Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей

Маккарти Кормак

Пока чарро седлал и взнуздывал Редбо, Джон-Грейди разговаривал с конем. Гнедой Блевинса лежал, и бока его по-прежнему мерно вздымались и опускались, у Джона-Грейди даже рубашка взмокла от жаркого конского дыхания. Он вдруг понял, что дышит в такт гнедому, словно часть лошади дышала внутри его самого, но потом он почувствовал, что есть и более глубокое сродство, которое, впрочем, ощущалось смутно.

Он посмотрел на ногу. Штанина потемнела от крови, кровь была и на земле. Его охватило странное оцепенение, но боли он не чувствовал. Чарро подвел поседланного Редбо. Джон-Грейди чуть приподнялся и посмотрел на гнедого. Тот покосился на него, потом уставился в голубую бездонную высь. Джон-Грейди оперся о винтовку и попробовал встать. Тут же правую половину тела пронзила жгучая боль, и он судорожно, со всхлипом втянул в себя воздух. Гнедой Блевинса тоже стал подниматься и резко потянул веревку. Тогда из конюшни раздался вопль, и, шатаясь, появился капитан. Руки его были заведены за спину, и он согнулся пополам. Он напоминал дикое животное, которое охотники вытаскивают из норы. Капитан потерял фуражку, черные

волосы висели длинными патлами, лицо посерело. Когда гнедой дернулся от выстрела, веревка рванула капитана, вывихнув ему плечо, и теперь он мучился от боли. Джон-Грейди отвязал эту веревку от подшейника гнедого, взял другую, ту, что принес чарро, закрепил один конец на упряжи, а второй сунул чарро в руки и велел привязать к рожку седла Редбо, а потом вывести двух остальных коней. Потом он посмотрел на капитана. Тот сидел на земле скособочившись, со скованными за спиной руками. Незнакомый мексиканец по-прежнему стоял у стены на коленях, подняв руки вверх. Когда Джон-Грейди посмотрел на него, тот покачал головой.

Est'a loco [197] , сказал он.

Tiene raz'on [198] , отозвался Джон-Грейди.

Джон-Грейди велел ему вызвать из сарая стрелка, мексиканец послушно окликнул того раз, другой, но тот не показывался. Джон-Грейди прекрасно понимал, что, во-первых, стрелок в сарае не даст им спокойно уехать, а во-вторых, надо что-то делать с перепуганным гнедым. Он велел чарро посадить капитана на мышастого, а сам оперся о гнедого и со вздохом посмотрел на раненую ногу. Когда он снова обернулся к чарро, тот уже стоял с мышастым возле капитана, который, однако, не выказывал ни малейшего желания садиться в седло. Джон-Грейди уже было нацелил револьвер, чтобы выстрелить капитану под ноги, но вовремя вспомнил про гнедого. Затем он еще раз покосился на стоявшего на коленях и, пользуясь винтовкой как костылем, подобрал поводья Редбо, волочившиеся по земле, сунул револьвер за ремень, поставил здоровую ногу в стремя и, собравшись с духом, перекинул раненую ногу через спину коня. Сел в седло. На это он затратил больше сил, чем требовалось, потому что понимал: если с первого раза не получится, на вторую попытку сил не останется. Но ему сопутствовала удача, хотя он и вскрикнул от боли. Затем он отцепил веревку от седельного рожка и подал лошадь задом к капитану. Он не выпускал из рук винтовки и приглядывал за сараем, где затаился стрелок. Он чуть было не наехал на капитана, – впрочем, если бы это случилось, не стал бы особенно переживать. Затем Джон-Грейди крикнул чарро, чтобы тот отвязал веревку от столба у двери и передал ему конец. Он уже успел заметить, что между чарро и капитаном пробежала кошка. Когда чарро подошел с веревкой, он велел привязать конец к капитановым наручникам, и чарро беспрекословно выполнил распоряжение, после чего отошел в сторону.

197

Сумасшедший (исп.).

198

Твоя правда (исп.).

Gracias, сказал Джон-Грейди, смотал веревку, обвязал ее серединой вокруг седельного рожка и двинул коня вперед.

Поняв, в каком положении он очутился, капитан поднялся на ноги.

!Momento! – крикнул он.

Джон-Грейди поехал, по-прежнему держа в поле зрения сарай. Капитан, увидев, как волочится по земле веревка, побежал за ним.

!Momento! – снова крикнул он.

Когда они выехали из ворот, капитан уже сидел на Редбо, а Джон-Грейди расположился сзади, обхватив его руками. Гнедой Блевинса следовал за ними на веревке, а два других коня бежали впереди. Джон-Грейди вознамерился вывести всех четырех лошадей с усадьбы любой ценой, но что делать потом, он пока сам не знал. Нога одеревенела, кровоточила и казалась тяжелой, как мешок с мукой. Сапог наполнялся кровью. Когда Джон-Грейди поравнялся с воротами, чарро подал ему его шляпу, и Джон-Грейди, наклонясь, взял ее и кивнул.

!Adi'os! – сказал он.

Чарро отступил назад и тоже кивнул. Джон-Грейди подал своего коня вперед, и они двинулись по аллее. Он держался за капитана и сидел чуть вполоборота, не опуская винтовки. Чарро застыл у ворот, но тех двоих видно не было. От капитана разило потом, немытым телом. Он расстегнул несколько пуговиц на форменной рубашке и сунул за пазуху больную руку, чтобы не так сотрясалась. Пока проезжали дом, оттуда никто не появился, но, когда уже выехали на дорогу, из-за угла им вслед смотрело с полдюжины женщин и девушек.

По дороге двигались в том же порядке – впереди Малыш и мышастый, а Джон-Грейди на Редбо вел на веревке гнедого Блевинса. Они ехали рысью в направлении Энкантады. Джон-Грейди подозревал, что мышастый может по пути сбежать, и пожалел, что не поседлал Малыша, но теперь заниматься этим было уже некогда. Капитан жаловался на боль в плече, потом заявил, что ему нужен доктор, и еще потребовал, чтобы его отпустили помочиться. Джон-Грейди оглянулся и сказал капитану:

Потерпишь. А нет, так тоже ничего. Все равно от тебя несет, как из параши.

Только минут десять спустя Джон-Грейди увидел погоню – четверо всадников догоняли их галопом. Они скакали, пригнувшись к шеям лошадей, каждый с винтовкой в руке. Джон-Грейди отпустил поводья, развернулся

и, передернув затвором винтовки, выстрелил. Гнедой Блевинса тут же исполнил какой-то странный танец, словно цирковая лошадь, а капитан, похоже, резко натянул поводья, потому что их конь встал как вкопанный, и Джон-Грейди врезался в капитана, чуть не сбросив того на землю. Догонявшие тем временем осадили лошадей и теперь кружили на дороге. Джон-Грейди дослал новый патрон в ствол винтовки и снова выстрелил. Редбо развернулся, отчего веревка натянулась, и гнедой совсем разнервничался. Тогда Джон-Грейди стукнул стволом винтовки по руке капитана, чтобы тот отпустил поводья, перехватил их и, снова повернув Редбо, подал его вперед. Когда он обернулся, всадников на дороге уже не было. Джон-Грейди успел лишь заметить, как последняя лошадь преследователей скрылась в зарослях. Что ж, теперь он знал, откуда ждать опасности. С этой мыслью он нагнулся, взял веревку, обмотанную вокруг седельного рожка, и стал подтягивать к себе перепуганного гнедого, потом снова закрепил ее и пришпорил Редбо. Когда они наконец поравнялись с ушедшими вперед другими лошадьми, Джон-Грейди увел свой табун с дороги, и они стали обходить Энкантаду с запада по сильно пересеченной, поросшей кустарником местности. Капитан попытался обернуться и обратиться с очередной жалобой, но Джон-Грейди крепко стиснул его в объятьях, и тот погрузился в оцепенение, сражаясь со своей болью. Со стороны он походил на манекен из витрины магазина, который шутки ради захватили на верховую прогулку.

Оказавшись в довольно широком арройо, Джон-Грейди пустил Редбо размашистой рысью. Ногу пронзала острая пульсирующая боль. Капитан снова забубнил, чтобы его отпустили. Судя по положению солнца, арройо шло на восток и вскоре начало сужаться, а дно сделалось слишком неровным и усыпанным большими камнями, отчего бежавшие впереди кони сбавили ход, то и дело озираясь на обступающие склоны. Решив не рисковать, Джон-Грейди продолжал двигаться в том же направлении, и кони вскоре перешли на шаг, осторожно пробираясь среди каменных завалов. Потом они все же забрались по северному склону и двинулись по голому, лишенному признаков растительности косогору. Джон-Грейди снова крепко обхватил капитана и обернулся. Преследователи отставали примерно на милю, и теперь Джон-Грейди насчитал уже не четверых, а шестерых конников. Когда они в очередной раз скрылись из вида, спустившись в лощинку, Джон-Грейди отвязал от седельного рожка веревку, на которой вел за собой гнедого, чуть потравил ее и снова привязал к рожку.

Ты, видать, денежки задолжал этим поганцам, с усмешкой сказал он капитану.

Пришпорив коня, он вскоре поравнялся с двумя другими, которые остановились в сотне футов дальше по гребню и нерешительно озирались. Дальше по оврагу было не пройти, а на открытой местности негде спрятаться. И нужно-то всего минут пятнадцать, но их у него как раз и нет. Тогда он неловко сполз с седла на землю и запрыгал кое-как на одной ноге к мышастому жеребцу, который подозрительно на него косился и нервно переминался. Джон-Грейди отвязал поводья от седельного рожка, поставил здоровую ногу в стремя, потом, охнув от боли, забрался в седло и посмотрел на капитана.

Поедешь следом за мной. Я догадываюсь, что у тебя на уме. Но если ты думаешь, что я тебя не догоню, то сильно ошибаешься. И учти, если мне придется играть с тобой в догонялки, я выпорю тебя хлыстом, как нашкодившего пса. ?Me entiende? [199]

Капитан промолчал. На его губах появилась ироническая улыбка. Джон-Грейди кивнул:

Правильно, улыбайся. Но заруби себе на носу: если я умру, то и ты меня не переживешь.

Он развернул коня и снова съехал в арройо. Капитан не отставал. Возле оползня Джон-Грейди спешился, привязал коня, закурил сигарету, взял винтовку и запрыгал на одной ноге, обходя камни и обломки скал. Отыскав укромное местечко среди камней, он остановился, вытащил из-за ремня капитанов пистолет и положил на землю. Потом вынул нож, отрезал полосу от рубашки и свернул ее в жгут, который разрезал надвое. Одним обмотал спусковой крючок, оттянув его назад. На рукоять жгут наматывал плотно, чтобы нажатым оказался и предохранитель. Потом отломал кусок сухой ветки и привязал к ней один конец второго жгута, а другой – к курку. Ветку придавил большим камнем, потянул пистолет, чтобы жгут взвел курок, и положил пистолет на землю, а на него накатил еще один камень, после чего осторожно убрал руку, чтобы проверить, как все держится… Как следует затянулся сигаретой, чтобы она получше разгорелась, и приложил ее к жгуту. Потом сделал шаг назад, поднял винтовку и, опираясь на нее, запрыгал к коням.

199

Понял? (исп.)

Снял с мышастого фляги с водой, потом уздечку. Погладил ему подбородок.

Извини, что бросаю тебя, старина. Ничего не поделаешь… Но ты был молодчиной…

Он передал фляги капитану, повесил уздечку себе на плечо и протянул капитану руку. Тот мрачно посмотрел на Джона-Грейди, но после секундного замешательства ухватил его своей здоровой рукой и помог взобраться на коня. Снова расположившись у капитана за спиной, Джон-Грейди взял поводья, развернул коня и выехал опять на гребень. Поравнявшись с двумя остальными лошадьми, Джон-Грейди погнал их вниз, на равнину. Земля там была выстлана обломками вулканической породы, и разглядеть на них следы конских копыт было бы трудно, хотя при желании все-таки возможно. Джон-Грейди прибавил ходу. Впереди, милях в двух, виднелась столовая гора, поросшая лесом, – похоже, там будет где спрятаться. Они не проехали и мили, как сзади, из арройо, раздался хлопок – это выстрелил пистолет, чего Джон-Грейди и дожидался.