушка) – бытовые обозначения для «раба» и «рабыни». К возрасту это обозначение не имеет отношения
Отрок сказал:
– Моавитянка она и пришла вместе с Нооми с полей Моава. Она сказала: «Дозволь, я буду подбирать колосья? Может, и наберу за жнецами сколько-нибудь среди копен». С утра она пришла и по сей час здесь; совсем недолго побыла она дома без дела.
И сказал Боаз Руфи:
– Выслушай и запомни, дочь моя. Не ходи подбирать на других наделах и не уходи отсель, а будь вместе с моими жницами. Смотри все время за полем, где они жнут, и следуй за ними. А я приказал отрокам не трогать тебя. А когда захочешь пить, то иди к сосудам, откуда они черпают, и утоли жажду.
Руфь поверглась ниц, и поклонилась ему до земли, и сказала:
– Да чем же заслужила я милость в глазах твоих, что ты приветил меня? Ведь я – чужеземка!
И Боаз ответил:
– Много наслышан я о том, как поступила ты со своей свекровью после смерти мужа, как оставила ты отца и мать и родную землю и пришла к народу, которого ни вчера не знала, ни третьего дня. Пусть же воздаст тебе Господь за твои дела, пусть сполна наградит тебя наградою Господь, бог Израиля, потому что пришла ты под Его крыла искать приюта.
Тогда Руфь сказала:
– Да найду я милость в твоих глазах, господин, потому что ты утешил меня и ласково говорил со своей служанкой, а ведь не стою я ни одной из твоих служанок.
В час еды Боаз сказал ей:
– Иди сюда, ешь с нами хлеб, обмакивай свой ломоть в уксус.
И Руфь села рядом со жнецами, и Боз дал ей поджаренных зерен, и она поела досыта, и даже осталось у нее впрок. Она поднялась и снова пошла подбирать колосья. И тут Боаз приказал отрокам:
– Пусть она подбирает и между копнами, а вы не обижайте ее. И из снопов надергайте для нее колосьев, пусть подберет, не укоряйте ее.
Она подбирала в поле до вечера и обмолотила все собранное. Вышло у нее ячменя около меры [842] . Она взяла зерно и вернулась в город. Увидела свекровь ее Нооми, сколько та насобирала, да еще Руфь отдала ей то, что осталось у нее от еды. И свекровь сказала:
– Где же ты сегодня подбирала колосья и где работала, благослови Господь твоего доброхота!
И Руфь моавитянка рассказала свекрови, как повела себя с тем человеком, а потом говорит:
– Человека, у которого я работала сегодня, зовут Боаз.
842
В подлиннике «около эфы». Эфа обычно составляла около 30 л., однако в данном случае, вероятно, имеется в виду меньшая мера
И Нооми сказала невестке:
– Благослови его Господь, что он не оставил своей добротой ни живых, ни умерших.
И еще Нооми сказала ей:
– Этот человек – нам кровный и близкий [843] . Он вызволит нас вызволением.
А Руфь моавитянка сказала:
– Он еще сказал мне: «Держись возле моих отроков, пока они не закончат работу».
Но свекровь сказала Руфи, своей невестке:
– Лучше бы, дочь моя, ты выходила в поле со жницами его, тогда никто не заденет тебя на другом поле.
843
За мужчинами – ближайшими родичами умерших, сохранялось право и обязанность выкупить у семьи покойного его землю (и другое имущество), если семья не может ее обрабатывать сама. В то же время ближайший родич (обыкновенно – брат) был обязан взять под свою патриархальную власть бездетную жену умершего и сделать ей ребенка; ребенок считался продолжающим род покойного и получал в наследство долю его в семейной общине. Но такой родич не обязан делать жену покойного своей полноправной женой. На этом положении древнего ближневосточного обычного права построен сюжет повести; по-видимому, ко времени ее написания этот обычай частично уже перестал действовать