Поговори со мной
Шрифт:
— Да, да, год. Только тогда ты был холост и одинок.
— Да, а теперь у меня взрослый сын и я этому безумно рад.
— Поздравляю. — Выдавил из себя Милютин и словно позеленел. — Извините, нам пора.
Оттащил свою жену в сторону, хотя той, казалось, ещё было что сказать.
— Ты ей не понравилась. — Констатировал Марат и сам же рассмеялся. — Мне казалось ещё пара фраз и она тебе в волосы вцепится. Ты её знала раньше?
— Не знала. А это важно, понравилась я ей или нет? Она имеет для тебя какой-то вес?
— Не особо. — Цокнул он языком, взял два бокала вина, один мне подал, из другого пригубил сам. — Отец её, тот важная шишка,
— А её муж? Мне показалось, что он в семье на вторых ролях, хотя когда в гимназию приходили, один он и говорил.
— Скажем так, парень удачно устроился. Тесть ему карьеру делает, продвигает, знакомит с нужными людьми. Но не потому, что хочет, а лишь из-за дочери. Такое тоже бывает. Просто на людях, Катя держать себя старается, а сейчас… даже не знаю, может, выпила лишнего, вот и разошлась. Не обращай на них внимания.
Я нервно улыбнулась его словам, на самом деле, позиция этой Катерины мне, отчасти, понятна. Не очень красивая, но дочь влиятельного человека, выбрала себе мужа. Естественно, она ревнует его ко всем подряд, по крайней мере, я на это надеюсь, особенно если учесть внимание Милютина к моей скромной персоне при первой встрече. Он же, вполне привлекательный, для кого-то даже красивый. И мне нравился какое-то время, чисто внешне, и не зря было такое разграничение, как выяснилось. Наверняка ходок, наверняка не верен, наверняка она чувствует такое его отношение.
— О чём задумалась? — Шепнул Марат, прижимаясь губами к моему уху? Я неловко улыбнулась, действительно немного улетела.
— Я в туалет отойду. Хорошо?
Марат горестно вздохнул.
— Если я скажу «нет», тебя это остановит?
— Даже если и так, то ненадолго. Не скучай.
Ласково улыбнувшись, провела ладонью по груди, поправила булавку на галстуке, зафиксировала довольное выражение лица любимого и только тогда смогла отойти. Немного освежив макияж, вернулась в зал, Марата не видела, а вот Милютин собственной величественной персоной, словно только меня и ждал.
— Надо поговорить.
— Мне не надо. — Сказала, как отрезала я, не дожидаясь продолжения прелюдии. Попыталась обойти стороной, но он меня придержал за локоть.
— Мы всё равно поговорим, вопрос только где, когда и на каких ролях. И тогда ты мне всё объяснишь.
— Я тебе ничего не должна и, уж тем более, что-либо объяснять.
Милютина в сторону оттолкнула, только он просто так не сдался, в спину мне бросил:
— Я ведь могу и права предъявить.
Я обернулась, глядя на него во все глаза.
— Ты это о чём?
— О своём сыне, милая. Я ведь всё правильно понял?
— У тебя больная фантазия. — Выплюнула со злостью и сдала свою нервозность с потрохами. Милютин за это зацепился и улыбнулся, жёстко, так Марат улыбался, когда решение какое-то принимал.
— Всё ещё будешь отказываться?
Я промолчала и он расценил это как согласие, мимо меня прошёл, слегка толкнув плечом, отправился куда-то вглубь дома, в котором мы находились. В тишине коридора нашёл свободное помещение и приглашающим жестом предложил войти. Я только плечи расправила, не собиралась прогибаться под него.
— Что ты от меня хочешь? — Спросила, не дожидаясь, пока он на меня налюбуется. Похотливый взгляд, неприятный, липкий, после которого помыться хочется.
— Узнать как жизнь.
Милютин подошёл ближе, поправил прядь волос, а я тысячу раз за одно мгновение успела пожалеть, что отказалась от причёски и предпочла аккуратные локоны. От руки его отшатнулась, но не тут то было, жёсткий захват за волосы и в следующую секунду этот урод впивается в меня горькими от алкоголя и табака губами. Зарычав, я его оттолкнула, ударила по лицу, только потом вкус собственной крови во рту почувствовала, поморщилась.
— Что же ты, родная. Неужели не соскучилась?
Он попытался приблизиться, но я не дала — отступилась, угрожающе выставляя перед собой клатч. Угрозы в нём, разумеется, никакой не было, оттого Милютин и рассмеялся заливисто, а мне всё равно что, хоть ногти, и то в помощь.
— Оставь меня в покое.
— С чего бы? Мне кажется, ты хорошо устроилась. Юрченко отличный выбор, я рад за тебя.
— Я тоже за себя рада, а теперь дай мне пройти.
— Не-а. — Качнул он головой. Безумно улыбнулся. — Знала бы ты, — он сделал пару шагов в мою сторону, а потом снова рассмеялся, когда я отступила, подпирая стену, — как я устал от всего этого фарса. Как мне хочется быть собой…
— Насильником и моральным уродом? — Задыхаясь от паники прохрипела я, и от звука своего скрипучего голоса испугалась ещё больше.
— Что ты… тебе же понравилось, я помню. Ты даже не отбивалась толком. Так, для приличия ножкой пару раз брыкнулась.
Он подошёл вплотную и свободно провёл своей лапой по бедру. Приступ тошноты заполнил мой рот слюной.
— Он убьёт тебя.
— Глупенькая, — Милютин провёл по моему лицу влажной от пота ладонью, сжал подбородок, наслаждался таким положением дел. — Ты ему ничего не скажешь. Он знаешь, какой ревнивый… жуть! И тебя первую с землёй сравняет. Хотя, о чём это я… наверняка уже не раз испытала на себе его гнев. Так ведь?
— Ты больной. Отпусти меня.
— Обязательно. Только возьму то, что мне причитается по праву первой ночи. Знаешь, говорят, женщины вспоминают своего первого мужчину всю жизнь. И я тебе только немножечко напомню.
Дальше было нечто смутно напоминающее борьбу. Не знаю, что происходило на самом деле: толи я действительно от страха обладала большей, чем обычно силой, толи Милютин был пьян и плохо контролировал своё тело, а может, вообще играл со мной, включая охотничьи инстинкты, но борьба эта затянулась. То тут, то там, я ощущала на теле жадные поцелуи-укусы, болезненные, оставляющие после себя следы, его руки выкручивали мои запястья, коленом он пытался раздвинуть мои ноги, двигаясь всё выше. А я отбивалась. Краем глаза заметила, как дверь в комнату приоткрылась и четко очерченный мужской силуэт застыл в темноте коридора, попыталась позвать на помощь, только этот урод шею мне так сдавил, что и пикнуть не могла, только сипела. Вдруг испугалась, что это кто-то из его людей, процесс контролирует, затряслась от страха. Милютин подталкивал меня к какому-то столу, спиной к себе развернул, над полом подбрасывая, толкнул на этот стол и платье задрал. Ненавижу, как я его ненавижу! Не простила, всю жизнь думала, что переступила, забыла, сейчас понимаю, что всё внутри. Ту боль вспомнила, что причинил мне, те мучения, которые пережила в себе, перетерпела, те унижения, которым меня потом мать и соседи подвергали. Не знаю, откуда силы нашлись, когда заметила на столе что-то вроде статуэтки, на вид довольно увесистой. Его рука уже в моих трусиках шарила, царапая кожу, видимо, он немного расслабился и хватку потерял, в этот момент мне и удалось развернуться, чтобы ударить его. Раз, другой. Если спросить куда била, даже под следствием сказать не смогу, но он жив был.