Поговори со мной
Шрифт:
Тёплые губы покрывают поцелуями грудь, живот, внутреннюю поверхность бедра. Мне пагубно стыдно и бесстыдно-желаемо одновременно. Я плавлюсь, я таю, я растворяюсь в его ласке.
— Я могу быть нежным, если меня хорошо попросить. — Шепчет мне, но я его не слышу, просто знаю, что он сказал это. Подставляюсь под поцелуи, а потом вспоминаю, что у меня есть руки. Есть ноги, что я ещё существую и попробовала прижать его к себе. Властно, так, как никогда прежде не решалась. Марат мягко смеётся в ответ на мою дерзость, и его смех растекается по венам волной дрожи и нетерпения, я приподнимаю бёдра, предлагая продолжить начатое, и он понимает, знает, о чём я прошу. И то, что я именно прошу, как он и хотел. Снимает трусики, проводит большим пальцем вдоль складок, углубляясь книзу, он тоже дрожит,
— Скажи, что я был прав.
— Я всё равно получу своё. — Твержу упрямо, хотя да, он прав, мне не нужно большего, только лишь знать, что это он, что он рядом, и что он весь мой, для меня.
В наказание он проводит по клитору ногтем, раздражая, разрезая моё желание, выпуская его наружу и я, не стесняясь, приподнимаюсь, пытаясь найти его руку. Натыкаюсь на пальцы, трусь о них, пытаясь настроиться, но он не позволяет.
— Ты прав. — Шепчу виновато.
В ту же секунду получаю награду: мягкое, нежное прикосновение, даже не сразу поняла что это, просто простонала, двигаясь желаемому навстречу. Движение повторилось, но теперь более настойчиво, я свела колени, пытаясь унять дрожь в ногах, Марат жёстко раздвинул их ещё шире.
— Я хочу видеть это. — Словно приказ.
И я повинуюсь, разводя ноги шире, соглашаясь во всём. В меня проникают два пальца, поглаживая изнутри. Вскоре поглаживания превращаются в ритмичные движения, которые совпадают с сокращениями моих мышц, голова мечется по простыням, я задыхаюсь, не получая желанной разрядки, а Марат все силы из меня выжимает. Стоны смешиваются с тихим хрипами, заменяющими дыхание. Ритм ускоряется, на клиторе смыкаются тёплые губы, я теряюсь в ощущениях, но точно знаю, что они мне нравятся, не могу себя контролировать и двигаю бёдрами активнее. Марату это не нравится, и тогда он подвёл руку под моей поясницей, прижимая к себе, не давая дёрнуться, отодвинуться, не давая мышцам расслабиться. Перед глазами расплываются синие звёзды, губы трясутся, и я чувствую укус, несильный, но достаточный для моего вскрика и финального рывка. Ещё несколько секунд он удерживает меня в таком же положении, продляя ощущения, а я остановиться не могу, чувствую, как мышцы сокращаются. Когда открыла глаза, Марат внимательно смотрел на меня, лежал сбоку, опираясь на один локоть, чуть нависал, а я обняла его за шею, прижимаясь ещё ближе. Больше он меня не пугает, я хочу клетку из его чувств, ревность, любовь, желание защитить. И ключ от этой клетки доверяю ему. Мне он больше не нужен.
— Ты очень чувствительная. Тебя нельзя баловать.
— Будешь держать в строгости? — Понятливо киваю.
— Какое-то время. — Серьёзно согласился он, а я улыбаюсь, знаю, как его соблазнить.
— Мне пора.
Воспользовавшись моим замешательством, встал, я вздрогнула и подскочила вслед за Маратом, смотрю в глаза.
— Правда, на работу нужно.
— А если я попрошу, чтобы ты остался?
— Я всё равно уйду.
Кажется, это мы уже проходили…
— А ты знаешь, почему я пришла вчера сюда? — Злюсь за свою слабость, мне не хватает защиты от его взгляда и я бегу на кухню. Возвращаюсь оттуда уже с халатом. Нервными движениями завязываю пояс.
Он смотрит. Он ждёт продолжения.
— Потому что я видела тебя в ресторане. И мне не понравилось то, что там было.
— Что-то конкретное? — Довольно грубо спрашивает он, словно я не в своё дело лезу, но меня понесло.
— Женщина, которая сидела справа от тебя.
— Вот как? — Не могу понять, что он имеет в виду, что чувствует. — Хочешь предъявить на меня права? — Смотрит вызывающе. Поза напряжённая, стоит полу боком, словно в боксе, отражая нападение.
— Можешь считать, что я уже это сделала. И если сегодня ты явишься позже шести, я за себя не отвечаю.
— И что же ты сделаешь? — Нагло улыбается, ему нравится эта игра… а мне уже нет.
Голова закружилась, но я устояла и взгляд его выдержала.
— Я просто перестану верить в тебя.
Мне показалось, или он вздохнул с облегчением. Подошёл ко мне, легко касаясь лица, кончиками пальцев придерживая подбородок.
— Марина, я тебя хочу, понимаешь? Думал отпустит, пройдёт, забудется, но ты, извини за сравнение, — он усмехнулся, — как рассол после перепоя: тебя всегда мало. И я сейчас иду на работу не потому, что мне там что-то нужно, а потому, что не могу тебя отпустить. А это сделать необходимо. И ещё. Я рад, что ты не стала мне угрожать, ты сильная, я знаю. То, что сказала, дороже всех признаний на свете. И я твой. Уже очень давно. Веришь?
— Я не хочу, чтобы она приближалась к тебе.
— Кто ещё?
— И кто-либо ещё. — Выдала обиженно, а он рассмеялся.
— С такими темпами, ты начнёшь ревновать меня к мужчинам. — Чмокнул в губы. — Надеюсь, ты одумаешься и сегодня я увижу тебя дома. — Улыбается мне.
— Значит, я буду дома.
Когда Марат ушёл, я вдруг подумала, что он ведь остался без оргазма. Подумала и решила, что я тоже должна ему. Андрея разбудила, отправила в школу. Выбрала платье, такое, чтобы скрывало моё положение, высокий каблук, ожерелье, опять же, для отвлечения взглядов от живота, макияж вызывающий, причёска… причёска взывающая к немедленному действию. Да. Именно так. Слегка растрёпанные, распущенные волосы, как после бурного секса. Марат поймёт, он любит, когда мои волосы лежат именно так, помню, просил расчёсываться в последний момент. Ему нравилась сама мысль того, что мы только что занимались сексом. Странно, конечно, но мне нравится в нём абсолютно всё. На входе меня не признали, хотя прежде, не дожидаясь момента, когда я пройду, перешёптывались, что пришла подстилка шефа. Именно так и говорили, особенно их оскорблял мой вид примерной училки. Сегодня же, с яркой помадой на губах, призывной улыбкой, которую я репетировала для Марата, улыбнулись в ответ. Не признала во мне бывшей любовницы своего начальника и секретарь. Неужели счастливые глаза делают человека неузнаваемым? Заметив, как я прямым ходом направляюсь к кабинету Юрченко М. И., секретарь подскочила, но не успела, только крикнула, что там важное совещание. Дверь я открыла и увидела действительно, важное совещание: блондинка трясла перед Маратом грудью, которая вот-вот и вывалится из бюстгальтера, выглядывающего из глубокого, непозволительно глубокого разреза блузки. Это была она — женщина, с которой я видела его в ресторане, а ещё, по совместительству, женщина, к которой я впервые обратилась в этот банк по поводу просроченного платежа. Имени её, конечно же, не запомнила, а вот миленькую моську вполне. Теперь эту улыбку хотелось стереть с её лица.
Заметив меня, отнюдь не миленьким голосом, явно недовольная моим внезапным появлением, блондинка проговорила:
— Девушка, у нас совещание. Вы по какому вопросу?
Марат подозрительно молчал, будто испытывал меня. А я, игнорируя замечание, обратилась напрямую к нему.
— Как я вижу, господин Юрченко не учёл мои замечания?
Проследовала к его столу, наклонилась вперёд, упираясь ладонями в столешницу, посмотрела прямо в глаза. В них забава.
— Ольга Петровна, вы свободны.
— Ты забыл добавить «навсегда».
Блондинка посмотрела на меня с подозрительной догадливостью, Марат усмехнулся.
— Ольга Петровна прекрасный специалист.
— Даже боюсь подумать, в чём заключается её профессионализм.
— Ольга Петровна, вы можете идти. — Чуть громче и не так добродушно как мне, напомнил ей Марат и она сорвалась с места.
— И что это значит? — Откинулся на кресле, смакуя мою тихую ярость.
— Лишь то, что тебе нравится моя настойчивость. Ты хочешь, чтобы я закатила скандал?
— А ты на это способна? — Усмехается, но не в обиду.
— Знаешь, когда смотрю как она трётся рядом с тобой, то да, думаю, способна. Хотя, прежде за мной этого не наблюдалось. — Задумалась я над своими словами, а Марат улыбнулся шире, вышел из-за стола и к моей спине прижался.
— Ты права. Мне нравится. — Проговорил довольно. — А ты пришла только для того, чтобы проверить меня?
— Нет. — Вспомнила я о цели визита, развернулась в его руках, посмотрела в смеющиеся глаза и покраснела.