Поэзия народов СССР IV-XVIII веков

Автор неизвестен

Неизлечим, Вагиф, ее недуг.

Жилье неверной пусть обходит друг;

Будь стоек, знай — возврата нет туда.

* * *

На свадьбу, на веселый той

Подружек созвала невеста.

Я омрачен, я сам не свой —

На свадьбу не пришла невеста.

Молла, увидя гибкий стан,

Забудет Мекку и Коран.

Я жду тебя — в глазах туман,—

Ты

всех с ума свела, невеста.

На свадьбу я хмельной пришел,

Измученный тоской пришел,

Я обрести покой пришел.

Не причиняй мне зла, невеста!

И если заиграет саз,

Пусть пери начинают пляс,—

На них не подниму я глаз,

Я жду, чтоб ты вошла, невеста.

Приди, взмахни платком, кружи,

Отдать подарки прикажи.

Пусть спросят: «Чья она? Скажи,

Вагиф, где расцвела невеста?»

* * *

Задержите в полете удар крыла:

Слово есть у меня для вас, журавли,

Вереница ваша откуда летит?

Начинайте об этом рассказ, журавли.

Очарован вами высокий Багдад,

Он прилету вашему будет рад.

Вы широкими крыльями бейте в лад,

Не роняйте перо в этот раз, журавли.

Я с возлюбленной милой давно разлучен,

Словно бабочка, я красотой сожжен.

Я ищу кареглазую среди жен.

Не видали ль вы этих глаз, журавли?

Полюбил я сурьму этих карих очей.

Пусть не сглазят и в темноте ночей,

Пусть минует вас сокол, глядите зорчей!

Я хочу, чтоб вас случай спас, журавли!

Ваша дикая песня нежна, нежна,

И душа моя радостью обновлена.

И Вагифа душа высоко взметена,

Чтобы вечно лететь возле вас, журавли!

* * *

Ты Кааба, Кербела, Мекка, Медина моя!

Ты священна всегда и благостна для меня,

Я святыней считаю изгибы твоих бровей,

День и ночь я молюсь тебе, голову преклоня.

Что бы я ни сказал, — пусть не будет обид у тебя.

Я не знаю, что сталось со мной,— опьянел я, любя.

Лишь исчезнет твой стан, и я замираю, скорбя,

Ты уйдешь, и последняя ночь настает для меня.

Веру наших отцов привязал я к твоим кудрям,

Кто же больше меня изумлялся твоим кудрям,

Ухожу, свою жизнь поручая твоим кудрям,—

Эту жизнь, как залог, береги, у себя храпя.

Ты

мой месяц высокий, солнце мое и луна,

Жизнь, богатство, счастье мое и весна!

О тебе лишь единой мечта у меня одна,

Сказкой стали слова твои на устах у меня.

Даже райские птицы боятся твоих кудрей,

Онемели павлины от сладких твоих речей.

Я несчастен, Вагиф, из-за черных твоих очей,—

Кто б ни встретился мне на пути — пожалейте меня!

* * *

Наступил байрам. Как нам быть теперь?

Ведь у нас муки ни чувала нет,

Риса в кладовой горстка, мерь не мерь,

Мяса нет давно, да и сала нет.

Рта нельзя раскрыть, не дают житья,—

Неугодный, мол, раб аллаха я.

Объедается у других семья,

А у нас? У нас и мотала нет.

Милостив аллах! Пуст совсем наш дом,—

Ни циновки в нем, ни красотки в нем.

Не гордись, Вагиф, что богат умом,

И ума у нас уж не стало, нет.

* * *

Забыл я бога, верой пренебрег,

Вдохнув кудрей пьянящий аромат.

Рассудок мой смятенный изнемог —

Его отнял хмельной и неявный взгляд.

О, если бы я разум не терял,

Быть может, я ученым мужем стал.

Мой стан согнулся, словно буква «дал»,—

В том взлет бровей сурьмленных виноват.

Меня соперник вздумал очернить,

Я днем и ночью должен слезы лить.

Как хорошо нам было вместе быть,—

Зачем злодеи козни мне чинят!

Нетрудно было догадаться им,

Что я огнем безжалостным палим.

Рыдаю я, но рок неумолим,

И слезы мне печаль не облегчат.

Теперь Вагифа людям не узнать,

Я беком был, ушла былая стать...

Ты не пришла, тебя устал я ждать,—

Неужто в том соперник виноват?

* * *

Если милая приходит, с чем сравнится счастье это?

Целовать ее и слышать юной крови жаркий ток,

Видеть круглый подбородок перламутрового цвета,

Отсвет утреннего солнца — золотой румянец щек.

Лебедь белая дивится шее девичьей лебяжьей.

Я стою вблизи потока изнывающий от жажды.

Ты была небесной феей рождена на свет однажды,

Но затмила красотою фею-мать в недолгий срок.