Пограничник
Шрифт:
Они, надев белые халаты, неспешно шли по коридору. Ксюша, оставшись один на один с Владом, спросила:
– Ты и вправду так хочешь посмотреть на моих детей? Ведь раньше чужие проблемы тебя не волновали.
– Не буду врать, что вдруг воспылал любовью и состраданием к ближним или дальним, но и сказать, что остался прежним, тоже не могу. Видимо все-таки крепко меня по голове ударили.
– Не поняла: и как же это проявляется? Голова болит?
– Голова не болит. Не знаю, как и сказать… я сны странные стал видеть. Сегодня снились какие-то больные
– Хм. Никогда бы не подумала, что ты серьезно будешь говорить о сновидениях. Но каких причуд не бывает… о чем хоть сон-то был?
– Давай, я пока не буду ничего рассказывать. Самому надо кое в чем убедиться, - прежде чем что-то говорить, Влад хотел еще раз проверить, был ли этот сон из той же серии, что и первый.
– Что же с тобой делать? – немного растерянно спросила Ксюша.
– Ты просто иди к своим ребяткам. Постараюсь тебе помочь, а заодно попробую проникнуться мыслью, почему тебя так сюда тянет.
– А если памперсы менять и мыть детей придется?
– Не скажу, что приятно или легко будет, но я согласен.
– Ну, смотри… - недоверчиво мотнула головой Ксюша и, усмехнувшись, добавила. – Хотя про памперсы – это проверка была. Там нянечки есть. Моя роль хоть как-то развивать детишек и давать им самовыражаться.
Поплутав по коридорам, они пришли в стационарное отделение, а по сути, детдом для инвалидов с функциональными нарушениями центральной нервной системы, как пояснила Ксюша. Она предупредила гостя, чтобы тот не говорил слишком громко, и осторожно вошла в первую дверь…
Как Влад не подготавливал себя к встрече с уродцами, спустя несколько минут он вдруг осознал, что находится в состоянии глубокого шока, с трудом воспринимая что-либо окружающее. Недоделанный психотерапевт закрыл глаза и стал молча ругаться, приводя себя в чувство. Ну что же он, в конце концов, за тряпка, если не может адекватно, как Ксюша, относиться к детям? Девушка же, почти не обращая на него внимания, совершала обход уродцев. Гладила их по голове, заглядывала в мутные глаза, подтирала сопли и слюни… Влад так и не сказал ни слова, пока они снова не оказались в коридоре.
– Ну, с боевым крещением! Если честно, эти самые тяжелые – фактически ведущие вегетативный образ жизни. Я специально начала с таких. Дальше будет легче.
Они перешли в другую комнату. Там было четыре мальчика с церебральным параличом разной степени. Но особо легких и тут не было. Медсестра, находившаяся в комнате, вышла, оставив их наедине с маленькими пациентами.
– Это Вова, - представила гостю одного мальчика Ксюша, и спросила у пытающегося рисовать каракули ребенка.
– Как у нас сегодня дела? Интересно, что ты тут раскрашиваешь?
Вова с трудом, как старичок, что-то стал отвечать, а Влад принялся растерянно осматривать комнату, и вдруг, в голове словно щелкнул стоп-кадр: трясущийся мальчик слева пытался повернуться, словно обращался к ним. Вместо слов у него получалось только мычание.
– Ксюша! – осторожно позвал Влад девушку, неотрывно глядя на мучающегося малыша. Когда она подошла, он прошептал. – Подойди, пожалуйста, к этому мальчику и обними его, посиди с ним так немного. Я прошу тебя.
– Конечно, я так часто и делаю, - согласилась девушка, присела рядом с ребенком и, обняв его, ласково произнесла. – Знакомьтесь, это Сережа, а это дядя Влад.
Предупреждая ее вопрос, он прошептал Ксюше на ухо:
– Это сон… я уже видел этого мальчика и знаю, что он чувствует. Он пытался звать тебя, называя мамой, но не мог выразить это словами. Сережа очень тоскует по родителям… как будто он когда-то был нормальным ребенком, а теперь словно заключен в тюрьме своего тела.
– Ты прав, он полгода как переболел вирусной инфекцией и вот результат… но ты знаешь, есть надежда, что он еще восстановится, хотя бы частично. Родителей только не вернешь - они фактически отказались от него… - в глазах девушки навернулась слеза, но она продолжала шепотом выговаривать наболевшее. – Представляешь, что внутри он абсолютно нормальный ребенок, которому хочется бегать и прыгать.
– И которому нужно родительское тепло... – с горечью добавил Влад.
– Я бы их всех усыновила или удочерила, если бы это помогло делу, но сам понимаешь…
– Ты постарайся приходить к ним в домашней одежде – я помню, в моем сне он боялся белых халатов. Это что-то вроде белой стены между вами. Врачи словно айсберги – холодные и чужие, ковыряются в них своими колюще-режущими предметами и говорят непонятные слова…
Влад вдруг осекся на полуслове – отрывки сна стали выстраиваться во временную цепочку, ведущую к чему-то нехорошему. Как и в прошлый раз, он понял, что еще чуть-чуть и будет поздно. Он схватил за руку Ксюшу и чуть не закричал шепотом:
– Где у вас палата с пальмой на подоконнике?! Там маленькие девочки играют… заяц, огромный заяц!
Наверно у него был бесноватый вид, так как девушка испуганно отпрянула. Влад с досадой прошептал:
– Сон! Если я сейчас там не окажусь, произойдет что-то ужасное! Я прошу тебя: доверься мне. Ты должна знать, где это.
Ксюша, опасливо поглядывая на него, все же встала и пошла к дверям. Когда они оказались в коридоре, Влад слегка подтолкнул девушку и настойчиво прошептал:
– Быстрей!
Видимо паранойя имеет свойство передаваться, и Ксюша чуть не бегом припустила вдоль ряда белых дверей.
– Здесь! – сказала она и кинулась в палату.
Влад с ужасом увидел картину из сна, вернее его продолжения: среди знакомых, разбросанных на полу игрушек, билась в конвульсиях маленькая девочка. Он сразу понял, что произошло, и крикнул Ксюше:
– Нос этого зайца оторвался и теперь заткнул ей дыхательное горло! Видишь, она не может ни кричать, ни дышать.
Они почти одновременно стали пытаться выудить круглую пластмассовую пуговицу из горла, но, ни резкое сдавливание легких, ни держание ребенка вниз головой не помогало. Злополучная затычка наглухо застряла вверху трахеи. А несчастная Ирочка, уже начала ослабевать.