Пограничная трилогия: Кони, кони… За чертой. Содом и Гоморра, или Города окрестности сей
Шрифт:
?Donde vive? [157] – спросил мальчик постарше.
Джон-Грейди ответил не сразу. Дети молчали и ждали, что он скажет.
Когда-то я жил на большой асьенде, но теперь мне жить негде.
Дети сочувственно смотрели на него. Они предложили ему остаться с ними, но он поблагодарил и сказал, что едет в другой город, где живет его девушка, и он хочет наконец сделать ей предложение.
Его спросили, красивая ли у него девушка, и он ответил, что очень. Он сказал, что у нее синие глаза, во что дети никак не могли поверить. Еще он добавил, что ее отец – богатый асьендадо, а сам он бедняк, и дети очень за него огорчились, решив, что из его затеи с женитьбой ничего не выйдет. Старшая девочка сказала, что если его невеста действительно любит его, то непременно выйдет за него замуж, но мальчик не разделял ее оптимизма и заметил, что даже в богатых семьях девушка не может пойти против воли отца. Тогда девочка посоветовала непременно
157
Где вы живете? (исп.)
Джон-Грейди покивал, соглашаясь с народной мудростью, но признался, что успел огорчить бабушку и теперь вряд ли может рассчитывать на ее заступничество. Тут дети перестали есть, загрустили и уставились в землю.
Es una problema [158] , сказал мальчик.
De acuerdo [159] , кивнул Джон-Грейди.
?Qu'e ofensa le dio a la abuelita? [160] – поинтересовалась младшая девочка.
158
Да, дела! (исп.)
159
Вот именно! (исп.)
160
Чем же ты огорчил бабушку? (исп.)
Es una historia larga [161] , махнул рукой Джон-Грейди.
Hay tiempo [162] .
Джон-Грейди с улыбкой посмотрел на детей и, поскольку торопиться и впрямь было некуда, стал рассказывать все по порядку. Он рассказал, как с товарищем приехал верхом из другой страны, как в пути они повстречали третьего, совсем мальчика, у которого не было ни денег, ни еды, ни приличной одежды. Они позволили ему поехать с ними и делились всем, что у них было. У мальчика был очень красивый гнедой конь, но мальчик очень боялся молнии и во время грозы потерял своего прекрасного коня. Потом Джон-Грейди рассказал историю пропажи и находки коня в Энкантаде и как этот мальчик вернулся в Энкантаду и застрелил человека, как конные полицейские явились на асьенду и арестовали его с товарищем. Бабушка выкупила их из тюрьмы, но запретила его возлюбленной встречаться с ним.
161
Это долгая история (исп.).
162
Нам торопиться некуда (исп.).
Когда Джон-Грейди закончил, воцарилось молчание. Потом старшая девочка сказала, что он обязательно должен привести этого третьего к бабушке – пусть признается во всем. Но Джон-Грейди сказал, что это невозможно, потому что того мальчика нет в живых. При этих словах дети стали креститься и целовать кончики пальцев. Затем мальчик постарше сказал, что положение, конечно, трудное, но он обязательно должен попросить кого-нибудь поговорить с бабушкой от его имени и убедить ее, что он вовсе не виноват. Старшая девочка напомнила ему: ведь дело осложняется еще и тем, что девушка из богатой семьи, а ее возлюбленный беден. На это мальчик заметил, что раз у жениха есть лошадь, то он не так уж и беден. Тут все взоры устремились на Джона-Грейди. От него ждали разъяснений, и он сказал, что лошадь он получил от бабушки своей возлюбленной, а у него самого нет за душой ни гроша. Тогда старшая девочка сказала, что ему надо непременно обратиться к какому-нибудь знающему, мудрому человеку, который научил бы его, как себя вести, а младшая девочка посоветовала молиться Господу.
Уже поздно вечером Джон-Грейди въехал в Торреон. Стреножив коня, он привязал его возле гостиницы, вошел в нее и спросил у портье, где тут платная конюшня, но тот понятия не имел, что это такое. Он посмотрел в окно, увидел лошадь и сказал Джону-Грейди:
Puede dejarlo atr'as [163] .
?Atras? [164]
S'i. Afuera [165] . Он показал рукой на задний двор.
163
Можно поставить коня сзади (исп.).
164
Сзади? (исп.)
165
Да. Сзади (исп.).
?Por d'onde? [166] – спросил Джон-Грейди, поворачиваясь туда, куда показал портье.
Тот пожал плечами. Потом показал рукой в сторону холла.
Por aqu'i [167] , сказал он.
В холле на диване сидел старик и смотрел в окно. Когда Джон-Грейди подошел к нему, тот посмотрел на него и сказал, ты, мол, не беспокойся: через холл этой гостиницы проходили существа и похуже лошадей. Тогда Джон-Грейди посмотрел еще раз на портье, вышел, отвязал коня и вошел с ним в гостиницу. Портье показал ему, куда пройти, и Джон-Грейди провел мышастого по коридору и вывел через распахнутые портье двери на задний двор. Напоил коня из корыта, потом насыпал купленного в Тлоуолило овса в крышку от мусорного бака и дал ему. После этого смочил в корыте мешок из-под овса и протер коня. Расседлал его, унес седло в помещение, пошел к себе в номер и лег спать.
166
А как туда попасть? (исп.)
167
Да прямо так, по коридору (исп.).
Проснулся около полудня, проспав двенадцать часов. Встал, подошел к окну, выглянул в маленький дворик. Конь послушно топтался по замкнутому пространству, а трое ребятишек сидели на нем верхом. Один вел его под уздцы, и еще один ухватился за хвост.
На переговорном пункте Джон-Грейди выстоял длинную очередь, но, когда наконец его соединили с заказанным номером, Алехандры не оказалось дома. Когда он подошел к конторке, девушка взглянула на его лицо и со вздохом выразила надежду, что после обеда ему повезет больше. Так и случилось. К телефону подошла какая-то женщина и пообещала позвать Алехандру. Взяв трубку, Алехандра сказала, что сразу догадалась, кто ее спрашивает.
Я должен тебя увидеть, сказал Джон-Грейди.
Я не могу.
Это необходимо. Я приеду.
Нет. Нельзя.
Я уезжаю утром. Сейчас я в Торреоне.
Ты говорил с тетей?
Да.
В трубке воцарилось молчание.
Мы не сможем с тобой увидеться, наконец сказала она.
Это неправда.
Меня здесь не будет. Через два дня я еду на асьенду.
Я встречу тебя на станции.
Нельзя. К поезду приедет Антонио.
Джон-Грейди зажмурился, стиснул изо всех сил трубку и сказал, что она не имела права давать им такое обещание, даже если бы ему угрожала смерть. Он добавил, что все равно увидит ее, пускай в последний раз. Алехандра долго молчала, потом сказала, что поедет на день раньше – скажет в школе, что у нее заболела тетка. Завтра утром она сядет на поезд и встретится с ним в Сакатекасе. С этими словами она положила трубку.
Джон-Грейди оставил мышастого в платной конюшне в предместье Торреона, к югу от железной дороги. Хозяину велел обращаться с жеребцом поосторожнее, потому что он совсем недавно объезжен. Хозяин покивал и позвал коридорного. Джону-Грейди, впрочем, показалось, что эти люди будут своим умом доходить до того, как вести себя с лошадьми. Он отнес седло в седельную, которую коридорный запер потом на ключ, и вернулся к хозяину. Он был готов заплатить вперед, но хозяин замахал руками, и Джон-Грейди попрощался, вышел на улицу, дождался автобуса и поехал в центр города.
Он купил себе новую сумку, две рубашки и пару сапог. Потом отправился на вокзал, купил билет до Сакатекаса и пошел в кафе перекусить. Немного прогулялся, чтобы освоиться в новых сапогах, потом вернулся в гостиницу. Нож и револьвер закатал в скатку и вручил портье с просьбой убрать до его возвращения. Потом попросил разбудить его в шесть утра и отправился к себе в номер. Еще не стемнело, но он лег спать.
Когда утром он вышел из гостиницы, было пасмурно и прохладно, а едва сел в поезд, по стеклу побежали первые капли дождя. Напротив него сидели парень и девушка, брат с сестрой, и, когда поезд тронулся, парень спросил Джона-Грейди, откуда он и куда собрался. Джон-Грейди сказал, что родом он из Техаса. Попутчики не удивились. Вскоре прошел проводник, оповещая пассажиров, что можно позавтракать. Джон-Грейди предложил им поесть вместе, но молодой человек застеснялся и отказался. Джон-Грейди, впрочем, и сам был порядком смущен. Он сидел в вагоне-ресторане, ел яичницу и запивал кофе. Смотрел на серые поля, проплывавшие за мокрым стеклом, и вдруг почувствовал себя в новой одежде и сапогах так здорово, как давно уже не чувствовал. У него вдруг будто камень с души свалился, и ему вспомнились слова отца: трус не может выиграть, а тот, у кого в сердце тревога, не в состоянии любить. Вокруг простиралась унылая равнина, поросшая чольей, потом стали попадаться карликовые пальмы. Джон-Грейди достал сигареты, купленные на станции, закурил и стал пускать дым в стекло, словно пытаясь отгородиться от этих мест дымовой завесой.