Шрифт:
Глава 1. Восхождение звезды
Запри затмения и муки,
Надежды в сердце закопай,
Сотри забытые со скуки
Куски осколков зеркала.
В пучине бездны нет разлуки,
Есть лишь разбитое стекло,
На нем мой след кровавый тонкий,
Остался в темне уголков.
Я потерялся, я бездомный,
Властитель я смиренных нужд,
Меня
В плену вернулся в реку чужд.
Но нет, свет мне не мил,
Надежда пала в потрясение,
Согнув колени на безмелье,
Душу свою я опускать,
Надежды сердца разбавлять
В реке всеобщих мнений царств.
Признаться честно, так безбрежно,
Поэт над лирой вьется нежно.
Как ропотно и безмятежно,
Писал художник на холсте.
И размышлял он безутешна.
Он полон был идей, фантазий,
А мысли тягой воротил.
И словно утренний подснежник,
Он был чудесен как кудесник.
Но вовсе не был он поэтом,
И не сиял тот силуэтом.
Поэт хвастлив был и испанец,
И сам себе был самозванец.
Он всех манил своей улыбкой,
Но пуст в душе был тот безликой.
Он был столь нелюбим судьбою,
И говорил с насмешкою иною,
Желал он только быть молимым
И страдать несоизмеримым.
Иронию имел в душе,
Не верил собственной судьбе,
И счастью, мнимому желанию,
Не понимал цены бездарный!
Но вот художник, чувствовал признание,
Раскрыл он тайну мироздания,
И чувствовал свободу неустанно.
Раздумывая о придание.
Но не мыслил он о жизни строгой,
Не отвергал себя он от народа,
И жил он просто, а не существовал,
И денег он цены не знал.
Он был столь добр, безмятежный,
И был столь нежный и прелестный,
Любимец многих сельских дам,
Ведь правдой тот всегда сиял.
И быть поэтом вам иль правду,
Нести как узник мой стараний,
И мыслить вам лишь и решать,
Кем видеть вы себя желать.
Но дам совет я напоследок,
Узрите корень вы проделок.
Быть может сможете понять,
И выгоду Осколков дребезгов изъять.
Колонны чуждых мне желаний,
Воздвигло рабство сей двора,
Возникло белое желанье,
Уйти подальше ото сна.
Мне чужды ваши разговоры,
Что ясным знаменем храня,
Тонули день так изо дня.
И те пустые небосводы,
Сверкали скукой в облаках.
Сернистость дня под крылья ночи,
Скрывает звездный небосвод.
Сияла там звезда в сей очах,
Спасая взглядом от невзгод.
Звезда была весьма фальшива,
Наивна и глупа, раптива.
Сей разум не был ей изведан,
И кто она, никто не ведал.
Тонув на фоне грустных разговорах,
В пустых словах и обещаниях лживых люд.
Она была в ночи безмолвной одинока,
Фальшивее, беззвучных лир и мук.
Играла песнь свою не громко,
Крайне скромно.
Была остра натурой, на язык.
Она была сей музой одинокой,
Что восхваляла в жизни тишь язык.
Свирепый взгляд в ночи безмолвной,
Мне чужд был взор и тлен сей томный.
Я забавлялся лишь в тиши,
Тем взглядом лиры одинокой,
Как плачет дева из подбортня,
Звучали звуки тишины.
Во мраке тихо одиноко,
Сверкали дни очей твоих,
Сверкал тот взгляд сей одинокий,
Что прятался слегка в тиши.
Звучал мне долго голос нежный,
Ланиты снежные храня.
В потемках жизни удаленных
Встречался путник (удалой) мне один
Он странник, был плодом мечтаний,
Что был так цел и невредим.
Но столь далекий и безбрежный,
Не достигаем, одинок.
Запретный плод, который нежен.
Тот самый, тихий небосвод.
И выходя на черепицу,
Открылся белый свет в тиши.
Он тот, который для затей, сумел чуму преодолеть.
Иль может даже спас бы мир,
Явив свою красу во свет,
Но столь незрима доброта,
А сердце юностью пылает.
Питает жизнь его издавна,
Да божьим светом освещает,
И путь и жизнь его сложна,
Дорога уж давно завяла,
Но не пройти ее с конца, увы, без перевала.
И Боль, и слезы нипочем!
Идет вперед один с мечом,
Сражаясь с трудностями в ряд,
Сражая видом всех подряд,
Но сердце тайну то хранить,
Желание исполнять велит,
Не подпускать к себе иных.
Звезда пленительного счастья?
(Сойдет, Россия воспрянет ото сна,
И звонким голосом сей ясным,
Услышат наши голоса, что пели громко и негласно,
Века, года иль месяца.)
Звучит как чудо иль напастье.