Пограничницы
Шрифт:
Итак, она реально помогла осуществлению этого проекта, и, если она провалит задание и Федерация получит работающую установку, то в этом отчасти будет и ее вина. Она вернулась к своему рабочему месту. Когда она села, экран осветился и показал ей график, над которым она работала, когда явилась Марвис Джанс. Это был результат ее работы - излучение альтернативных возможностей для Лонтестанской версий "Игрушки". Все это было воплощено в жизнь и теперь стояло в хорошо охраняемых подвальных лабораториях. Пока оно не работало.
Но она знала, что это будет работать... И теперь размышляла над
А что сейчас происходит в этих лабораториях? Все так же пристально глядя на экран на своем рабочем месте, она покинула свое тело и - в виде эко-поля - спустилась в подвальную комнату. Здесь она осторожно коснулась "Игрушки" и, не входя в полный контакт с ней, проверила те цепи, о которых никто в Лонтестане не подозревал.
Похоже, здесь ничего, не изменилось. Прибор, подобно жемчужине величиной с пляжный мячик, покоился на плоском основании. И в контакт с ним никто не входил. Она не заметила ни электрического поля, ни постороннего присутствия. Судя по тишине в комнате, сейчас здесь никого нет. Значит, Марвис и другие, прибывшие на испытания, возможно, действительно обедают. Вероятно, еще несколько часов ничего не произойдет.
Они там закусывают... И ей не мешало бы заняться тем же самым. Если в ее планах есть хоть небольшая ошибка, ее "крыша" рухнет, и тогда неизвестно, когда ей еще удастся как следует поесть.
Она вышла на свой балкон и, включив нейтрализатор, прямо через площадь направилась к кабинету Дона Плакмона. Он заметил ее издали и встретил в дверях. Обнял и поцеловал ее, что она приняла с обычным удовольствием. Дон был мил - и к тому же красив.
Через минуту оторвавшись от него, она сказала:
– Я знаю, что пришла раньше, чем ты собирался обедать, но я так проголодалась! Может, пойдем прямо сейчас?
– Конечно, Райял, - согласился он, обнимая ее.
– Ты всегда возбуждаешь во мне аппетит.
– И только?
Он рассмеялся.
– Смотри-ка, прямо к нам топает старый Маршал. Конечно, лучше бы пообедать наедине, но боссу не отказывают. Лучше уж его пригласить.
– О'кэй, - кивнула она.
Дон включил языком свой зубной микрофон и заговорил с Болом Маршалом, а Гвенвин в это время думала, что Маршала, видимо, не пригласили обедать с высокопоставленными гостями, и, значит, он вряд ли будет присутствовать на решающих испытаниях. Похоже, безопасность всерьез взялась за это дело, если из испытаний исключили даже начальников лабораторий. Дон закончил разговор и сказал:
– Бол разрешил нам идти и сам подойдет через пару минут.
– Ладно, пошли.
Они вышли из кабинета и на нейтрализаторах поднялись над площадью на уровень обеденного сада. Там они заказали столик на троих поближе к выходу, чтоб Маршал сразу увидел, где они разместились.
– Я сегодня собираюсь попробовать кое-что из меню Древнего Египта, - сказал Плакмон.
– Смелее. Я же настроена на кусок мяса с картошкой.
Он
– Похоже, ты действительно проголодалась.
Они сделали заказ и закурили. Плакмон спросил:
– Что за дама была с тобой сегодня на балконе?
– Интересно, когда ты работаешь, если постоянно глазеешь на девиц?
– колко ответила Гвенвин.
– Это одна моя приятельница - мутант Марвис Джанс.
– Она тоже красивая, но, на мой взгляд, ты - лучше, прошептал он, склонившись к ней.
– Ей не хватает таких очаровательных пухлых губок.
– Да, но ей хватает пухлости в других местах, - парировала Гвенвин, - а мне, как ты успел заметить, этого пока недостает.
– Придет и твое время, Райял, - рассмеялся Дон.
– Ты очень мило расцветешь.
Тут прибыл заказанный обед, но прежде, чем всецело .заняться едой, он сказал:
– Мне трудно думать о тебе, как о мутантке. Ты непохожа на всех этих ненормальных. Так же, как и она. Трудно представить, что вы так уж сильно от меня отличаетесь.
– Генетическое напряжение, - ответила Гвенвин, отправляя в рот самый аппетитный кусок.
– Напряжение?
Она кивнула.
– Это часть эволюционной теории, созданной Дарвином несколько веков назад, а последующие генетики объяснили, как это реально происходит. Ты принадлежишь к виду, который называется хомо неандерталенс, который обкалывал камни на Земле тридцать тысячелетий назад. Он, так же как и ты, был Человеком Разумным, но, если бы ты его увидел, ты вряд ли признал его за человека - как и он тебя. Но при желании ты мог бы среди них найти пару и произвести потомство. И мне кажется, именно так ты бы и сделал.
– Только, если бы не было другого выхода, - рассмеялся он.
– Разницу между тобой и неандертальцем можно коротко обозначить как "генетическое напряжение", - продолжала она объяснять.
– Вид изменился, адаптировался к новым условиям обитания, и тело наше приняло современную форму.
В процессе этой адаптации происходят и изменения в генной структуре, но они не затрагивают то, что приводит к образованию новых видов. Они обуславливают только разницу между индивидуумами или расами внутри одного вида.
Но они как бы расшатывают старый застывший образец. Эти накапливающиеся изменения в конце концов проходят к точке, после которой невозможна никакая перемена, не ведущая к разрушению первоначального образца. Человечество достигло этой стадии, как мне кажется, в последние века на Земле.
Но с тех пор мы решительно изменили свою среду обитания. Мы научились пользоваться имплантантами, которые повышают наше жизнеобеспечение и дают нам возможность выжить на почти непригодных для обитания планетах - или путешествовать в открытом Космосе. Мы создали телеуправляемую технику, с помощью которой смогли разобраться в собственном организме, устранили болезни и научились пользоваться эко-полем. Мы ведем экономическую войну просто потому, что без конкурентов жизнь была бы скучна и легко было бы скатиться в застой. Все это говорит о том, что должен возникнуть совсем новый вид Человека, так же отличающийся от хомо сапиенс, как ты от обитателя пещер. Но Человек уже не может изменяться, его генетический потенциал исчерпан.