Погоня
Шрифт:
Хотенчик Юлия был, может статься, не совсем здоров. Теперь он показывал в противоположную сторону. То есть туда именно, где скрылась, увязая в грязи, оставленная Золотинкой телега.
А не меня ли саму имеет в виду хотенчик? — мелькнула шальная мысль, но не успела Золотинка встрепенуться, как сообразила, что даже и при таком, в высшей степени благоприятном и лестном заключении, невозможно объяснить, почему хотенчик указывает на уходящую телегу. Какую бы дьявольскую проницательность ни выказывал хотенчик, угадывая под личиной пигалика прекрасную, достойную любви душу, все ж таки — как ни крути! — Золотинка здесь, а не там на телеге. Если хотенчик имеет в виду того, кто сидит на телеге, то опоздал. Там никто не сидит, даже возчик — он идет рядом.
Лучшие качества Золотинки: школярское прилежание, исследовательский задор и достоинство не последней в Словании волшебницы — заставляли ее искать ответа, чем дальше, тем больше погружая в пучину неразрешимых противоречий. В течение двух или трех часов, не присаживаясь, кружила она по городу, всякий раз, едва предоставлялась малейшая возможность, доставая хотенчик, — и ничего.
Хуже, чем ничего. Это «ничего» и само как будто кружило по городу, показывая Золотинке язык. Далеко уже после полудня измученная бестолковщиной Золотинка застряла в толпе зрителей на площади, где обезьянка скоморохов, нацепив на облезлую голову шапочку, объезжала взнузданного, но без седла медведя. Возбуждение в толпе царило такое, что можно было без особых опасений испытать хотенчик прямо на площади. Золотинка и воспользовалась этой возможностью.
Хотенчик указывал вверх. Словно ослеп, замотанный в тряпицу. Тянулся острым концом в небо. Или, скорее, показывал на кровлю большого двухъярусного дома. Предмет Юлиевых мечтаний следовало искать на крутых скатах соломенной крыши, где не удержалась бы даже птица.
Разве кот. Да и тот взобрался на самый конек, умазанный глиной гребень, и оттуда уже, расположившись не без удобства, взирал на представление. Похоже, это был чрезвычайно благоразумный кот, который получал двойное удовольствие, наблюдая в полнейшей безопасности безумства безрассудной обезьянки, — несмотря на чудеса ловкости, та едва держалась на широкой спине сердитого медведя. Можно представить, что случилось бы с бестолковым созданием в красном колпачке, свались оно под бок косолапому.
Что касается кота, то он, как видно, отлично это себе представлял. Представляли до некоторой степени и зрители: расступившись опасливым кругом, они шарахались сами, когда медведь начинал выходить из себя, реветь и метаться; слышались растерянные смешки. А кот, на недосягаемой высоте, не шарахался. Верно, он почитал за лицедеев, единственное назначение которых состояло в том, чтобы доставить некоторое развлечение пресыщенному уму, не одного только медведя, зверя заведомо глупого, обезьянку, суетливую по природе, но и всю простонародную толпу, всех зрителей без разбора.
А разбирать, наверное, все ж таки следовало. Потому что замешавшаяся в толпу Золотинка сказала себе «ага!»
Измученная догадками, она на этот раз даже не пыталась ничего понимать; торопливо зашла за угол — благо дом выходил на площадь мысом между двумя улицами — и здесь, уткнувшись в стену, как занятый неким срочным делом мальчишка, подержала сверток с хотенчиком перед животом. Не пришлось долго возиться, чтобы увериться в том, что Золотинка и так предчувствовала: хотенчик указывал на крышу, где засел кот.
Если это был кот, а не оборотень. Но, конечно же, обернувшаяся в кота Лжезолотинка — это уж ни на что не похоже. Лжезолотинка ни в кого не могла обернуться, будучи и сама оборотнем, для начала ей следовало бы стать Зимкой, вернуться к своему собственному, первоначальному облику, что при нынешнем положении дел представляет собой неразрешимую задачу даже для такого незаурядного волшебника, как Рукосил-Лжевидохин. Превращение в Зимку невозможно без подлинной Золотинки, а Золотинка и сама повязана чужим обличьем — такая путаница, что впору в очередь становиться, разбираясь, кто за кем.
Рыжий с тигриными полосами котяра на крыше не был великой слованской государыней Зимкой — нечего и рассуждать. Но кто же тогда был этот зверь, каким образом замкнул он на себе сокровенные помыслы Юлия? Тут самого разнузданного воображения не хватит, чтобы сообразить.
В лихорадочном нетерпении Золотинка обследовала обе прилегающие к дому улицы и установила, что кот, скорее всего, путешествовал по тесно сомкнутым крышам. Нашла она и низенькую пристройку, которую, судя по всему, можно было считать началом верхолазного предприятия, к пристройке этой, чулану под черепицей, примыкал каменный забор с полуразрушенным верхом — здесь несложно было подняться на нижние крыши.
Взрывы голосов на площади угасли еще прежде, чем Золотинка закончила расследование, так что ждать не пришлось. Едва успела она сообразить, что к чему, как наверху зашуршало и скатился, словно со стога, огромный рыжий кот. Он тяжело сиганул на разбитую крышу пристройки и тут, внезапно встретившись глазами с мальчишкой, заскользил по черепице в тщетной попытке остановиться.
Встрепенувшись, Золотинка распахнула внутреннее око и тотчас наткнулась на преграду, то неодолимое препятствие, которое представляет для порабощающей власти волшебства разум. Кот вздыбился, ощетинил шерсть, он безошибочно распознал, с кем имеет дело.
Мгновение — и должен был броситься наутек.
Золотинка быстро оглянулась в захламленном проходном дворике, только что многолюдном, а теперь на счастье пустом, и сказала как можно яснее:
— Иди за мной и не отставай. Надо поговорить — для твоей же пользы.
Потом она повернулась и неторопливо пошла, не оглядываясь. Похоже, это был единственный способ изумить и тем самым лишить бдительности недоверчивого кота.
Беда была только в том, что Золотинка сама не знала, куда идет. Буян назвал ей человека в Толпене, к которому можно было обратиться в случае крайней нужды. И хотя надобность в приюте возникла, и очень острая, ясно было, что это все же не тот случай, чтобы беспокоить доброго человека.
Сомнения Золотинки разрешила попавшая на глаза вывеска. Изображение великокняжеского венца, несколько огромных, с тележное колесо грубо раскрашенных тарелок над низкой дверью харчевни, такая же деревянная бутылка, выточенная из целого бревна, утверждали, что в этот месте поят и кормят с княжеской щедростью. Несомненно, тут найдется и косточка для кота. Накрепко забитая клином дверь стояла в одном раз навсегда установленном положении «открыто». Оглянувшись на пороге, Золотинка установила, что рыжий оборотень следует за ней в двадцати шагах.