Пограничная река. (Тетралогия)

Каменистый Артем

Следов хозяйственной деятельности хайтов заметно не было: в степи полным-полно деревьев и кустов — если их и вырубали когда-то, то было это десятки лет назад. Единственное — внизу, у подножия склона, можно было разглядеть поселок аборигенов. Но даже близорукому Андрею было понятно, что он позаброшен очень давно — строения почти рассыпались.

Рита, указав вниз, довольно усмехнулась:

— Река. Тот поселок стоит у реки. То, что нам сейчас как раз нужно.

* * *

Против плана Андрея устроить здесь долгий

отдых никто не возражал: все понимали, что это действительно необходимо. Его, правда, продолжал смущать огонь, замеченный ночью — неприятно сознавать, что неподалеку может быть поселок хайтов. Хотя, что значит «неподалеку»? До него может быть все двадцать километров. А если и десять, то какая разница? Он останется по ту сторону гряды, оттуда их лагерь не разглядеть — ночью аборигены не покидают свое жилье. Днем тоже опасности практически нет — хайты далеко от поселков отходят редко.

Спускаясь вниз, люди лишний раз убедились, что эта местность действительно дикая. Они испугали здоровенную птицу, удравшую от людей подобно карликовому страусу, и пару зайцев, смывшихся с не меньшей прытью. Кроме того подняли стайку перепелок, а уж сусликов здесь было видимо-невидимо. Наличие полчищ этих грызунов натолкнуло Андрея на нехорошие размышления о происхождении вяленого мяса, попадавшегося в «халве» Ведь там, за увалом, сусликов было гораздо меньше — будто их кто-то планомерно истреблял.

Поселок не впечатлил: от сараев остались лишь холмики оплывших стен. Если бы не геометрическая правильность этих останков, прошли бы мимо, не заметив. Река впечатлила еще меньше — ее и речкой-то трудно было назвать. Чистейший ручей шириной метра два в самых серьезных местах. Журчит бодренько, дно песчаное, иногда с камнями. Кое-где над поверхностью возвышаются добротно отшлифованные валуны. Из-под одного на глазах Андрея вынеслась маленькая рыбка, пулей скрылась вниз по течению.

Он повеселел — значит, какая-то рыба здесь все же имеется.

Кроме рыбы, которую еще предстояло как-то поймать, наличествовала добыча подоступнее — на песчаных берегах зеленели стрелки дикого лука. Если поискать по окрестностям, возможно и земляника найдется, а уж щавеля тут должно быть очень много — он любит места с сочной травой.

Отряд перешел речушку вброд — Андрей решил расположиться на другом берегу. Там среди зарослей густых кустов и приличных деревьев виднелась аккуратная поляночка, надежно укрытая от посторонних глаз. Здесь даже костер нелегко будет разглядеть — растительность хорошо укрывает почти со всех сторон.

Люди попадали на изумрудную траву — последний переход, когда, торопясь, одним махом спустились с увала, доконал всех окончательно.

Возле Андрея плюхнулась Рита, тихо проинформировала:

— Дождь будет. Сильный. Скоро.

— Ты откуда знаешь?

— Лекс сказал.

— А он откуда знает?

— Спроси у него сам! Вот же пристал… Лекс в таких делах никогда не ошибается — если сказал, что дождь намечается, то, значит, так и будет.

—

Рит, вы же местные, особенно Лекс. Может знаете способ, как рыбу поймать без снастей? Какая-то рыба тут есть — я одну видел.

— Я в этом не разбираюсь вообще. И Лекс ничего не знает — он тоже не рыбак, уже спрашивала. Одно я знаю точно: крупной рыбы в таких ручейках не бывает. Наши ребята на них рыбачили с удочками, с селедку размером что-то ловили — не больше.

— Блин! Да нам и с мизинец за счастье было бы!

— Да я к тому, что дротиком не поколешь — колоть можно крупную только. Так наши на Фреоне делали на моих глазах не раз. Рыбины там попадались с ногу — меньше у них не видела. Хотя я особо не интересовалась — может и мелочь колоть как-то можно. Но дротиком это делать трудно в любом случае: у них трезубцы специальные для рыбалки были.

Серж, как и все, с интересом прислушиваясь к важной беседе руководства, предложил неожиданное:

— Можно в траву ловить рыбу.

— Это как? — не понял Андрей.

— Мы так делали, когда сюда только попали. Жрать ведь нечего было: грибы собирали, которые страшно было пробовать, ягоды, за птицами с палками гонялись. Черепах в плавнях ловили: они нас тогда здорово выручили. Доходило, что и лягушек лопали. Неплохо, кстати — мясо беленькое. Но черепаха гораздо лучше.

— Э! Хватит про черепах! Про рыбу давай, а то тебе дай волю, опять про пчел начнешь!

— Так пчел и тогда много было в наших краях. У нас ребята уже на второй день попытались в дупло залезть и потом от укусов так распухли, что на них штаны по швам трещали. А в дупле этом…

— Серж! Убью!

— Все! Молчу! В общем, озер у нас много, и Фреона под боком. Рыбы полно, сам понимаешь, а снастей никаких. Короче: мы стали так делать — залазили в воду гурьбой, и быстро тащили к берегу ком из травы и тростника, переплетенный ветками и листьями камыша. В него, бывало, приличные рыбины запутывались, а мелочи вообще полно было. Если место тихое, и водорослей много, так прямо через водоросли и тащили: самые богатые уловы получались. Пару щук так взяли, с мою руку длиной, окунь в три ладони попался, вьюнов длинных бывало по несколько штук за день добывали таким способом, особенно под камышом.

Андрей, представив, как семеро смертельно изголодавшихся мужиков со стогом сена в руках гоняют по чахлому ручью одинокую рыбешку, чуть не заплакал. Но ум, чью изобретательность подбадривал урчащий желудок, развил идею до вполне приемлемого варианта — появилась реальная задумка что-то поймать.

Решение было принято.

— Так: Гнус и Серж: вы со мной — займетесь рыбалкой. Начинайте рвать траву и ветки. Мужики: вам задача посерьезнее: дождь намечается — надо шалаш или навес поставить. Выше по берегу лопухи размером с зонт растут, вот ими, если в несколько слоев крышу перекрыть, может и не протечет. Женщины: от вас как обычно — ботаника. Нарвите лука и щавеля, да побольше — не исключено, что на ужин лишь это будет.