Поглупевший от любви

Джеймс Элоиза

И все же неделю спустя он умер в спальне Эсме Роулингс. Скончался от сердечного приступа в постели жены! И теперь живот у дамы растет не по дням, а по часам. Ребенок, вне всякого сомнения, родится несколько преждевременно. Домашняя вечеринка происходила в июле прошлого года, и если ребенок от дяди, его жена самое большее — на шестом месяце. Но почему обычно стройная, как тростинка, леди Роулингс вдруг переваливается, как утка, всего на шестом месяце, когда ей еще осталось целых три?

Будь проклята эта лживая потаскуха! Дарби ни на секунду не поверил,

что Майлз с ней спал! Скорее всего она забеременела от другого мужчины и заманила Майлза в свою комнату, чтобы окружающие не сомневались в его отцовстве.

Майлз не заслуживал такой участи. Та шлюха, на которой он имел несчастье жениться, становилась героиней одного скандала за другим, но бедняга и глазом не моргнул. Отказывался даже думать о разводе.

Кое-кто из приятелей считал Дарби бесчувственным, бесстрастным человеком, но при этом все единогласно именовали его истинным денди, учитывая эксцентричность и элегантность одежды и манер. Отмечали легкость, с которой он играл в модные игры общества, и длинную дорожку, усыпанную разбитыми сердцами, которая тянулась за ним, судя по пересказываемым шепотом историям о распутстве и оргиях в компании таких же развратников. Утверждали, что единственной эмоцией, которую он позволял себе проявить, было тщеславие.

Однако сейчас вопреки всем сплетням и сплетникам Саймон Дарби уставился на каминную полку с таким свирепым видом, что удивительно, как это несчастные фарфоровые собачки не рассыпались под его взглядом в осколки.

Но мужчина, толкнувший дверь кабинета, ничего, казалось, не замечая, ворвался в комнату и бросился в кресло у камина. Внешность у него была весьма необычная: оливково-темная кожа, широкие плечи, хмурое лицо, словом, настоящий громила, единственными весьма неубедительными признаками благородного происхождения которого были помятый галстук и сапоги из тонкой кожи.

Дарби нехотя оглянулся на вошедшего.

— Я не испытываю никакой потребности в компании.

— Вздор!

Рис Холланд, граф Годуин, принял у дворецкого бокал мадеры с гримасой, обычно сходившей у него за улыбку, и мгновенно осушил до дна, разразившись при этом отчаянным кашлем.

— Черт возьми, где ты раздобыл это адское зелье?

— Предпочитаю не обсуждать домашние проблемы, — процедил Дарби, и какие-то интонации в его голосе заставили Риса отвести глаза.

— Ты слышал, — вздохнул он.

— Что моя тетушка раздувается не по дням, а по часам? Только сейчас отсюда вышел Джерард Банг. Предложил мне жениться на наследнице шерстяной империи, с головы до ног покрытой золотом.

— Проклятая завистливая скотина!

— Банг заявил, что тетушка ходит вперевалку, так что почти не остается сомнений в том, когда был зачат этот ребенок. При жизни дядюшки. И даже остается возможность, что он и есть отец.

Рис оглядел ближайшего друга. Он был не слишком силен по части утешений, и тот факт, что они с Дарби знали друг друга с детства, только все ухудшал. Он знал, как Саймон ненавидит всякие проявления жалости.

Дарби продолжал стоять у камина, глядя в огонь. При каждом движении под тонким сукном сюртука перекатывались железные мышцы. Он выглядел настоящим лордом, от взлохмаченных каштановых волос до сверкающих сапог. Выглядел и непременно стал бы, унаследуй он титул и поместье дяди.

Если этого не произойдет, у Дарби останется только то, что он зарабатывал на импорте кружев, а этого, по прикидкам Риса, явно недостаточно. Дарби нужно воспитывать двух сводных сестер. Даже этот дом, вполне вероятно, отойдет к маленькому отродью, растущему в животе леди Роулингс.

И хотя сам Рис с точки зрения модных портных был настоящим чучелом, все же имел два или три дома и больше денег, чем мог истратить за несколько жизней.

Дарби резко развернулся. Ничего не скажешь, такая внешность — просто смерть дамам: чуть впалые щеки, подчеркивающие высокие скулы, глубоко посаженные глаза и волевой подбородок. Утонченно-аристократическое и опасно мужественное лицо.

— Самое главное во всей этой истории, что ребенок Эсме Роулингс не от моего дяди.

— Сомневаюсь, что это непорочное зачатие. И незаконность рождения черта с два докажешь!

— В таком случае низкородный ублюдок унаследует поместье моего дяди. Одному Господу известно, кто настоящий отец. Знаешь, как страстно Майлз… мой дядя хотел наследника? — вырвалось у Саймона.

— Подобные темы мы никогда не обсуждали, — покачал головой Рис.

— Это единственное, чего он так сильно жаждал: наследника. И все же не мог заставить себя отказаться от жены. Он был добрейшим человеком. Не умел настоять на своем в споре с наглым нищим, не говоря уже о супруге.

— Прелестная женщина эта леди Роулингс, — заметил Рис. — И такая приветливая. Никогда не мог понять, каким образом она ухитрилась оказаться лучшей подругой моей жены. Вот и говори о противоположностях.

— Твоя жена святая по сравнению с ней.

— Моя жена святая по сравнению с кем угодно, — подчеркнул Рис. — К несчастью, жизнь со святой — истинный ад. Ясно помню, что советовал Роулингсу вышвырнуть из дома Эсме, как я когда-то Элен, вместо того чтобы позволить ей вести дом.

— Майлзу в голову бы не пришло сотворить такое со своей женой, — усмехнулся Дарби. — Ничего. Никакого развода.

— Есть идеи насчет того, кто отец ребенка? Дарби пожал плечами.

— Она была на домашней вечеринке леди Траубридж, когда Майлз умер. Так что… любой из приглашенных.

— Траубридж? Та особа с домом на Ист-Клифф, воображающая себя покровительницей искусств, в гостиной у которой вечно отираются толпы актеров и дилетантов? Она пыталась затащить меня к себе, выставляя в качестве приманки оперных певичек.

— Ее вечеринки приобрели настолько скандальную репутацию, что муж способен очутиться в спальне жены только чудом, — поддакнул Дарби. — Кстати, почему, ты считаешь, Эсме Роулингс забеременела?

Рис вытащил из кармана клочок бумаги и стал что-то на нем царапать.