Поглотители
Шрифт:
– Сядьте, – сказал Коновалов.
Командир подошел к окну, достал сигарету из пачки и закурил. Потом взял пепельницу со шкафа и сел в кресло. Сердце учащенно билось, но несмотря на волнение, Броднин улыбался. Вальяжно закинув руку на спинку стула, он отсутствующим взглядом смотрел в стену.
– Ты знал, что у него жена и две дочери? – Коновалов указал на дверь. – Они живут сейчас в Нижневартовске, в лагере беженцев.
Броднин поднял брови. Совсем молодой, а уже две дочери. Шустрый.
– Нет.
Командир долго и упорно смотрел на тлеющий окурок. Наконец, раздавил его в пепельнице.
– Ради чего мы здесь, Ярослав?
Броднин посмотрел на майора с недоверием и, промолчав, вернулся к созерцанию стены.
– Мы здесь ради того, чтобы защищать людей. Мы не знаем, с чем воюем, но мы знаем ради кого воюем.
Коновалов начал свою старую песню. Броднин слышал ее уже сотни раз, но не обращал внимания. Сейчас же она его взбесила. Кулаки задрожали, и он вскочил со стула. Стул отлетел и опрокинулся на спинку.
– Да мне насрать на людей, – процедил Броднин, яростно глядя на командира. – Тени забрали мою память. Я не помню своих родителей, друзей. Может, у меня тоже были жена и дети. Я не знаю! У меня отняли все… Кроме жажды мести. И пока она горит, я буду мстить. Если для этого надо выкурить тварей из норы, я это сделаю. И буду делать! Снова и снова, если понадобится.
Фокин и Коновалов, обескураженные гневом Броднина, долго смотрели на него молча.
– Ярослав, но ведь нельзя же из-за своей травмы рушить чужие жизни, – сказал замполит.
Броднин посмотрел на него с искаженным от злобы лицом.
– Лес рубят, щепки летят.
Командир роты резко поднялся из-за стола и, вытащив пистолет, направил на Броднина.
– Я не позволю тебе расходовать моих людей! – рубанул он на весь кабинет.
Ярослав фыркнул и, медленно обойдя стол, уперся лбом в дуло.
– И что? Застрелишь лучшего следопыта в армии? Дерзай.
Коновалов перевел предохранитель в положение стрельбы.
– Слава, не надо, оставь его. Он того не стоит, – сказал замполит, положив Коновалову ладонь на руку с пистолетом.
Броднин увидел, как в глазах Коновалова медленно угасает желание его застрелить. Командир опустил пистолет и отвернулся к окну. Броднин облегченно выдохнул. Сердце билось в груди, как попрыгунчик в банке.
– Вы правы, товарищ капитан. Я стою гораздо дороже, – сказал Броднин. – Разрешите идти, товарищ майор?
Коновалов кивнул. Улыбнувшись Фокину, Броднин развернулся к выходу.
– Это не сойдет тебе с рук. Я не оставлю. И комбат не поможет, и чутье твое мнимое, – сказал командир, когда Броднин открыл дверь.
Ярослав на секунду остановился.
– Безусловно.
Бурля от гнева, Броднин вышел на крыльцо, и в глаза ему тут же ударило солнце, находящееся почти в зените, а ветер жестким порывом взрыхлил
Рядом стоял Кирилюк с сигаретой во рту. Разомкнув глаза, Броднин повернул к нему голову.
– Дай сигарету, – сказал он, хотя, вообще-то, не курил.
Достав из кармана пачку, Кирилюк молча протянул ее Броднину. Ярослав взял сигарету, подкурил и с наслаждением затянулся. Кирилюк также молча забрал пачку и ушел. С презрением проводив сослуживца, Броднин затянулся еще раз и выкинул только что начатую сигарету.
– Дерьмо.
Чувствуя, что не может успокоиться, он решил пойти в спортзал и выпустить пар.
Глава 2. «Фронтовой»
Взяв дома вещи, Броднин вышел на центральную улицу поселка и наткнулся на собрание людей. Военные и гражданские, перемешавшись и задрав головы, слушали батюшку, декламирующего что-то со сцены о спасении души. Захлестнуло непреодолимое желание сбежать. Сморщив нос, Броднин перешел на соседнюю улицу, хотя так идти было гораздо дольше.
Здесь он почувствовал, что за ним наблюдают. Остановившись и сделав вид, будто завязывает шнурки, он осмотрелся. Никого…
Спортзал состоял из трех комнат. В одной находился стол для пинг-понга, в другой тренажеры, в третьей располагался борцовский ковер. Раньше здесь было какое-то производственное помещение. Переодевшись, Броднин десять минут попрыгал на скакалке и отправился разогревать мышцы на ковре.
В борцовской отрабатывали броски трое знакомых пехотинцев. Мимолетно им кивнув, Ярослав подошел к шведской стенке, закинул правую ногу и, покачиваясь, наклонился корпусом к носку.
Пока он растягивался в комнату вошел незнакомец. Брюнет среднего роста с орлиным носом и благородным лицом. Он бегло осмотрел пехотинцев и задержался взглядом на Ярославе. Броднин, не обращая на него внимания, продолжил тренировку.
Следом за незнакомцем вошел еще один спортсмен. Пехотинцы загалдели и бросились приветствовать друга. Как выяснилось из разговора, во время операции его чуть не поглотила тень (вытащить успели в последний момент), и последние три месяца он провел в госпитале.
– А как это вообще? Когда поглощают, – скомкано спросил один пехотинец.
Пострадавший помрачнел и ответил не сразу.
– Будто тебя рвут на части, одновременно прижигая свежевырванные куски.
Сознание и тело медленно стала окутывать апатия. Тряхнув головой, Ярослав бросил на пострадавшего кислый взгляд и вышел из борцовской.
В тренажерной он завел стоящий на окне патефон, и из рупора вылетела бодрая мелодия Metallici. Одев на штангу для жима восемьдесят килограмм, Броднин лег на скамью.