Поговори со мной
Шрифт:
— Наверно ты хочешь спросить, хочу ли я тебя так же как раньше или нет?
Что тут скажешь, покраснела мгновенно, проклиная себя за то, что начала этот разговор, но… да! Я об этом думала. Об этом и не только, и мне, как и любой женщине, хотелось внимания. Его внимания. Демонстрации его сексуального влечения. К сожалению, работая в гимназии, много раз сталкивалась с такими случаями, когда мужчины отворачивались от жён, получив желанного наследника. Марат тоже вёл себя отстранённо и холодно, не переступал черту дозволенного, которую сам же для себя и начертил. А я просто хотела секса. Чёрт! Как озабоченная какая-то, честное слово. Но до того дошло,
Пока краснела и бледнела, Марат обошёл стол, стал за моей спиной, склонился и коснулся губами шеи.
— Я хочу тебя даже больше, чем раньше. — Прошептал, с болью в голосе, с надрывом. Провёл влажную дорожку языком по изгибу шеи, до самой ключицы.
Стоит ли говорить, что от этой незатейливой ласки меня подбрасывало от желания?
— Раньше ты была моей любовницей. — Продолжил ещё тише, так, что я уже не понимала, слышу ли его голос, или просто читаю мысли и только дыхание, лёгкой прохладой ложащееся на ту влажную дорожку, заставляло меня держаться. — Теперь ты моя женщина, моя любимая… моя будущая жена. И я хочу тебя…
Я плыла от его слов, тонула в них, чувствовала незнакомую прежде эйфорию, когда дыхания не хватало, а он всего лишь, едва ощутимо, водил кончиками пальцев по моим бокам, вверх и вниз, дразня, заманивая. Откинула голову назад, полностью полагаясь на его силу, не хотела отвечать, хотела только получать его ласку, его нежность, впитывала её в себя как губка. А когда он накрыл мои губы своими, почувствовала резкий, болезненный выброс влаги, как доказательства моего желания, простонала в голос, а он продолжал целовать, не настойчиво, только губами, когда мне уже хотелось большего. Одной рукой ласкал шею, выставленную именно для его пальцев, другой, обвив меня сбоку, пробирался под юбку, а я не стеснялась своих ощущений, мне нравилось то, что он делает, поэтому совершенно бесстыдно разводила ноги в стороны, немного приподнимая таз, пропуская его глубже. И Марат рычал, понимая, чего я хочу и что сейчас ему позволяю. Пальцы скользнули под трусики, сдвинув их в сторону, секунда на размышления и вот, он уже ворвался в мой рот языком, настойчиво, грубо, удерживая той рукой, которая до этого ласкала шею, за подбородок. Надежно, только я не вырывалась, мне даже эта его грубость нравилась, словно специально для меня припрятанная, я хотела, чтобы он только со мной был таким. Пальцами он аккуратно раздвигал все складочки, разминая, массируя, а я чувствовала, как там всё набухает от его действий, двигалась навстречу, требуя большего. Только этого большего он мне не давал, настойчиво избегая возбуждённого органа, и внутрь не продвигался, лишь обещая.
— Народ, кто дома?! — Донеслось из прихожей и Марат словно окаменел, нависая надо мной.
— Я когда-нибудь придушу твою подружку. — Прорычал мне на ухо, руку из трусиков вытащил, юбку сам расправил.
Я расстроено вздохнула, толкая его локтем в живот, Марат же, продолжая начатую мной игру, резко к шее прислонился, толи кусая, толи целуя кожу, как клюнул, и тут же отстранился, упираясь в стол руками по обеим сторонам от меня.
— Вот вы где спрятались, голубки. — Пропела она, уже явно понимая, чему помешала, но едва ли чувствовала угрызения совести. Нагло уселась на стул, который до этого был отодвинут для Марата, отхлебнула чай из его чашки (ЕГО чашки, даже я её никогда не касалась).
— Мне пора. — С нескрываемым раздражением проговорил он, прислонился к моей спине свои
— И тебе не скучать, Марат Игнатьевич. — Не удержалась от укола Света и даже помахала ему ручкой на прощание.
А когда услышала, как хлопнула входная дверь, плотоядно улыбнулась, губы трубочкой свернула.
— Ну, а теперь рассказывай, что я пропустила.
— К моему глубочайшему сожалению, ничего.
— Ой, да ладно, я сегодня уезжаю, кувыркайтесь теперь, хоть второй этаж проломите. Только помните, что здесь дети.
— Света, ты язва! — Хлопнула я ладонью по столу и засмеялась.
— Нет, просто соскучилась по своему Анатолию. — С намёком повысила она тональность голоса. — Так что поеду догуливать отпуск. Кстати, насчёт «пост сдал — пост принял». Предупреждаю сразу: домработница здесь мегера ещё та, заочно тебя ненавидит, так что ты даже не удивляйся.
— А у Марата есть домработница? — Ступила я, что Света и показала мне жестом.
— А ты думала он сам здесь всё вылизывает? Как же!
— Чем я заслужила, если не секрет её «пламенную любовь»?
— А ничем. Вот представь: убирает она, убирает, пыль протрёт, посуду помоет, одежду в чистку отнесёт. А появляемся мы, я и Андрей. Я тыкаю её носом в пыль под кроватью, такое чувство, что в гостевые комнаты она и не заглядывала никогда, там даже паук завёлся. Я его Тимошкой называла, пока не нашла веник. А Андрей, как ребёнок, и вовсе внешний раздражитель. Мусорит много, убирает мало. Да что я рассказываю, будто ты сына своего не знаешь?! — Всплеснула руками подруга и подтянула к себе мою чашку с чаем.
— Андрей очень аккуратный ребёнок. — Возразила я, а Света поддакнула.
— Да, но он, всё же, ребёнок, а не ангел, и по воздуху не летает. Вот ей и прибавилось работёнки. Марат ей, кстати, нехило отстёгивает, ты в своей гимназии меньше зарабатывала.
— Допустим, но чтобы ненавидеть…
— Ой, я тебя умоляю… понаехали, сирые и убогие, короче, туго тебе с ней придётся. Но! Предупреждён, значит, вооружён! Так что держись. Димка, водитель ваш, сейчас Андрея из школы привезёт. Марат домой раньше одиннадцати носа не кажет, отдыхай.
— А ты?
— А я, — отмахнулась Света, — у меня поезд через три часа. Чемоданы собраны, подарки куплены, деньги потрачены. Не буду вам мешать.
Она тут же ручкой махнула что-то невообразимое, со стула соскочила, а потом в дверях остановилась.
— Давай, что ли, вещи помогу разобрать, а то у меня такое чувство было, когда я в коридоре оказалась, что ты не из больницы, а из Турции приехала. Столько чемоданов.
— Да уж, Марат, конечно, перестарался. — Улыбнулась я. — Пошли разбирать.
Вместе мы потеснили Марата в его гардеробной, развешивая купленные им же, пижамы, на любой вкус и цвет, халатики и маечки. В гардеробе преобладали трикотажные платья, которые ни на что мне не давили, но всё со вкусом и очень красивое. Даже брючки под будущий животик купил, позаботился.
— Марина, а что ты оденешь сегодня ночью? — Взбрело Свете в голову, и сразу же очутилось на языке.
— В смысле, что одену? Выбор, как видишь, есть.
— Да, но здесь нет ничего сексуального, или Марат любит пай-девочек? — Она покрутила перед своей выдающейся грудью розовую маечку с веером леденцов на палочке. Моё приобретение, стоит признать, только прежде мне было не от кого её скрывать, что хотела, то и носила. Теперь же, придётся всё пересмотреть.